Ничего удивительного, что мне так хочется выучить именно
этот язык.
16
Мои старые друзья Депрессия и Одиночество настигают меня
примерно на десятый день жизни в Италии. Однажды вечером, после удачного дня в
академии, я иду мимо виллы Боргезе. Закатное солнце золотит верхушки базилики
Святого Петра. На фоне столь романтичной картины я чувствую себя вполне
умиротворенно, хоть и гуляю совсем одна — в то время как все остальные в парке
или обнимаются с возлюбленными, или играют со смеющимися малышами. Я
останавливаюсь у балюстрады, чтобы проводить закат, и слишком глубоко
погружаюсь в мысли. Они переходят в тягостные размышления, и тут-то и
появляются мои старые друзья.
Они подходят молча, угрожающе, как тайные агенты, и
обступают меня с двух сторон — Депрессия слева, Одиночество справа. Им даже не
надо показывать значки. Я и так хорошо знаю этих ребят. Долгие годы играла с
ними в кошки-мышки. Хотя, признаюсь, для меня — неожиданность встретить их в
живописном саду в Италии, на закате. Им тут совсем не место.
Я спрашиваю:
— Как вы меня нашли? Кто вам сказал, что я в Риме?
Депрессия — она всегда любила сострить — отвечает:
— Неужели ты не рада нас видеть?
— Уходи, — говорю я ей.
Одиночество — в этой парочке оно играет роль участливого
полицейского — отвечает:
— Простите за неудобство, мэм. Но, боюсь, мне придется
сопровождать вас на всем протяжении путешествия. Это моя работа.
— Лучше не надо, — прошу я, но Одиночество лишь с
сожалением поводит плечами и подступает ближе.
Меня обыскивают. Вытряхивают из карманов радость, которой
они были набиты. Депрессия конфискует мою самооценку — она делает это каждый
раз. Одиночество принимается за допрос, и это самое страшное — ведь он может
продолжаться часами. Одиночество орудует вежливо, но безжалостно, и в конце
концов неизменно подлавливает меня. Оно спрашивает есть ли у меня хоть одна
причина чувствовать себя счастливой? Почему сегодня вечером я опять одна?
Почему терплю неудачи в любви, почему угробила свой брак, наши отношения с
Дэвидом и со всеми остальными, с кем когда-либо встречалась (мы уже тысячу раз
проходили все эти вопросы). Где я была в ночь своего тридцатилетия и почему
именно с того дня все пошло наперекосяк? Почему не могу взять себя в руки и
жить в красивом доме, воспитывая красивых детишек, как любая уважающая себя
женщина моего возраста? Почему я вдруг решила, что заслужила эти римские
каникулы, хотя ровным счетом ничего не добилась в жизни? С какой это стати я
думаю, что, сбежав в Италию, точно девчонка-несмышленыш, вдруг стану
счастливой? Что ждет меня в старости, если я и дальше буду продолжать в том же
духе?
По дороге домой я пытаюсь от них оторваться, но они следуют
за мной по пятам, как пара наемных головорезов. Депрессия крепко держит за
плечо, а Одиночество продолжает изнурительный допрос. Решаю не ужинать — не
хочу, чтобы они на меня глазели. Впускать их на лестницу и уж тем более домой
совсем не хочется, но у Депрессии при себе полицейская дубинка — раз решила
войти, ее уже не остановить.
— Вы не должны были приезжать сюда, это
несправедливо, — говорю я ей. — Я и так уже наказана. Отсидела срок в
Нью-Йорке.
Но Депрессия всего лишь мрачно улыбается, садится в мое
любимое кресло, кладет ноги на стол и закуривает сигару, наполняя всю комнату
вонючим дымом. Глядя на нее, Одиночество вздыхает и ложится в мою постель,
натягивая одеяло с головой — не раздеваясь, в ботинках. И я понимаю, что
сегодня мне снова придется спать в его компании.
17
Несколько дней назад я прекратила принимать таблетки.
Антидепрессанты в Италии — сама мысль казалась нелепой. Откуда здесь взяться
депрессии?
Я вообще никогда не хотела их принимать. Долго противилась
этому по личным причинам, которых набрался целый список (мы, американцы, и так
принимаем слишком много лекарств; долговременное воздействие антидепрессантов
на человеческий мозг неизвестно; даже дети в Штатах сидят на таблетках — это
преступление; мы лечим симптомы, а не причины заболевания национального
масштаба). И все же в последние несколько лет моей жизни никто не сомневался,
что у меня серьезные проблемы и они никуда сами по себе не денутся. Когда
развалился мой брак и началась катавасия с Дэвидом, меня настигли все симптомы
глубокой депрессии — бессонница, потеря аппетита и либидо, беспричинные слезы,
хроническая боль в спине и желудке, отчуждение и отчаяние, неспособность
сосредоточиться на работе. Даже победа республиканцев на президентских выборах
оставила меня равнодушной, и всему этому не было ни конца ни края.
Заблудившись в дебрях, иногда не сразу осознаешь, что
потерялась. Можно очень долго убеждать себя, что всего лишь отошла на пару
шагов в сторону от тропинки и в любой момент найдешь дорогу назад. Но день за
днем тебя накрывает темнота, а ты по-прежнему не имеешь понятия, где
находишься, и тогда самое время признать, что забрела так далеко, что не знаешь
даже, в какой стороне встает солнце.
Я взялась за свою болезнь так, будто то было самое важное
сражение в моей жизни — да, собственно говоря, так оно и было. Я стала изучать
свое депрессивное состояние, пытаясь распутать, с чего все началось. Где
кроются корни моей депрессии? Может, она имеет психологические причины (и во
всем виноваты родители)? Или это временно, как черная полоса в жизни? (И когда
развод закончится, депрессии тоже конец.) А может, все дело в наследственности?
(Меланхолия в паре со своим унылым другом Алкоголизмом вот уже несколько
поколений живет в моей семье.) Или причина в культурных особенностях?
(Карьеристка из Штатов эпохи постфеминизма пытается найти равновесие в
урбанистической среде, где царят стрессы и человеческое разобщение.) А может,
так звезды решили? (И я пребываю в унынии, как и подобает тонкокожему Раку,
основные качества которого находятся под влиянием изменчивых Близнецов.) Или
все дело в моей художественной натуре? (Творческие люди вечно мучаются
депрессиями, потому что они гиперчувствительны и вообще не такие, как все.) Или
во всем виновата эволюция? (Человечество тысячелетиями пыталось выжить в
жестоком мире, оттого и подсознательная паника.) А может, карма всему причиной?
(Жестокое уныние — всего лишь следствие плохого поведения в прошлых жизнях,
последнее препятствие на пути к освобождению.) Была также вероятность, что
причины гормональные. Или я неправильно питаюсь. Или у меня неверная жизненная
философия. Или просто погода плохая. Или во всем виновато загрязнение
окружающей среды. Или я нахожусь в вечном религиозном поиске. Или у меня
химический дисбаланс в организме. Или, наконец, мне просто не хватает
нормального здорового секса.
Какое множество факторов определяет жизнь
одного-единственного человека! Как многослойно наше существование, и сколько
всего на него влияет — разум, тело, история, семья, город, где мы живем,
душевное состояние и даже пища. Я пришла к выводу, что мое состояние в той или
иной степени вызвано всеми этими причинами, а также теми, о которых я даже не
подозреваю или просто не могу описать. Поэтому и решила вести сражение по всем
фронтам. Накупила книжек из серии «Помоги себе сам» с такими названиями, что
стыдно произнести вслух (я прятала их за обложкой «Хастлера», чтобы незнакомые
люди не догадались, что я на самом деле читаю). Обратилась к специалисту —
проницательному и, что немаловажно, участливому врачу. Молилась, как только что
обращенная монашенка. Бросила есть мясо (правда, ненадолго) после того, как
кто-то сказал, что я «питаюсь страхом животного в момент его смерти». Даже
послушалась совета своей массажистки, увлекающейся восточными практиками и
немного не от мира сего: она сказала, что для восстановления баланса
сексуальных чакр нужно носить оранжевые трусы, — и представьте, я носила.
Тем количеством зверобоевого чая, которое я потребила за это время, можно было
бы вылечить от депрессии всех заключенных ГУЛАГа — а мне хоть бы хны. Я
занималась спортом. Делала только то, что поднимает настроение, тщательно
оберегая себя от грустных фильмов, книжек и песен (стоило кому-либо лишь
упомянуть слова «Леонард» и «Коэн» в одном предложении — я тут же выходила из
комнаты).
