В моей судьбе есть много факторов, мне не подвластных, но
есть то, что прямиком подпадает под мою юрисдикцию. В моих силах купить
лотерейный билет, тем самым увеличив шансы найти счастье. Я могу выбирать, как
тратить время, с кем общаться, с кем делить свое тело, жизнь, деньги, энергию.
Я сама выбираю, что есть, что читать и что изучать. От меня зависит, как я буду
реагировать на неудачные жизненные обстоятельства, стану ли воспринимать их как
проклятие на мою голову или возможность что-то изменить (а если мне не хватит
оптимизма, потому что я слишком жалею себя, можно хотя бы попробовать изменить
взгляд на мир). Я могу выбирать слова и тон, который использую при общении с
людьми. Но самое главное — я сама выбираю мысли.
Для меня это радикально новая идея. Недавно об этом
заговорил Ричард из Техаса, когда я размышляла о своей неспособности остановить
депрессивные мысли.
— Хомяк, ты должна научиться отбирать мысли так же, как
отбираешь одежду, которую наденешь сегодня. Эту способность нужно в себе
культивировать. Если тебе так нравится контролировать свою жизнь, поработай над
своими мыслями. Мысли — единственное, что действительно стоит сдерживать. Об
остальном можешь не беспокоиться. Потому что, если не стать хозяином
собственного ума, вечные неприятности тебе обеспечены.
На первый взгляд задача почти невыполнима. Чтобы я
контролировала ум? А не наоборот? Но представьте, что это возможно. И не в
смысле подавления или отрицания очевидного. Подавление и отрицание — изощренная
игра, смысл которой притворяться, что негативных мыслей и чувств не возникает.
Ричард же имеет в виду такую ситуацию, когда ты признаешь, что негативные мысли
есть, понимаешь, откуда они взялись и что их спровоцировало, но при этом,
проявив завидную силу духа и простив себя, просто отпускаешь их. Эта практика
прекрасно сочетается с психологической работой, которую люди проделывают в ходе
психотерапии. В кабинете психотерапевта можно выяснить, откуда берутся
деструктивные мысли, а духовные практики помогут их преодолеть. Отпустить мысль
— значит принести что-то в жертву. Отказаться от старых привычек, уютной старой
манеры наказывать себя, знакомых поведенческих моделей. Разумеется, такое
требует практики и усилий. Подобной техникой нельзя сразу же овладеть в совершенстве.
Нужно постоянно быть начеку, и я намерена за это взяться. Мне это просто
необходимо, чтобы стать сильнее. Devo farmi le ossa, как говорят итальянцы. Я
должен сделать свои кости.
И вот я начала внимательно наблюдать за мыслями,
возникающими в течение дня, и отслеживать их. Теперь около семисот раз в день я
повторяю мантру «Мой мозг больше не пристанище для плохих мыслей». Каждый раз,
когда в голове возникает негативная мысль, я вспоминаю о данном обещании. Мой
мозг больше не пристанище для плохих мыслей. Когда я впервые мысленно
произнесла эту фразу, внутренний слух зацепился за слово «пристанище».
Пристанище — место, где можно укрыться, гавань для заходящих кораблей. И я
представила свой ум в качестве гавани — слегка потрепанной штормами, но
выигрышно расположенной, с глубоким дном. Гавань моего ума — открытый залив,
единственный путь к островку моего сознания (это совсем новый вулканический
остров, но почва на нем плодородная и сулит хорошие всходы). Правда, на острове
уже случались войны, но в данный момент он в сфере действия мирного договора.
Здесь новый лидер (я), проводящий новую политику с целью уберечь этот край. И
пусть все узнают, что отныне здесь действуют очень, очень строгие законы
относительно того, кому позволено входить в гавань.
Сюда запрещен вход тем, кто везет груз жестоких и обидных
мыслей, как запрещено входить в гавань кораблям, зараженным чумой,
рабовладельческим и военным судам. Все их сразу развернут обратно. Здесь не
место и мыслям, подобным обозленным голодным изгнанникам, мятежникам и
памфлетистам, бунтовщикам и кровожадным убийцам, отчаявшимся проституткам,
сутенерам и нахальным безбилетникам. Мыслям-каннибалам, по понятным причинам,
тут тоже больше не рады. Даже миссионерские суда будут подвергаться тщательной
проверке — на предмет искренности. Это — мирная гавань, путь в прекрасный и
гордый край, что лишь недавно обрел безмятежность. Те мысли, что подчинятся
новым правилам, могут спокойно заходить в мой ум, а все остальные —
возвращаться, откуда пришли, — в открытое море.
Это моя новая миссия, и я буду исполнять ее до конца дней.
59
Я подружилась с индийской девочкой по имени Талей. Ей
семнадцать лет. Вместе с Талей мы каждый день моем в храме полы. А вечером
гуляем по саду в ашраме и беседуем о Боге и хип-хопе: две темы, которые ей
одинаково близки. Талей — трогательный книжный червячок, а с тех пор, как на
прошлой неделе у ее очков треснуло стеклышко, она выглядит еще трогательнее. На
стекле образовалась паутинка, как в мультике, но Талей все равно носит очки.
Талей соединяет в себе столько всего интересного и непонятного мне:
девочка-подросток с мальчишескими замашками, индианка, белая ворона в семье,
девчонка, которая так любит Бога, будто речь идет о мальчике из параллельного
класса. А еще она говорит на удивительном мелодичном английском, который
встретишь, пожалуй, лишь в Индии. Талей сыплет такими колониальными словечками,
как «дивно!» и «вздор!», а порой выдает на удивление красноречивые пассажи
вроде: «С накоплением утренней росы прогулка по траве оказывает весьма благотворное
воздействие на организм, снижая температуру тела естественным образом и вызывая
приятные ощущения». Когда я сообщила Талей, что еду в Мумбай на один день, та
проговорила: «Будь бдительна, скоростные автобусы там присутствуют
повсеместно».
Она вдвое меня моложе и вдвое стройнее.
В последнее время, прогуливаясь по вечерам, мы с Талей
частенько рассуждаем о браке. Ей скоро восемнадцать, а именно в этом возрасте
девочки становятся потенциальными невестами. Обычно все происходит так: после
восемнадцатилетия от девочки требуется посещать свадьбы родственников, надев
сари (это свидетельство того, что она уже в зрелом возрасте). Во время
торжества какая-нибудь любезная амма (тетушка) подходит, садится рядом и
начинает задавать вопросы, чтобы познакомиться с девушкой поближе: сколько ей
лет, из какой она семьи, чем занимается отец, в какой университет она подавала
документы, чем увлекается, когда у нее день рождения и так далее. Затем отцу
Талей по почте приходит большой конверт с фотографией внука этой «тетушки»,
который, скажем, изучает компьютерные технологии в Дели. В том же конверте
обязательно лежит полный гороскоп юноши, его университетский табель и
неизбежное письмо с вопросом: «Согласна ли ваша дочь выйти за него замуж?»
— Короче, полный отстой, — говорит Талей.
Но родственникам очень важно удачно выдать детей замуж.
Тетка Талей недавно обрила голову в знак благодарности Богу, потому что ее
старшая дочь наконец вышла замуж в неприличном возрасте — двадцати восьми лет.
Найти ей жениха было очень сложно: слишком много недостатков. Я интересуюсь,
что же осложняет поиск жениха для индианки. Талей отвечает, что причин тому
может быть сколько угодно.
— Плохой гороскоп. Слишком старая. Слишком темная кожа.
Слишком образованна и не может найти мужчину выше по статусу — в наше время это
очень распространенная проблема, ведь женщина не может быть образованнее мужа.
Если у нее был роман и об этом знают все соседи, ой-ой-ой… после такого будет
очень трудно найти мужа…
