Сейчас мне больше всего нравится общаться с Кетутом. Старик
лекарь — поистине один из счастливейших людей, которых мне доводилось
встречать, — предоставил мне полный доступ и полную свободу задавать любые
вопросы, что возникли у меня давно, касательно природы божественного и
человеческой сущности. Я обожаю медитировать по его научению, мне нравится до
смешного простая «печеночная улыбка» и воодушевляющее присутствие духовных
братьев. Недавно лекарь признался, что ему известны шестнадцать техник
медитации и многочисленные мантры на все случаи жизни. Одни призваны восстановить
мир и счастье, другие — для здоровья, но есть и совершенно мистические, с их
помощью он переносится на иные уровни сознания. К примеру, он знает одну
медитацию, которая, как он выразился, возносит его вверх.
— Вверх? — переспросила я. — Это куда же?
— По семи ступеням вверх, — отвечал Кетут. —
На небеса. Услышав знакомое понятие «семь ступеней», я спросила, не имеет ли он
в виду, что медитация поднимает его энергию по семи чакрам тела, которые
описаны в йоге.
— Это не чакры, — ответил он, — а места. С помощью
этой медитации я отправляюсь в семь мест во Вселенной. Поднимаюсь все выше и
выше. Седьмое место — рай.
— Ты был в раю, Кетут? — Он улыбнулся.
— Конечно, был. В рай попасть легко!
— И как там, в раю?
— Красиво. Там все прекрасно. Каждый человек становится
прекрасным. Вся еда вкусная. Там все — любовь. Рай — это любовь.
А потом Кетут рассказал, что знает еще одну медитацию —
вниз. С ее помощью можно спуститься на семь ступеней вниз, ниже нашего мира.
Эта медитация намного опаснее и не подходит для новичков, только для
продвинутых.
Я спросила:
— Значит, если с первой медитацией ты попадаешь в рай,
то со второй должен опускаться в…
— В ад, — подтвердил Кетут мои предположения.
Любопытно. Прежде мне не приходилось слышать, чтобы в индуизме упоминались рай
и ад. Индуисты воспринимают мир сквозь призму кармы, как процесс непрерывного
кругооборота: у них нет такого, что ты в конце концов куда-то попадаешь, будь
то рай или ад. Тебя просто возвращают на землю в новой форме, чтобы ты смог
разрешить отношения и исправить ошибки, совершенные в прошлой жизни. Когда же
человек наконец достигает совершенства, то выпадает из цикла и сливается с
Бездной. Понятие кармы подразумевает, что рай и ад существуют лишь здесь, на
Земле: мы обладаем способностью создавать их, производя добро или зло, в
зависимости от предначертанной судьбы и темперамента.
Мне всегда импонировала идея кармы. И не только в буквальном
понимании. Не только потому, что я верю, будто в прошлой Жизни подавала напитки
Клеопатре или что-то подобное, но и на метафорическом уровне. Философия кармы
близка мне в метафорическом смысле, потому что даже в течение жизни становится
совершенно очевидно, как часто мы повторяем одни и те же ошибки, бьемся головой
об одну и ту же стену старых привычек и побуждений, что вызывает одни и те же
неудачные и порой катастрофические последствия, — и все это до тех пор,
пока мы не остановимся и не разорвем порочный круг. Вот главный урок, который
нам преподносит карма (и вся западная психология в этом с ней согласна): решите
проблемы сейчас — иначе придется снова страдать в будущем, когда в следующий
раз наступите на те же грабли. А повторение страданий и есть ад. Освободиться
из цикла бесконечных повторений и выйти на новый уровень понимания — только так
можно попасть в рай.
Однако Кетут имел в виду рай и ад совсем в другом смысле,
как будто это реально существующие места во Вселенной, где он был. По крайней
мере, мне так кажется.
Пытаясь прояснить, верно ли я все поняла, я спросила:
— Ты был в аду, Кетут? — Он улыбнулся:
— Конечно, был!
— И как там?
— Так же, как в раю, — был его ответ.
Увидев мое замешательство, он попытался втолковать:
— Лисс, Вселенная — это круг.
Я не была уверена, что его понимаю.
— Наверху, внизу — в конце концов оказывается, что все
одно и тоже.
Я вспомнила древнее высказывание христианских мистиков: «То,
что сверху, подобно тому, что снизу».
[44]
— Тогда как
определить разницу между раем и адом?
— Все дело в том, какой путь ты выберешь. Путь в рай
лежит через семь счастливых мест. В ад — через семь ступеней, полных печали.
Поэтому, Лисс, лучше двигаться вверх. — Кетут рассмеялся.
— Другими словами, лучше провести жизнь, двигаясь вверх
по счастливым ступеням, раз рай и ад — то есть место назначения — одно и то же?
— Одно и то же, — подтвердил Кетут. —
Конечная цель одна, но путешествие должно быть приятным.
— Так значит, если рай — это любовь, то ад…
— Тоже любовь, — отвечал Кетут.
Я озадаченно замолкла, пытаясь уложить все это в голове.
Кетут опять засмеялся, ласково похлопав меня по колену.
— Тем, кто молод, всегда очень трудно это понять!
88
Все утро я опять просидела в лавке у Вайан. Она пыталась
заставить мои волосы расти быстрее и стать гуще. У самой Вайан роскошные,
густые, блестящие волосы, ниспадающие ниже талии, поэтому ей стало жалко моей
клочковатой белой мочалки. Поскольку Вайан — целительница, она знает способ
сделать мои волосы гуще, однако это будет непросто. Для начала я должна
отыскать банановое дерево и срубить его — собственноручно. Выбросить верхушку и
выдолбить в стволе и корневой части (дерево при этом должно быть в земле)
большое глубокое отверстие, «как плавательный бассейн». Затем накрыть
углубление куском дерева, чтобы в него не попадала дождевая вода и роса. Через
несколько дней, вернувшись к месту, я увижу, что отверстие заполнилось соком
бананового корня, содержащим массу питательных веществ; мне следует собрать
этот сок и отнести Вайан. Она освятит сок бананового корня в храме и каждый
день станет втирать его в кожу моей головы. И через несколько месяцев я стану
обладательницей густых, блестящих волос до попы — как у Вайан.
— Даже лысым это средство помогает, — заверила она
меня.
Во время нашего разговора малышка Тутти, только что
вернувшаяся домой из школы, сидит на полу и рисует дом. В последнее время Тутти
рисует одни лишь домики. Очень уж ей хочется иметь собственный. На заднем фоне
рисунка всегда радуга, а перед домом — семья, все улыбаются: там и папа, и
все-все-все.
