Собственно, так и проходят наши дни в лавке Вайан. Мы сидим
и болтаем, Тутти рисует, мы сплетничаем и поддразниваем друг друга. Вайан —
страшная пошлячка, вечно говорит о сексе, подначивает меня насчет моего
целибата, а стоит мужчине зайти в лавку — начинает гадать, какой длины его
мужское достоинство. Вайан каждый день сообщает мне, что вчера вечером опять
ходила в храм и молилась, чтобы в моей жизни появился хороший мужчина и стал
моим возлюбленным. Сегодня утром я сказала ей в который раз:
— Вайан, мне это не нужно. Слишком много раз мое сердце
было разбито.
— Я знаю лекарство от разбитого сердца, — ответила
она. С непререкаемым видом, как и подобает доктору, она начала загибать пальцы
и перечислять шесть ступеней своей выверенной программы лечения от разбитого
сердца: — Принимай витамин Е, хорошенько высыпайся, пей больше воды,
отправляйся в путешествие подальше от человека, которого любила, медитируй и
внушай себе, что это твоя судьба.
— Кроме витамина Е, я все делала.
— Значит, вылечилась. И тебе нужен новый мужчина. Мои
молитвы приведут его к тебе.
— Я не молюсь о том, чтобы у меня появился новый
мужчина. Я в последнее время молюсь лишь о том, чтобы быть в мире с собой.
Вайан закатила глаза, словно хотела сказать: «Ну да, как скажешь,
ненормальная» — и ответила:
— Это потому, что у тебя плохая память. Ты совсем
забыла, как это приятно — заниматься сексом. Когда я была замужем, у меня была
такая же проблема. Стоило увидеть симпатичного парня на улице, и я сразу
забывала, что у меня есть муж! — Вайан чуть со стула не покатилась от
смеха. Потом собралась и заключила: — Всем нужен секс, Лиз.
В этот момент в лавку вошла потрясающей красоты женщина, с
улыбкой, как луч маяка. Тутти вскочила и бросилась ей в объятья, восклицая:
«Армения! Армения!» Что оказалось вовсе не странным национальным боевым кличем,
а именем женщины. Я представилась, и Армения сказала, что родом из Бразилии.
Это была очень энергичная женщина, настоящая бразильянка. Красивая, элегантно
одетая, обаятельная, притягивающая взгляды и совершенно неопределенного
возраста, она была самим воплощением сексуальности.
Армения, как и я, подруга Вайан. Она частенько заходит в ее
лавку на ланч и различные лечебные и косметические процедуры. В тот день она
села с нами и проболтала почти час, присоединившись к нашим сплетням, к нашему
маленькому девичнику. Ей осталось пробыть на Бали всего неделю, а потом она
должна будет лететь по делам в Африку, а может, в Таиланд. Как выяснилось,
жизнь Армении была отнюдь не сплошной сказкой. Раньше она работала в Высшей
комиссии ООН по делам беженцев. В восьмидесятые ее направили в качестве мирного
переговорщика в джунгли Сальвадора и Никарагуа, в самое пекло военных действий.
Пользуясь своей красотой, обаянием и остроумием, она заставляла генералов и
повстанцев усмирить пыл и прислушаться к голосу разума. (Вот она, красивая сила
в действии!) Теперь Армения руководит многонациональной маркетинговой компанией
«Новика», оказывающей поддержку художникам-ремесленникам по всему миру,
продавая их продукцию через Интернет. Она говорит на семи или восьми языках. И
у нее самые шикарные туфли, какие я видела, с тех пор как была в Риме.
Глядя на нас двоих, Вайан заметила:
— Лиз, почему ты никогда не пытаешься выглядеть
сексуально, как Армения? Ты такая красивая девушка, у тебя хорошие задатки —
симпатичное лицо, фигура, улыбка. А ты вечно носишь одну и ту же занюханную
футболку и джинсы. Ты что, не хочешь быть сексуальной, как она?
— Вайан, — ответила я, — Армения —
бразильянка. Это совсем другая история!
— Почему другая?
— Армения, — повернулась я к своей новой
подруге, — пожалуйста, попробуй объяснить Вайан, что значит быть
бразильянкой.
Армения рассмеялась, но потом задумалась над моим вопросом
всерьез и ответила:
— Я всегда старалась выглядеть красиво и женственно,
даже в зоне боевых действий и лагерях беженцев в Центральной Америке. Даже в
период ужасных трагедий и кризиса нет причин усугублять страдания других людей
своим несчастным видом. Это моя философия. Поэтому я всегда красилась и
надевала украшения, отправляясь в джунгли — не при полном параде, конечно, так,
скромный золотой браслетик, сережки, немного помады, хорошие духи. Чтобы было
понятно, что я не потеряла уважение к себе.
Армения чем-то напомнила мне британских путешественниц
викторианской эпохи: они твердили, что Африка — не оправдание щеголять
нарядами, которые считалась бы неподобающими в лондонских гостиных. Армения
похожа на бабочку. Хоть она не могла задержаться у Вайан надолго из-за работы,
это не помешало ей пригласить меня на вечеринку. У нее есть один знакомый,
бразилец, живущий в Убуде, и сегодня вечером он устраивает тематический
праздник в одном хорошем ресторане. Будет готовить фейжоаду — традиционное
бразильское кушанье, сытное рагу из свинины с черными бобами. Там будуг
бразильские коктейли и куча интересных людей со всего света — иностранцев,
заброшенных судьбою на Бали. Хочу ли я прийти? Не исключено, что после
вечеринки все отправятся танцевать… Она не знает, люблю ли я вечеринки, но…
Коктейли? Танцы? И куча свиного мяса?
Еще бы я не хотела!
89
Не помню, когда в последний раз наряжалась, но сегодня
наконец извлекла свое единственное приличное платье на тонких бретельках со дна
рюкзака и надела его. И даже накрасила губы. Уж не помню, когда делала это в
последний раз, но точно не в Индии. По пути на вечеринку я заглянула к Армении,
и та навешала на меня кое-какие из своих шикарных украшений, разрешила
побрызгаться своими шикарными духами и поставить велосипед на задний двор дома,
чтобы я явилась на вечеринку в ее шикарной машине, как и подобает уважающей
себя взрослой даме.
Вечеринка с экспатами удалась на славу, разбудив во мне
долго дремавшие стороны моей личности. Я даже слегка опьянела — примечательное
событие после долгих месяцев воздержания, в течение которых я молилась в ашраме
и целомудренно пила чай в балинезийском цветочном саду. Мало того — я
флиртовала! Я целую вечность ни с кем не кокетничала, общалась лишь с монахами
и древними стариками врачевателями — и вот вам, пожалуйста, снова вспомнила о
том, что могу быть сексуальной! Хотя сложно сказать, с кем именно
флиртовала, — я скорее распространяла эту ауру во всех направлениях.
Предназначалось ли мое кокетство остроумному бывшему журналисту из Австралии,
что сидел рядом? («Все мы тут пьянчуги, — заметил он. — Одни пьянчуги
пишут рекомендации для других».) Или неразговорчивому немцу-интеллектуалу, что
сидел напротив? (Он обещал одолжить мне книги из его личной библиотеки.) Или
красивому немолодому бразильцу, который и приготовил этот великолепный ужин?
(Меня очаровали его добрые карие глаза и акцент. Ну и, разумеется, кулинарный
талант. Не подумав, я вдруг сказала ему весьма двусмысленную фразу. Он отпустил
шутку в свой адрес, сказав: «Бразилец из меня никудышный, — не умею танцевать,
не играю в футбол и не владею ни одним музыкальным инструментом». А я почему-то
ответила: «Возможно. Но мне кажется, из вас вышел бы неплохой Казанова». И
время вдруг остановилось на долгую секунду, пока мы смотрели друг на друга и
думали: какая любопытная мысль. Откровенность моих слов зависла в воздухе, как
аромат духов. Он не возразил. Я первой отвела взгляд, чувствуя, как краснею.)
