«Я люблю тебя, я никогда тебя не оставлю, я всегда буду
охранять тебя».
Это были первые слова, записанные в моем личном дневнике, с
которым я не расставалась с той минуты, обращаясь к нему сотни раз за
последующие два года. Я просила его о помощи и всегда находила ее, даже во
время страшной депресии и паники. Один лишь этот дневник, проникнутый обещанием
любви, помог мне пережить следующие годы моей жизни.
108
Теперь я вернулась на Джили-Мено при совсем иных обстоятельствах.
С моего последнего приезда на остров я успела исколесить весь мир, развестись,
пережить расставание с Дэвидом, отказаться от антидепрессантов, выучить новый
язык, посидеть у Бога на ладошке в течение нескольких незабываемых мгновений в
Индии, поучиться у индонезийского мудреца и купить дом для семьи, нуждавшейся в
крове. Я счастлива, здорова, в моей жизни наступила гармония. И главное — я
плыву на этот чудесный тропический остров в компании нового возлюбленного родом
из Бразилии. Не стану отрицать — подобный конец истории до абсурда напоминает
волшебную сказку, он как иллюстрация мечты любой домохозяйки. (Я и сама об этом
мечтала, много лет назад.) Однако что-то мешает мне воспринимать происходящее в
сказочно-нереальной дымке, а именно — осознание правды, правды, которая за
последние годы поистине сделала меня человеком: меня спас не прекрасный принц.
Я сама организовала свое спасение.
Я вспоминаю дзен-буддистскую мудрость, прочитанную однажды в
книжке. Дзен-буддисты говорят, что дуб вырастает благодаря одновременному
участию двух сил. Есть желудь, с которого все начинается; семя, несущее в себе
возможности и потенциал, из которого вырастает дерево. Это любому ясно. Но лишь
немногие видят, что есть и другая сила — само дерево, которое так сильно
стремится к жизни, что лишь с его помощью желудь оживает, лишь оно тянет росток
наверх, желая вырваться из бездны, управляя процессом перехода от небытия к
зрелой стадии развития. Если рассуждать таким образом, считают дзен-буддисты,
именно дуб является причиной возникновения желудя, который является причиной
его возникновения.
Я думаю о том, каким человеком стала, о моей сегодняшней
жизни, о том, что мне всегда хотелось быть таким человеком и жить именно так,
освободившись от необходимости притворяться кем-то другим, кем на самом деле не
являюсь. Я думаю обо всем, что мне пришлось пережить, прежде чем я оказалась
здесь, и задаюсь вопросом: не я ли (я имею в виду счастливую, гармоничную себя
— ту себя, что сейчас дремлет на палубе маленькой индонезийской рыбацкой
лодки), не я ли вытянула другую себя — ту, что была моложе, ту, кого раздирали
смятения и противоречия, не я ли тянула себя вперед все эти тяжкие годы? Та я,
что была моложе, и есть тот желудь, несущий потенциал, но кто, как не более мудрая
я, уже выросший дуб, твердила все это время: «Расти! Меняйся! Развивайся!
Присоединяйся ко мне там, где я стала уже полноценным, зрелым деревом! Ты
должна вырасти и стать мною!» А может, это я, настоящая и полностью
реализовавшаяся я, четыре года назад явилась к той молодой замужней девочке,
плачущей на полу в ванной? Может, это я тогда с любовью прошептала на ухо той
отчаявшейся девочке: «Иди спать, Лиз…» Заранее зная, что все будет в порядке,
что рано или поздно мы соединимся здесь. Здесь, в этот самый момент. Где я
всегда ждала в мире и спокойствии, ждала, когда же она придет и присоединится
ко мне.
Фелипе просыпается. Мы весь день то просыпаемся, то снова
засыпаем, друг у друга в объятиях на палубе рыбацкой лодки. Нас раскачивают
океанские волны, светит солнце. И вот я дремлю, положив голову Фелипе на грудь,
а он рассказывает, что во сне ему пришла одна мысль.
— Знаешь, Лиз, я должен остаться на Бали, ведь у меня
тут бизнес, да и Австралия близко, а там живут дети, — говорит он. —
Но мне нужно и часто ездить в Бразилию — там мы закупаем драгоценные камни, там
моя семья. А ты должна жить в Штатах — ведь там твоя работа, родные, друзья… И
я подумал: может, нам как-нибудь попытаться устроить свою жизнь, поделить ее
между Австралией, Америкой, Бразилией и Бали?
Я могу лишь смеяться, потому что в самом деле: почему нет?
Эта идея настолько безумна, что вполне может и сработать. Кому-то такая жизнь
покажется полным сумасбродством и откровенной глупостью, но она вполне в моем
стиле. И только так и следует поступить. Я уже чувствую, что мне такая жизнь
знакома. И мне нравится поэтичность такой жизни. Я имею в виду, в прямом смысле
— после того, как потратила целый год на отважные исследования стран на букву
«И» и собственного Я, Фелипе предложил совершенно новаторскую концепцию
путешествий: Австралия, Америка, Бали, Бразилия — А, А, Б, Б.
Это похоже на классическое стихотворение. На пару
рифмующихся строк.
Маленькая рыбацкая лодка бросает якорь у берега Джили-Мено.
На острове нет пристани, поэтому приходится закатывать штанины, прыгать в воду
и идти вброд сквозь прибой на собственных ногах. Это совершенно невозможно
сделать, не промокнув и не напоровшись на кораллы, однако усилия не напрасны —
ведь здешние пляжи прекрасны и не похожи ни на один в мире. И мы с моим возлюбленным
снимаем шлепанцы, навьючиваем на себя наш немногочисленный скарб и готовимся
вместе перепрыгнуть через борт, прямо в море.
Знаете, что странно: Фелипе говорит на всех самых
романтичных языках мира, кроме итальянского. Но я все равно говорю ему, прежде
чем прыгнуть:
— Attraversiamo.
Давай перейдем на ту сторону.
Заключительное слово и благодарности
Через несколько месяцев после отъезда из Индонезии я
вернулась, чтобы навестить моих любимых и отпраздновать Рождество и Новый год.
Мой самолет приземлился на Бали через каких-то два часа, после того как на
Юго-Восточную Азию обрушилось цунами ужасающей разрушительной силы. Мне тут же
начали звонить знакомые со всего света, спрашивая, в безопасности ли мои
индонезийские друзья. Всех особенно тревожил один вопрос: «Как там Вайан и
Тутти?» Отвечаю: цунами не затронуло Бали (разве что эмоционально), и все мои
друзья были целы и невредимы. Фелипе ждал меня в аэропорту (то был первый из
бесчисленных разов, когда мы встречали друг друга в самых разных аэропортах
мира). Кетут Лийер сидел на своем крылечке, как всегда, готовил снадобья и пел
мантры. Юди недавно устроился на работу в какой-то шикарный отель и теперь
выступает там с концертами гитарной музыки. У него все хорошо. А Вайан с детьми
живут счастливо в чудесном новом доме, вдали от побережья, где с ними что-то
может случиться, среди высокогорных рисовых террас Убуда.
А сейчас я бы хотела выразить огромную благодарность от
своего лица и лица Вайан всем тем, кто пожертвовал средства на постройку дома.
Это Сакши Андреоцци, Савитри Аксельрод, Линда и Рене
Баррера, Лиза Бун, Сьюзан Боуэн, Гари Бреннер, Моника Берк и Карен Кудедж,
Сэнди Карпентер, Дэвид Кэши, Энни Коннелл (она и Яна Айзенберг просто мастера
выручать в последний момент), Майк и Мими де Грай, Армения де Оливейра, Раийя
Элиас и Джиджи Мадл, Сьюзан Фредди, Девин Фридман, Дуайт Гарнер и Кри Лефейвор,
Джон и Кэрол Гилберт, Мэйми Хили, Энни Хаббард и удивительный Харли Шварц, Боб
Хьюз, Сьюзан Киттенплан, Майкл и Джилл Найт, Брайан и Линда Нопп, Дебора Лопез,
Дебора Люпниц, Крэйг Маркс и Рене Штайнке, Адам Маккей и Шира Пивен, Джонни и
Кэт Майлз, Шерил Моллер, Джон Морс и Росс Петерсен, Джеймс и Кэтрин Мердок (с
благословения Ника и Мими), Хосе Нунес, Энн Пальяруло, Чарли Паттон, Лаура
Платтер, Питер Ричмонд, Тоби и Беверли Робинсон, Нина Берстайн Симмонс,
Стефания Сомаре, Натали Стэндифорд, Стейси Стирс, Дарси Штайнке, сестрички
Торесон (Нэнси, Лаура и мисс Ребекка), Дафна Ювиллер, Ричард Вогт, Питер и Джин
Уоррингтон, Кристер Вайнер, Скотт Вестерфелд и Джастин Ларбалестье, Бил Йи и
Карен Зимет.
