А раз Шандор не побоялся убить два раза, он сделает это и в третий. Никакие бриллианты не стоят смерти. С каждой минутой отсрочки мой муж все ближе.
Я быстро сказала: «Минуточку. Это седло, о котором вы так беспокоитесь. Я знаю, зачем оно Вам».
«Что ты знаешь?»
«Про драгоценности, которые Вы украли. Эта брошка, которую мне Элмер снял с седла, она ведь одна из них, да?»
Я сначала собиралась удивить его еще больше и сообщить, как узнала об этом, но не хотела подставлять старого графа, рассказывая, что он узнал украшение. И своей шеей я не собиралась рисковать, показывая, что знаю довольно много и о Францле. Я быстро продолжала.
«Вы себя выдали, когда остановили меня у вагончика Аннализы, чего Вам заботиться о кусочке стекла? А раз Вы сюда пришли, это очевидно. Только дурочка бы не поняла.
Ну вот, мне до этого нет дела, это не мои драгоценности и я не собираюсь ради них рисковать. Если Вы меня сейчас притащите в конюшню, и я покажу седло, толку Вам от этого не будет. Я не собиралась брать такое по-цирковому разукрашенное седло и все отпорола».
«Драгоценности, — сказал он. — Камни. Ты их отпорола от седла?»
«Да. Я собиралась положить их в коробочку и отправить обратно Аннализе в Инсбрук, но она сказала, что они ей не нужны. Можете их взять. Только уходите из комнаты и оставьте меня одну. Вы перейдете через границу через несколько часов, поэтому незачем волноваться, просто уходите и берите их с собой».
Он все смотрел на меня, будто я сошла с ума. Я видела, как он просчитывает варианты, и решила действовать быстро, чтобы он не придумал чего-нибудь хорошего. Если он успокоится, когда возьмет камни, надо выгнать его как-нибудь из комнаты, запереть дверь… Он, наверное, почувствует себя в безопасности, приготовится уйти из страны, будет думать, что только мы с Тимоти, беспомощные иностранцы знаем про него. Не слишком большая, но надежда. Странно, конечно, что Льюис и его контора могут интересоваться таким преступлением, но, если это действительно так, надо слушаться Льюиса — стараться быть в безопасности, ждать его, а петом помочь поймать Шандора.
Я быстро повернулась к столу, открыла ящик и вытащила кучку камней в чистом платке. Я надеялась, что он не заметит отсутствия сапфировой броши. Впервые я приблизилась к нему по собственной воле и, игнорируя пистолет, протянула горсть.
«Вот они. Вот это было на седле. Теперь уходите, и надеюсь, Вы этим подавитесь».
Он и не подумал их брать, а очень весело рассмеялся.
«Что такое? Почему Вы их не берете?»
«Они годятся только для лошади. Или, может, женщины. Не тяни время».
Камни все еще зажаты в моих руках. Он протянул узкую сильную ладонь и вытащил три или четыре, покатал их, так что они заблестели в свете лампы, зеленый, желтый и красный, и опять засмеялся.
«Изумруд, рубин, а желтый что? Бриллиант? Да, очень миленькие эти безделушки из твоей короны».
Вдруг улыбка исчезла, снова передо мной белозубый зверь.
«Это стекло, дура. Я на такую чушь время не трачу. Даже для настоящих в моей стране сбыта нет. Людям там не нужны изумруды, им нужны мечты, да мечты… красивые мечты для проклятых… Всегда можно продать мечты».
Он запустил камни в воздух, они застучали по полу и покатились за занавеску.
Я сказала: «Ты чокнутый».
«Может быть. Пошли».
Я отступила как можно дальше назад.
«А если я откажусь? — Кажется, я перестала дышать. — Ты правда думаешь, что можешь застрелить меня и убежать?»
«А, это? — Он небрежно взмахнул пистолетом. — Я тебя не застрелю. Так просто страшнее. — Движение твердых пальцев, и пистолет перевернулся в ладони. — Я тебя ударю им, ты отключишься, а потом… — Движение в сторону окна. — Падать далеко… Почему я этого не делаю сразу, так это потому, что седло-то мне нужно все равно, а я тебе не верю, красотка».
Он подошел к двери.
«Теперь приведи в порядок кровать и подбери ночную рубашку. Не подходи к телефону… Правильно. Камни подбери. Комната должна выглядеть так, будто ты оделась и пошла погулять, поняла?»
Я подчинилась, ничего не оставалось делать. Немного за мной понаблюдав, он приоткрыл дверь и наполовину высунулся в коридор, внимательно прислушиваясь, не шумит ли там кто. Было тихо. Я наклонилась, чтобы поднять красный камень. Другие два закатились за занавеску, закрывавшую выход в башенку. Довольный моим послушанием, он не смотрел на меня, все его внимание сосредоточилось в пространствах коридора. Мои легкие ботинки не шумели на ковре. Я осторожно зашла за занавеску, чтобы поднять остальные камни…
Не обернулся. Как можно тише, я проскользнула в башенку и молнией — в маленькую дверь, которая вела на стену.
15
Она открылась беззвучно, я выскользнула. Я не надеялась больше чем на несколько секунд для разбега, вообще, по-моему, не надеялась убежать, а проделала это чисто инстинктивно. Больше некуда деваться. Если бы я сумела выдернуть ключ и закрыть дверь снаружи, он бы, наверное, не рискнул шуметь, чтобы сломать ее или прострелить. Я понятия не имела сколько времени, но, если он пришел, когда закончилось представление, наверняка цирк уже в пути. Мог бы соизмерить затраты и потери, поверить, что я сказала правду, забрать седло и скрыться с максимальной скоростью. Но не было времени проверять эту замечательную теорию. Как только я схватилась за ключ, он понял, что я делаю, быстро вскрикнул, резко затрещал пол под его ногами. Я захлопнула дверь и побежала по стене.
Лунный свет, тяжелый, бриллиантовый, безжалостный, ясно освещал мой путь и так же ясно показывал меня Шандору. Я пробежала, дай бог, две трети пути по стене вдоль крутой крыши, когда дверь открылась и он закричал:
«Стой, или стреляю!»
Не знаю, поверила я или нет, не успела об этом подумать. Ужас зудел между моими лопатками, но я не остановилась ни на секунду. Как сумасшедший заяц я бежала к двери в следующую башенку. Я услышала, как он мчится за мной, мягко, как кот. Три шага — и я у башни, такой же, как моя. Я взбежала по ступенькам, схватилась за ручку, потянула и толкнула со всей силы. Дверь заперта.
Я повернулась, застыла, плотно прижав руки к двери. Он приближался. Прошел полпути. Убрал пистолет в карман, обе руки свободны. Какой-то момент я думала полезть на крышу. Может быть, вышло бы, черепица сухая, подметки у меня резиновые, а если и упадешь, то обратно на дорожку. Но Шандор все ближе. А под стеной — темнота и пустота, а вдали — глубокая река… Вдруг я увидела лестницу, маленькую, изогнутую, идущую еще выше. Я ее замечала и раньше, днем, но забыла. Другого пути не было, и я полетела вдоль изогнутой стены башни и исчезла из виду прежде, чем он дошел до первой ступени. Говорят, что у людей от страха вырастают крылья. Наверное, со мной именно это и произошло, кроме того, Шандор, какой бы он ни был атлет, выдержал в тот день два достаточно напряженных представления. Во всяком случае я удалялась от него по этой смертельной спирали. На стороне, освещенной луной, это легко, но в тени я все время боялась поставить ногу не туда, а он тоже останавливался и выкрикивал какие-то угрозы или команды.
