Сопоставляя все это, невольно думается, что Москва со всемирным Интернационалом претила душе Фрунзе. И Кремль, догадавшись об этом, испугался его популярности и решил его обезвредить, замаскировав его смерть операцией; его зарезали или задушили хлороформом, судя по описанию Пильняка. Вскоре затем был убит и Котовский с официальным объяснением, что из-за какой-то женщины, а также врали, что это была месть за погромы еврейские. Все это была ложь. Никакой женщины с ревнивым мужем не было, и никаких погромов он не устраивал, а был убит наемной рукой только совсем иного сорта, не нашего русского. Он был нежелателен интернациональным властям. Местное население его любило и оплакивало. Евреи очень добродушно к нему относились, ибо надеялись, что он водворит порядок и травля их остановится. Нам передавали, как однажды он вызвал из Умани Бродского, того, что хромал, и крикнул: „Эй ты, хромая жидова, чтобы в три дня мне доставили сукна для шинелей и кожи для сапог моей конницы“. Ну, и доставили. Забавно то, что сам Бродский, смеясь, это все рассказывал: „Как можно было не исполнить приказ. Ведь сумасшедший человек, пырнет кинжалом, задушит, мы люди маленькие, а он сила. Зато и вином угощал, и руку ‘жидовскую’ пожимал, когда его приказ исполняли“. Итак, оба были убиты. Но кто такой Сталин?
Необразованный кинто, тупой, упрямый грузин, связанный с Фрунзе старой партийной работой и любивший его как товарища. Судя по рассказу Пильняка, он тяжело пережил эту смерть. Пожал его мертвую руку, сказал: „прощай, брат“ и помчался со страшной скоростью в машине за город, чтобы забыться, заглушить совесть, привести свои мысли в порядок… Впоследствии умерла жена Сталина, осетиночка, совсем молодая, большая националистка и честная женщина. Умерла как-то внезапно, странно. А потом он женился на сестре еврея Кагановича. Близкие сослуживцы Фрунзе все постепенно ушли со сцены. Мы знали двух: Сиротинского и Савина, очень симпатичных русских людей, и где они теперь и живы ли они, не знаем. Вокруг Сталина теперь пять братьев Кагановичей — националистов ни русских, ни кавказских, ни украинских нет. В чьих они руках, кто за его спиной… „Некто в сером“, времена апокалипсиса. Всех националистов удаляют — это бросается в глаза. Из прежних людей один Буденный удержался, но он добродушен и глуп — никому не опасен. Никогда не забуду, как Ал. Ал. просил его устроить на какой-нибудь заработок своего однополчанина Вл. А. Толмачева. Тот исполнил эту просьбу моего мужа, тем более, что Толмачев когда-то был командиром его полка. Но потом он повез Толмачева в своем автомобиле куда-то „определять“, и очень его смутил вопрос Буденного: „А помнишь Вл. Ал. как ты меня по роже смазал? Да ты не смущайся, за дело смазал!“ Много мы смеялись по этому поводу. Бедный наш Вл. Ал. умер, сильно болея последние годы. Он тоже втихомолку надеялся на Фрунзе. Одно время у нас была надежда на национальные чувства Ворошилова, но боюсь, что он в клещах, чуждых нам (здесь вероятный намек на еврейское происхождение жены К. Е. Ворошилова Е. Д. Горбман. — Б. С.)»
[6]
.
Да и насчет личности Буденного Надежда Владимировна особо не заблуждалась. 2 декабря 1925 года она записала в дневнике: «На этих днях хоронили жену Буденного. Говорят, что она хорошая была женщина. Простая казачка, но старательно училась. Во время Гражданской войны много помогала и сама храбро сражалась в рядах войск своего не умного, но лихого супруга. В газетах Первая конная армия помянула добрым словом своего „Товарища-красноармейца“. Очевидно, это была энтузиастка, искренно верившая в свое дело… Тем более жаль ее, что она застрелилась, значит, много пережила и передумала. В Москве рассказывают, что Буденный в последнее время безобразно кутит, завел себе любовницу и об „идеях“ давно забыл. Говорят, что она его уговаривала, старалась влиять на него, но ничего не выходило из ее просьб… Хорошенькие, нарядные, распущенные бабенки осилили деревенскую честную женщину, и она застрелилась. „Товарищи“ стараются его развеселить и утешить, и поэтому все пьяны с утра и на службе и дома ежедневно. („Товарищам“ в этом усердно помогают наши красавцы, бывшие гвардейцы, Генерального штаба полковники, такие как Щелоков, например. Несчастный человек спился и умер.) И сам он безобразничает пуще прежнего. Злые языки рассказывают, что и она-то сама тоже пьянствовала и застрелилась в пьяном виде. Но мне этому не хочется верить, так как я со многих сторон слышала об ней много хорошего. Детские приюты, хотя бы, в которых она принимала участие, были несравненно лучше и чище поставлены и в прямом смысле и в нравственном. Да и раньше, в конной армии, она вела себя очень достойно, несмотря на то, что супруг ее и тогда пьянствовал. Во всяком случае, несчастная женщина и далеко не заурядная.
А он, я слышала, сейчас же опять на ком-то хочет жениться, несмотря на такую драму»
[7]
.
Тут можно вспомнить, что супруга Котовского тоже заботилась о детских приютах, и, в отличие от Буденного, муж ей в этом активно помогал. А слухи о том, что Буденный убил свою жену, тогда были довольно распространены в обществе. 13 декабря 1925 года Михаил Булгаков записал в дневнике: «Мельком слышал, что умерла жена Буд[енного]. Потом слух, что самоубийство, а потом, оказывается, он ее убил.
Он влюбился, она ему мешала. Остается совершенно безнаказанным. По рассказу — она угрожала ему, что выступит с разоблачением его жестокостей с солдатами в царское время, когда он был вахмистром».
Возвращаясь к единственной встрече Котовского и Брусилова с глазу на глаз, Надежда Владимировна, находясь в более свободных условиях эмиграции, определенно указывает на бонапартистские замашки Фрунзе и Котовского и противопоставляет их «необразованному кинто» Сталину. Хотя по части образования Иосиф Виссарионович не слишком-то уступал Котовскому и Фрунзе. Пять классов семинарии из шести против полного курса сельскохозяйственного училища, но без диплома (Котовский) и полного курса гимназии с несколькими месяцами учебы в Петербургском политехническом институте (Фрунзе) — согласимся, разрыв не такой уж большой. К тому же Сталин в большей мере занимался самообразованием, чем Котовский и Фрунзе. Котовский привлекал симпатии четы Брусиловых еще и тем, что в 1920 году действительно спас от верной смерти сотни, а то и тысячи офицеров и беженцев. Слухи об этом широко распространились как в эмиграции, так и в России. А в связи с невинным вопросом Фрунзе Брусилову, может ли тот вновь сесть на лошадь, вдруг выясняется, что бонапартистских замашек не был чужд и сам Алексей Алексеевич. Он, оказывается, мечтал, что Фрунзе поставит его во главе своих войск на Украине, идущих на Москву свергать власть Третьего интернационала. Между тем Фрунзе, возможно, просто думал о том, чтобы дать в газетах конную фотографию Брусилова, чтобы еще раз продемонстрировать стране и миру, что Брусилов остается вместе с советской властью. К националистам Надежда Владимировна готова была отнести и Буденного, и Ворошилова, сетуя, правда, на еврейскую жену последнего.
По мнению вдовы Брусилова, и Котовского, и Фрунзе убили за их национализм и скрытое противостояние диктуемой евреями политике Третьего интернационала. Первого — с помощью наемного убийцы. Второго — посредством хирургической операции. Ну, насчет убийства Котовского мы уже разобрались. Что же касается Фрунзе, то, вопреки распространенному мнению, на роковой операции настаивали не Сталин и политбюро, а прежде всего сам Михаил Васильевич. Вот что писал Фрунзе своей жене Софье Алексеевне в Ялту: «Я все еще в больнице. В субботу будет новый консилиум. Боюсь, как бы не отказали в операции». «На консилиуме было решено операцию делать». Михаил Васильевич пишет жене, что этим решением удовлетворен. И ни слова о том, что хотел бы отказаться от операции. Наоборот, он полон оптимизма и верит, что врачи «раз и навсегда разглядят хорошенько, что там есть, и попытаются наметить настоящее лечение». Фрунзе ничего не пишет ни о каком-либо принуждении, ни о давлении со стороны врачей. Он сам надеется поскорее сделать операцию, чтобы можно было полноценно жить и работать.
