— Кто вы? — спросила она и добавила: — Я пчела Майя.
— Почему вы меня обижаете? — ответил вопросом толстяк — Неужели вы меня не знаете?
— Я не хотела вас обидеть! — поспешила успокоить его пчелка. — Я действительно вас не знаю.
— Но меня всякий знает! — возразил собеседник —
Ну хорошо: я помогу вам. Считайте!
И он медленно повернулся к ней спиной.
— Что считать? — спросила Майя. — Точки на вашей спине?
— Ну да!
— Семь, — сказала пчелка.
— Ну? Значит?.. Вы все еще не знаете? Ну хорошо, я скажу вам. Моя фамилия Семиточечный, мое имя Алоизий, а по роду занятий я поэт. Люди еще называют меня божьей коровкой. Но это их дело… Это-то, я надеюсь, вам известно?
Чтобы не обидеть его, Майя не решилась ответить отрицательно.
— Да! — воскликнул Алоизий. — Я живу лишь солнечным светом, дневным покоем и людской любовью.
— Неужели вы ничего больше не кушаете? — удивилась пчелка.
— Конечно, кушаю: травяных вшей. А вы их едите?
— Нет, — ответила Майя. — Они такие…
— Какие? Что вы хотите сказать?
— Это у нас не принято, — робко поправилась пчелка.
— Еще бы! — воскликнул Алоизий. — Еще бы! Вы мещанка и делаете только то, что принято. Мы, поэты, с этим не считаемся… Есть у вас время? — спросил он вдруг.
— Конечно, есть, — ответила Майя.
— Тогда я прочту вам мое стихотворение. Только сидите смирно и закройте глаза, чтобы окружающее вас не отвлекало. Мое произведение называется „Палец человека“. В нем описываются мои личные переживания… Вы слушаете?
— Да, — кивнула головой пчелка. — Я слушаю внимательно каждое ваше слово.
— Итак, — начал Алоизий. — Стихотворение. „Палец человека“:
День был солнечный и ясный.
Ты нашел меня в куртинке.
Весь ты кругленький и красный,
Наверху блестит пластинка
С гладкой ровной серединкой.
Ею всюду двигать можно.
Сам внизу сидишь надежно.
— Каково? — спросил поэт после короткой паузы. В глазах у него стояли слезы, а голос дрожал.
— Ваш „Палец человека“ произвел на меня неизгладимое впечатление, — сказала Майя, несмотря на то что она слышала стихи и получше.
— А как вы находите форму? — осведомился Алоизий с грустной улыбкой.
Он был, по-видимому, сильно тронут похвалой пчелки.
— Круглой, чуть продолговатой…
— Я говорю о художественной форме моего стихотворения! — перебил ее Алоизий.
— О! — поспешила поправиться ничего не понявшая Майя. — Она превосходна.
— Неужели? — воскликнул толстяк. — Вы хотите сказать, что мое произведение превосходит все, что вы до сих пор слышали, и что вообще подобное творение услышишь не часто? В искусстве всегда должно быть что-то новое. А поэты порой забывают об этом… А как вам нравится размер?
— О! — пробормотала пчелка. — Мне кажется…
— Ваше признание моего таланта смущает меня, — произнес Алоизий. — Благодарю вас. Но мне необходимо удалиться, ибо уединение — отрада всякого истинного художника… Прощайте!
— Прощайте, — ответила Майя, которая так и не поняла, чего хотел от нее странный толстяк.
Она вспомнила вопрос поэта о размере и подумала: „Конечно, он не очень-то велик, но, может быть, он еще подрастет“. И Майя задумчиво смотрела вслед Алоизию, пока он усердно карабкался вверх по ветке. Его ножки были чуть заметны, и издали казалось, что он не идет, а катится. Пчелка перевела взгляд на ржаное поле, где бабочки продолжали свою игру, которая понравилась Майе гораздо больше стихов Алоизия Семиточечного».
Здесь можно заметить сходство и с характеристиками Алоизия Могарыча, который не только прекрасно разбирался в литературе, но и имел своеобразный талант точно определять, какое произведение может быть напечатано, а какое нет и почему, а также в состоянии был объяснить смысл любой газетной заметки. Он живет столь же уединенно, как и божья коровка Алоизий, но только потому, что стремится сперва обрести достаточную жилплощадь. А в уединении сподручнее писать доносы. Возможно, сказка Бонзельса также подсказала Булгакову идею сочетать изысканное имя Алоизий с комическим эпитетом.
«Мастером и Маргаритой», великим романом, который он чуть-чуть не успел завершить, Булгаков воздвиг себе вечный памятник, обессмертил свое имя. Его роман нередко называют лучшим мировым романом XX века. Булгаков запечатлел в нем и современные бури, и вечные вопросы, стоящие перед человечеством, дал один из наиболее художественно убедительных вариантов евангельской легенды. И сделал все это с неподражаемым юмором, с удивительной стилистической легкостью. Булгаков творил новую реальность из самой литературы, сложно преобразуя и сплавляя воедино в своей прозе, и прежде всего в «Мастере и Маргарите», литературу и жизнь. И оставил среди прочего множество и загадок и шифров в своих текстах. Некоторые из них мы попытались разгадать в этой книге.
