Книга Дай лапу, страница 45. Автор книги Геннадий Абрамов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Дай лапу»

Cтраница 45

Не ты первый, не ты последний, — сочувствуя ему, заметила Линда. — Как-нибудь проживем с божьей помощью.

Линда, как и он, не собиралась ничего от него скрывать. И Ронни постепенно узнал, что она не намного, но всё же постарше его, ей семь лет. Многодетная мать, правда, не помнит, сколько детей нарожала, и не знает, куда они все подевались. Когда-то у нее тоже был дом, добрый хозяин, Андрей Алексеевич, и жили они душа в душу, но Андрей Алексеевич вдруг заболел и скоропостижно скончался. Мир праху его, хороший был человек. А Максим, сын хозяина, собак не любил, у него на них аллергия. Схоронив отца, он сразу же продал квартиру, на Линду, по существу, наплевал, и она оказалась на улице, одна, без помощников, без друзей, вообще без ничего. Около двух лет бомжевала. Питалась чем попало, спала где придется. В первую бездомную зиму чуть заживо не замерзла. А потом случайно встретилась с Кондратием Ивановичем, сторожем на автостоянке. Он ее увидел и пожалел. Договорился с напарником, и она стала у них жить, помогать охранять машины, чтобы их не украли. Конечно, жить на неустроенной автостоянке не бог весть какое роскошество, но все же лучше, чем ничего. Она не бедствует, днем свободна, вольна гулять, где ей вздумается, у нее ночная работа, если, конечно, это можно назвать работой. Богатым и сытым ничуть не завидует. И вообще своей жизнью довольна.

В сумерках, с наступлением вечера, Линда привела его к себе в конуру. Они поели остывшего супа с хлебным мякишем, сваренного Кондратием Ивановичем.

Ронни был тронут такой заботой. Ему понравилось простое угощение. Как, впрочем, теперь нравилось всё, что связано с Линдой. По сравнению с домом Оксаны Петровны или рестораном Артура Тимофеевича, конечно, условия у нее, мягко говоря, неважные. Давненько Ронни не доводилось ночевать на грязной подстилке, в сырой дощатой конуре с огромными щелями, дышать не воздухом, а выхлопными газами от машин, въезжающих и выезжающих с автостоянки. Но рядом с Линдой было тепло, спокойно, уютно, ворсистая мягкая шерсть ее пахла безгрешно прожитым днем, и Ронни, засыпая, подумал, воистину, что Бог ни делает, всё к лучшему.


На следующее утро Линда познакомила его со своими друзьями.

Оказалось, у нее куча знакомых.

Бобтейл Джеф послал им горячий привет с балкона. Лабрадор Добряк гавкнул в форточку и долго рассматривал Ронни через стекло. Козявка-шпиц скулила, сварливо жалуясь из-за двери, что хозяйка ее, копуха, еще не готова, а одну к друзьям не пускает. Нечистопородная, с туманной примесью овчарка Моня сама прихромала к калитке, чтобы обнюхать новенького. Моня передвигалась на трех лапах, и Линда объяснила Ронни, что четвертую ей бандиты прострелили, когда на хозяина покушались, а она его героически защищала.

В конце тенистой улицы они встретили целую группу собак с хозяйками, которые собрались вместе, чтобы идти гулять в лесопарк. Линда с Ронни к ним присоединились. К Линде уважительно относились в этой компании и против друга ее, разумеется, ничего не имели. По дороге, пока шли, Ронни узнал, что бассета зовут Разиня, курцхара Живчик, ротвейлера Ваня Грозный, а модницу кэри-блю, щеголявшую в розовых штанишках, Герла. Еще за ними увязался Доби, боксер, сам, без спроса и разрешения, выполз из подворотни и помчался впереди всех. Хозяйки других собак называли его не Доби, а Долболоб по причине невоздержанности и дурного характера.

Линда заметно нервничала. Она очень хотела, чтобы Ронни им всем понравился и чтобы они понравились Ронни. Хозяйка Разини даже упрекнула ее:

— Что-то ты, девонька, нынче дерганая. На себя не похожа.

Они бродили по лесу. Потом на пологой горке, поросшей невысокой травой, возились, играли, отнимали друг у друга палки, мятые хрустящие бутылки из-под кока-колы, понарошку боролись и кувыркались.

Линда напрасно беспокоилась. Ребята его сразу приняли в свой круг. Они обращались с новеньким просто и по-товарищески. За исключением, может быть, Долболоба, который беспрерывно приставал с разными глупостями. Бурчал, задирался и скалился, как будто Линда его личная собственность и он не позволит какому-то самозванцу любезничать и заигрывать с его давней подругой.

* * *

Конечно, Ронни был доволен и рад, что судьба свела его с Линдой, что она нашла его и приютила, а друзья ее и знакомые развлекали и не позволяли скучать. Тем не менее, все его помыслы были о том, как разыскать свой потерянный дом. Верность людям, приручившим его, отныне заполняла всё его существо, направляла и руководила им и лишала покоя. Играя, гуляя и забавляясь, он постоянно думал о месте, где родился и вырос, о том, что не по своей воле утратил, о своей настоящей хозяйке и ее окружении. О той любви и нежности, что они временами испытывали друг к другу. О своем подъезде с упрямой разговорчивой дверью, о лифте и лестнице, о своей подстилке в коридоре и запахах, об одежде на вешалках, картинах на стенах, о телефоне, наконец, о всех милых и дорогих ему мелочах, без которых своего существования не представлял. Какая-то могучая сила, дремавшая в нем, вдруг ожила, переменила его и сделала устремленным. Больше всего на свете он хотел бы вернуться туда же, в свой дом, в свое недавнее прошлое, но сделать это оказалось настолько трудно и сложно, что он не знал даже, с чего начать. Дожив до зрелого возраста (прошлой осенью ему исполнилось пять лет), Ронни, к стыду своему, даже не догадывался, насколько огромен его родной город, в котором он родился и вырос. Даже один новый район, где обитала Линда, для него как целая другая страна — со своими порядками, улицами, рынками, магазинами, со своими автобусами и пешеходами.

Легче найти иголку в стоге сена или монетку в пучине морской, чем дом, из которого его увезли, сокрушался Ронни.

Чуткая Линда прекрасно понимала состояние своего нового друга. Она всей душой хотела бы ему помочь, но не представляла, как это можно сделать. Если бы она только знала, как выглядят те люди, у которых его украли, кто они по профессии, чем занимаются и где живут, она бы, конечно, тоже искала. По дружбе и за компанию. Но, к сожалению, она не была с ними знакома и никогда их не видела.

Единственное, что ей пришло в голову, — чтобы хоть как-то посодействовать ему, разделить с ним досаду, отчаяние и растущую тревогу, — это показать, как ездить в метро. Достаточно много людей, решила она, пользуются этим видом транспорта. Вдруг ему повезет, и он встретит в вагоне Глафиру Арсентьевну, Никиту, Елисеича или Оксану Петровну.

Однако когда она ему об этом сказала, Ронни, несмотря на природную смекалку и врожденную сообразительность, долго не мог в толк взять, о чем она говорит и что при этом имеет в виду. Линде пришлось подробно ему объяснять, чтобы он наконец понял и прикинул, подходит это ему или нет, и, может быть, заинтересовался.

Сама она освоила ветку еще позапрошлой зимой, когда мерзла, скиталась и не имела пристанища. На «Молодежной», говорила она, собак не любят, свирепствуют и гоняют. А на «Багратионовской», например, или «Фили» вполне терпимо, следят спустя рукава. Для входа и выхода, втолковывала она ему, лучше выбирать станции неглубокие, которые под открытым небом, тогда не путаешься с эскалатором, и вообще для собак они гораздо удобнее. В метро следует вести себя дисциплинированно, по возможности, сохранять достоинство, не высовываться, быть тише воды ниже травы. В часы пик лучше совсем туда не соваться, а то лапы отдавят и еще ребра переломают. Входить в вагон надо сразу, не мешкая, как только пассажиры выйдут, чтобы первым устроиться в уголке и никому не мешать. Подремать, учти, не удастся. Надо внимательно слушать названия станций и смотреть, какая вокруг архитектура, чтобы запомнить и не ошибиться, иначе заедешь черт знает куда и дороги назад не найдешь. Если по нашей ветке захочешь проехать весь город насквозь и очутиться, положим, в Измайлово, где тоже лес, даже лучше, чем здесь, есть каскад старинных прудов, а собаки и люди на пятачке собираются замечательные, тогда придется сделать переход. Это самое трудное. И самое важное. Он неприятный, совсем не простой и на собак не рассчитан, она в этих лестницах и коридорах часто путалась. Смотри, не попади на «Киевскую»-кольцевую, надо свернуть на «Киевскую»-радиальную. Ну, а дальше всё опять легче легкого. Ждешь, когда за окном посветлеет. Поезд выйдет из-под земли, ветерком свежим потянет. Увидишь открытую станцию, такую же, как наши, значит, приехали, пора выходить.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация