— Торопимся жить? — поинтересовалась.
— А вы — водила?
— Простите, не поняла.
— Ну, кем работаете?
— Пытаюсь чему-нибудь научить красивых бездельников.
— В школе?
— Обижаете. Берите выше.
— Профессор?
— Увы! Пока доцент.
— И еще подрабатываете?
— То есть?
— Ну, на тачке?
— Вот вы о чем, — она улыбнулась.
— Правильно, — рассудительно сказал Андрей. — Деньги всегда нужны.
— А вы, извините, — студент?
— Теперь вы меня обижаете.
— Не хотите учиться?
— В институте? Зачем? Есть выбор: принцы и нищие. В шалаше может быть только ад. Кому-то нравится — я не возражаю.
— По-моему, нищие как раз те, кто не получил настоящего образования.
— Образование я и так получу.
— А вы не путаете образование с чем-то еще?
— Я давно уже ничего не путаю.
— Звучит несколько самоуверенно. Если не сказать нахально.
— А что плохого — быть уверенным в самом себе?
— Во всем, юноша, хороша мера.
Андрей показал пальцем в окошко.
— Чуть помедленнее, кони. Прибыл. Спасибо за лекцию. Здесь сбросьте. Ага, у будки.
Достал бумажник, чтобы расплатиться.
Она покачала головой.
— С нищих не беру.
— Я не нищий. С чего вы взяли?
— С богатеньких — тоже. Нам было по пути, молодой человек.
Он понял, что денег она не возьмет. Надо так лажануться. Наверное, она их вообще ни с кого не берет.
— Всего доброго, мой юный друг, — сказала она, приветливо улыбаясь. — Желаю успехов на поприще самообразования.
Ему вдруг захотелось сделать ей приятное.
— Вот, — протянул ей визитную карточку. — Возьмите.
Она прочла: «Андрей Гребцов». И номер телефона.
— Вам понравилось, как я вожу машину?
— Это вам на случай, если кто-то обидит, — пояснил он. — Бригада экстренной помощи.
— Помощи? Батюшки, дожила. Неужели у нас есть такая фирма?
— Без рекламы. Только для вас.
— О, я противница всяких привилегий. Но всё равно — спасибо. Вы очень любезны, молодой человек.
3
«Недоумок, — ругал он себя, пока шел дворами, — трепло».
Взбежал по лестнице на четвертый этаж. Проверил дыхание, пульс. В форме. И позвонил.
Клавдия Петровна долго и нудно разглядывала его в дверной глазок.
— Пожалуйста, вот мой профиль, — ворчал Андрей. — Фас. На кнопочке отпечатки пальцев. Зовут меня Андрей. Катя вам звонила.
Женщина впустила его в прихожую. Накинула цепочку.
Плоская, как доска, в стеганке, протертых нарукавниках и с «Беломором» в зубах. Угрюмая. И молчальница образцовая — он был у нее несколько раз и не помнил, чтобы она произнесла что-нибудь вслух, кроме цен.
А швея — класс.
Не сказав ни слова, протянула ему продолговатую коробку, перевязанную лентой.
— Точно — сорок шестой размер? — спросил он.
Лицо ее оставалось каменным. Она и бровью не пошевелила.
— Отлично, — сказал он. — Спасибо, вы нас очень выручили.
Она снова ничего не ответила.
Андрей усмехнулся.
— Беседа прошла в теплой дружеской обстановке.
Отсчитал три сотни баксов, поблагодарил и откланялся.
«Чертова старуха. И запах. Несет чем-то. Такой навар имеет, а ходит, как драная кошка. Вот стану миллионером, сотворю себе чего-нибудь из чистого золота. Как Элвис Пресли».
4
В такси сел сзади. Болтать не хотелось.
Прикрыв глаза, Андрей перебирал в памяти подробности утреннего свидания. Ха! Сходи погуляй, на белый свет позевай. Обалдеть, девочка. Реванш состоялся.
— Уснул? — оглянулся таксист. — Окружная.
Въехали в поселок. Андрей показал, куда свернуть.
К матери заезжать раздумал — после, на обратном пути. Успеем настроение испортить. Сначала в гараж, к дяде Коле.
На чай таксисту отстегнул щедро — у того на бок повело скулы, затрепетала и зашлась душа. Пацан все-таки, а сыплет, как какой-нибудь Абрамович.
— Сдачи не надо.
Это была его слабость — не просто шикануть, а так, чтобы еще и удивить, поразить. Пусть помнят. Пусть знают.
Дядя Коля, как всегда, возился со своим «москвичом».
Андрей понаблюдал за ним издали. Клевый старик. Спокойный, золотые руки. Лучшего соседа не найти. Если в силах сделать — никогда не откажет. Хорошее сердце, добрый. Правда, голова пустая — ну, не всё же сразу одному человеку.
— Привет, дядь Коль.
— А, Андрей. Здравствуй. Как дела?
— Дела у прокурора, дядь Коль.
— Мать твоя опять сорвалась.
— Зараза, — Андрей с досады пристукнул кулаком по бедру. — Увезли?
— Дома пока. Зайдешь?
— Не. Попозже. Когда вернусь.
Коробку с курткой для Яшки припрятал в гараже. Переоделся. И вывел мотоцикл.
В сердцах шваркнул по педали.
— Дядь Коль? Я тебе что-нибудь должен?
— Нет. По декабрь рассчитались.
— Напомни тогда.
— Кати! Тарахтишь больно.
— Часа через два — будешь?
— Если обедать отойду. А так — здесь.
— Годится!
Андрей поднял мотоцикл на дыбы, дал круг почета, но уезжать передумал, вдруг резко затормозил и спешился, поставил мотоцикл на рога…
— Расстроил ты меня, дядь Коль. Ну что мне с ней делать?
— Попроведай хоть.
— Жить не живем, а проживать проживаем.
— Крест твой. Терпи.
— Да она мне всю молодость искалечила!
— Родителей, сынок, не выбирают.
5
Мать его сидела на полу, прислонившись спиной к неприбранной кровати, раскинув ноги, свесив тяжелую хмельную голову. Без обуви, в дырявых чулках. И телогрейку не успела снять — уснула.
— Что ж ты со мной делаешь, а?
Лицо у нее было опухшее, в кровоподтеках.
Звезданулась обо что-то… Чтоб тебя черти съели. Прибил бы. Он приподнял ее, усадил на кровать, похлопал по щекам.
