— Ну? — спросил Иван. — Как?… Въехал?
Севка пальчиком поддел Артема за подбородок.
— Будем беседовать, мазурик? Или будем в молчанку играть?
— А вы кто? — хриплым осевшим голосом спросил Мамонов. — Из ментовки? Или сами… промышляете?
— Смотри-ка, — усмехнулся Иван, — заговорил.
— Ну-ну! — продолжал наседать Севка, — не томи. Желаешь взять интервью? Давай! Что тебя еще интересует?
Мамонов пошевелил припухшими губами.
— Кто… навел?
Андрей прислонил ко лбу его огрызок огурца.
— Капитуляции безоговорочная. Условия диктуем мы.
Мамонов уставился в пол.
— Сдал я ваш джип, — сказал он. — Жду бабки. Должны подвезти.
— Подними, — жестко приказал Андрей. — Подними глаза. И смотри на меня!.. Так… Быстро повтори, что ты сказал!
— Жду… Должны подвезти.
Шваркнув по полу стулом, Иван согнутой рукой обвил Мамонову шею.
— Кряк — и всё, — пригрозил он. — Хана рулю, как у вас говорят. Козлик прощается с нами… Или — сомневаешься?
— Не надо, — взмолился Мамонов.
— В глаза!.. Врешь… Ну ладно. Растолкую, — Андрей сунул руки в карманы и неторопливо прошелся вдоль стола. — Попал ты, голуба. Посмотри на каскадеров — хороши ребята? Да и я, как ты понял, малый не промах. Драпануть, увильнуть от нас — даже не мечтай.
— Еще никому не удавалось, — прихвастнул Севка.
— Если не врешь, подождем. Пусть подвезут. Долго ждать-то? Пива хватит?
— Хватит, — буркнул Мамонов. — Я позвоню.
— Нет, роднуля, со звонками повременим, — возразил Андрей. — Ты полный идиот, если думаешь, что вырвешься из такой клешни. И будь спокоен, мы возьмем то, что тебе не принадлежит. Плюс проценты, учти. За время. За каждый лишний час. Хорошие проценты, приятель. Счетчик уже тикает.
Севка хихикнул:
— Бесплатно ишачить — вредно… Здоровье не позволяет.
— Врет он, — усомнился Иван. — Время тянет.
— Похоже на то, — согласился Севка.
— Видишь, золотой, — причмокнул Андрей. — Народ тебе не верит. — И показал пальчиком: — Вставай.
Мамонов испуганно и неуверенно приподнялся.
— Так, родненький. Сейчас мы тебя быстренько разденем. Извини — догола. Пересчитаем клавиши. И не очень аккуратно оденем… Что делать. Глаза у тебя плохие, парень. Суетливые. Всё куда-то вкось смотрят… Тебе сколько лет? Тридцать натикало?
— Все мои.
— А с виду — пацан… Ладно, посмотрим, как сохранился.
— Поехали, — сказал Иван, сдергивая с Мамонова куртку.
Андрей развернув стул и уселся, закинул ногу на ногу.
— Хилый ты, — подтрунивал он. — Чего так? Недоедаешь? Нищета заела?… Знаешь, когда бывает плохой аппетит? Вижу, не знаешь. Я тебе скажу: когда нечистая совесть.
— Жуть, — покачал головой Севка, раздевая Мамонова.
А Иван:
— Дряблый, желтый, тощий — тьфу!! Такая голь, что и сечь неохота.
По мере того, как его раздевали, Мамонов менялся в лице.
— Не злись, — посоветовал Севка, — печенка лопнет.
— Эх, скелет, — сочувственно произнес Иван. — До чего ты себя довел. Смотреть противно… У тебя какой болевой порог? Низкий? Или высокий?
— Сволота, — выдавил Мамонов, ощерившись по-звериному.
Андрей погрозил ему.
— Обзываться — нехорошо. Не люблю. Мной хоть полы подтирай, да не называй шваброй.
— Гады.
— Я что говорю-то, дурошлеп? — приподнялся Андрей. — Сейчас так отделаем, что мама родная не узнает. И телки любить не будут.
Внезапно откуда-то сверху раздался звонкий насмешливый женский голос.
— Много вы про телок понимаете.
Иван и Севка бросились врассыпную. Андрей отпрыгнул в сторону и спрятался за стул, на котором сидел Мамонов.
— Без паники, мальчики. Я соскучилась. И проголодалась.
— Марин — ты, что ли? — прошептал Андрей.
— Не узнал?
Девушка картинно спускалась по лестнице с верхнего этажа. На ней было длинное узкое бархатное платье, на голове — ядовито-зеленый парик. В приподнятой руке она держала небрежно, с отставом, зажженную сигарету в длинном мундштуке.
— Такой я тебя еще не видел, — восхищенно произнес Андрей. — Прямо суперстар.
Выглянув из-под лестницы, Иван буркнул:
— Все равно лахудра.
— Попрошу без грубостей, юноша, — упрекнула его Марина. — Вы не у себя дома.
— Извини, — усмехнулся Андрей. — Он с рождения баб недолюбливает.
— Мягко говоря, — уточнил Иван.
Спускаясь, Марина явно устраивала какое-то представление, играла богатую сильную женщину, хотя на самом деле выглядела смешно и нелепо — с бархатным платьем и сигаретой в мундштуке не слишком гармонировали кроссовки на босу ногу, длинные шнурки от которых волочились по полу, вспрыгивая и взвиваясь змейками при каждом ее шаге.
Длинной сигаретой она царственно указала на раздетого Мамонова.
— Сделайте, пожалуйста, как было. Мне неприятно.
Севка рванулся на второй этаж — проверить, нет ли там кого еще.
Иван швырнул Мамонову куртку и джинсы.
— Прикройся, дистрофик. Не видишь, наложницу раздражаешь.
— Прошу к нашему шалашу, — Андрей манерно предложил Марине стул.
— Пусто! — крикнул Севка с балкона.
— Мог бы и хозяйку спросить, — заметила Марина недовольно.
— Доверяй, но проверяй, как любил говорить президент Соединенных Штатов. Пивка вмажем?
— Спасибо. Не откажусь.
Андрей налил Марине пива в высокий стакан.
— Ты с Катькой? — спросил он крайне заинтересованно. — Вы что же — в связке? Вместе обтяпали это дельце? Сами угнали, сами загнали?
— Катерина здесь ни при чем, — сухо сказала Марина.
— Ой ли?
— Можешь мне верить.
— Бабам? — хмыкнул Иван. — Верить?
— Пусть помолчит, — приказала Марина, ткнув мундштуком в сторону Ивана. — Он повторяется.
— Нет, я одного не пойму, — допытывался Андрей. — Славку с Максимом нагреть хотели? За что? Почему?
— С отца потянуть, — подсказал Севка. — У Притулы отец состоятельный.
— Комбинаторы, — проворчал Иван.
— Повторяю, — Марина начала злиться. — Катерина здесь ни при чем.
— Это легко проверить.
