— Эти?
Та кивнула в ответ головой и ушла.
Парень бесцеремонно уселся за столик, смерил Арнольда и Растягаева прищуренным, оценивающим взглядом и сказал, доставая из кармана коробку дорогих папирос:
— Ну, здрасте, уважаемые. Мое вам с кисточкой. Оба его новых знакомых поздоровались вежливо, с достоинством, в котором, однако, сквозили плохо скрытая брезгливость и опаска.
Мите оба парня не понравились. «Фраера и белоручки», — мысленно решил он. Но инструкция Папаши была совершенно определенной, и он грубовато буркнул:
— Выкладывайте, чего там у вас.
— У нас к вам прось… поручение, — неуверенно начал было Арнольд, но под ироническим взглядом Растягаева поспешил принять высокомерный тон а спросил: — Хотите заработать?
Митя в ответ ухмыльнулся.
— А дальше что скажешь?
— Нет, хотите? — настаивал Арнольд.
— Брось крутить, — сердито ответил Митя. — Я этого не люблю. Говори точно, чего надо?
— Нам надо, чтобы вы выполнили наш приговор, — и Арнольд важно хлопнул себя по карману пиджака.
— Приговор? Скажи, пожалуйста. Ну, давай почитаем.
— Этого не требуется, — вмешался Растягаев. — Приговор такой: смерть.
— Ишь ты! — еще больше изумился Митя. — И кого это вы?
— Женщину!
Митю внутренне всего передернуло. «Ах, гады, — мелькнуло у него в голове. — Небось за любовь порешить девку хотят». Но, вспомнив о Папаше, он сдержался.
— А кого именно пришить желаете? — спросил он.
— Сначала дайте ваше принципиальное согласие, — важно объявил Арнольд. — Потом назовем имя. Получите пятьсот рублей.
— За это мараться? — Митя презрительно сощурился. — Валите сами.
— Как угодно, — небрежно пожал плечами Арнольд. — Только деньги на земле не валяются. Их заработать надо.
При этих словах в Мите вновь закипела злость. «По вашим рожам видно, как вы деньги зарабатываете, сволочи», — подумал он, но опять сдержался. Одна мысль успокоила: «За полкуска Папаша мараться не будет». Но узнать надо все. Взгляд его скользнул по пиджаку Арнольда, и вдруг Митю осенило. Он спокойно сказал:
— Согласие будет. А знакомство наше требуется обмыть.
— Что ж, принимается, — ответил Растягаев.
В этот вечер они выпили много, и Митя несколько раз даже пытался обнять своих новых знакомых.
Перед самым закрытием кафе они, шатаясь, вышли па улицу, условившись через два дня встретиться вновь. Митя обещал дать твердый отпет.
Когда они, наконец, расстались, Митя с усмешкой поглядел вслед удаляющимся приятелям, затем подошел к освещенной витрине магазина и вынул из кармана сложенный лист бумаги. С сосредоточенным видом он несколько раз перечитал его, потом остервенело плюнул и, спрятав бумагу, отправился восвояси. Он был теперь полностью уверен, что вечер пропал даром. «Кто же будет связываться с этими вонючими фраерами», — думал он по дороге. Другие заботы и тревоги владели им сейчас.
Но Митя опять — в который уже раз за последнее время — жестоко ошибся.
На столе зазвонил телефон. Кто-то снял трубку.
— Сергей! Сандлер вызывает.
В просторном и строгом кабинете Сандлера за эти дни ничего не изменилось. На аккуратно прибранном столе около массивной чернильницы лежали остро отточенные цветные карандаши и толстая зеленая папка с бумагами. В несгораемом шкафу торчала связка ключей.
Сандлер легко поднялся со своего кресла и пожал руку Сергею.
— Итак, — сказал он, похлопав рукой по лежавшей перед ним папке, — продолжаем операции по делу «пестрых». На время болезни Гаранина старшим опергруппы, занимающейся этим делом, назначаю вас. Предстоит ответственная операция. Для начала хочу обратить ваше внимание вот на что.
Он раскрыл папку, перелистал бумаги и вынул билет в цирк, отобранный при обыске у Ложкина.
— Что вам говорит этот билет, Коршунов?
Сергей не спешил с ответом.
Незаметно для самого себя он теперь приобрел привычку спокойно обдумывать свои слова, неторопливо и тщательно взвешивать обстоятельства дела. Былая порывистость и горячность проявлялись теперь лишь в веселом азарте при спорах с товарищами да быстрой реакции и мгновенной ориентировке в трудных и опасных обстоятельствах. И Сандлер еще раз с удовольствием отметил про себя эти перемены.
— Я думаю, — сдержанно произнес Сергей, — что Ложкин собирался встретиться вчера с кем-то в цирке. Возможно, с Папашей. Ведь и Пересветов с ним там встречался.
— Вот именно. Ну, а еще?
— Пока сказать трудно, — ответил, помолчав, Сергей.
— Вы когда-нибудь были в цирке? — усмехнулся Сандлер.
— Давно. Еще до войны. Но ведь это не относится к делу.
— Ошибаетесь, — Сандлер снял очки. — Вот я тоже много лет уже не был в цирке. Но совсем недавно, представьте, собрался. Внук у меня есть, семи лет, в первый класс ходит. Так вот на воскресенье мы с женой обычно забираем его к себе. Возимся с ним, книжки читаем, из «Конструктора» всякую всячину сооружаем. Между прочим, все эти книжки да «Конструктор» я ему домой уносить не разрешаю. А то, знаете, как унесет, потом его в воскресенье не дозовешься. А нам, старикам, скучно без этого шельмеца.
На лице у Сандлера появилось мягкое и немного сконфуженное выражение. Но, спохватившись, он сердито засопел и уже деловым тоном продолжал:
— Вот и решил я Юрку моего порадовать, купить билеты в цирк. На воскресенье, обратите внимание. А вспомнил я об этом в субботу. Так, поверите, пол-Москвы обзвонил, а билетов достать не смог. Надо было, оказывается, заранее покупать. Ясно?
— Так точно, — Сергей кивнул головой.
— А что ясно?
— У Ложкина билет на воскресенье, а в Москву он прибежал в пятницу. И по городу он, конечно, не шлялся. Значит, сам он билет достать не мог.
— Так, так, — довольно отозвался Сандлер. — Дальше, рассуждайте, дальше.
— Значит, кто-то снабдил его этим билетом, — не спеша продолжал Сергей, вертя в руках билет. — Но этот кто-то не знал, что Ложкин объявится. Следовательно, билет у него был припасен на всякий случай. И купил он его не в какой-нибудь театральной кассе в городе, а в самом цирке. Здесь нет штампа кассы.
— И припомните, — добавил Сандлер, с живым интересом следя за ходом мыслей Сергея. — У Пересветова билеты были тоже куплены в самом цирке. Их ему дал Папаша. Ну, а что еще в этом билете интересного?
Сергей внимательно осмотрел билет. На обороте, в углу, бумага еле заметно ворсилась.
— А здесь кто-то прошелся резинкой.
— Вот именно! Хороший глаз у вас, Коршунов. Я это место только с лупой обнаружил. Итак, делайте выводы.
