Она наблюдает за тем, как движется его адамово яблоко.
— Ну вот, — говорит наконец учитель и разъясняет
суть процесса, описание которого заняло полстраницы.
Джейни смотрит на него как зачарованная. Сидит, опершись
локтем на стол, запустив пальцы в волосы, кивает, думает и ждет.
— Кажется, я поняла, — говорит девушка, когда он
закончил.
— Тогда попробуй сама, — предлагает учитель, не
сводя с нее глаз.
Он берет листок и подсовывает его под ее тетрадку, слегка
задев при этом рукой ее грудь. Оба делают вид, будто ничего не заметили.
Джейни достает чистый листок бумаги и начинает с первого
уравнения. Она пишет быстро, склонившись так, что волосы падают вперед. Через
мгновение он отбрасывает прядь ей за плечо. При этом его пальцы чуть-чуть
задерживаются на ее шее.
— Мне так не видно, — объясняет учитель.
— Ой, прошу прощения.
Джейни перебрасывает волосы по другую сторону шеи, чувствуя
на себе его взгляд, останавливается, задумывается.
— Вот и сбилась, — бормочет девушка. — Ноне
надо подсказывать. Я сама.
— Ты мыслишь в правильном направлении, — тихо
говорит он, склонившись над ней так, что она чувствует на плече его
дыхание. — Не спеши, сосредоточься, и все получится.
— Ничего не выходит, — говорит она.
Его пальцы легонько касаются ее спины.
Она делает вид, будто ничего не замечает.
Джейни просчитывает каждый свой шаг, стараясь предугадать
реакцию человека, для которого предназначены все эти авансы. Скорее всего, он
побоится рискнуть и сейчас ничего предпринимать не станет. Девушка медленно
переводит дух и снова принимается писать. Лишь через мгновение она бросает на
него красноречивый взгляд, который должен сказать ему обо всем, что он хочет
знать.
— Как? — спрашивает девушка, указывая на
законченную работу.
— Хорошо, Джейни. Отлично.
Его ладонь задерживается на ее спине.
Она улыбается, задерживает взгляд на листке бумаги, а потом
начинает неспешно собирать учебники.
— Мистер Дурбин, спасибо вам за все. Вы понимаете!.. За
то, что уделили мне время.
Он провожает ее к выходу, прислоняется к двери, положив
ладонь на дверную ручку, и говорит:
— Не за что благодарить. Мне это доставило
удовольствие. Надеюсь, ты заглянешь как-нибудь еще. Надумаешь, сообщи по
электронной почте. Я обязательно отвечу.
Джейни делает шаг вперед, собираясь выйти, по Дурбин так и
не отпускает дверную ручку. Путь для нее закрыт.
— Джейни!.. — произносит он. Девушка
поворачивается.
— Да?
— Мы ведь оба понимаем, почему ты захотела прийти сюда
сегодня вечером.
Джейни сглатывает.
— Правда?
— Правда, правда. И не переживай по этому поводу. Ты
ведь мне тоже нравишься.
Девушка моргает. Краснеет.
— Но у нас с тобой не может быть никаких отношений,
пока ты моя ученица. Это недопустимо. Даже если тебе исполнилось восемнадцать.
Джейни молчит, уставившись в пол.
Дурбин приподнимает ее лицо за подбородок, касается пальцами
щеки.
— Вот закончишь школу, тогда совсем другое дело, —
продолжает он с многозначительным взглядом.
В первый миг Джейни думает, что ослышалась, потом понимает —
ничего подобного. Конечно, все так и есть. Вот так он и добивается того, что
они все молчат. Получается, сами виноваты.
Джейни знает, что именно ей нужно сейчас сказать. Противно,
конечно, до рвоты, но ничего не поделаешь.
— Прошу прощения — говорит она. — Я в таком
смущении…
— А вот это зря, — заявляет Дурбин, но она
чувствует, что ее растерянность — это как раз то, что ему нужно.
Девушка ждет продолжения, знает, что такому самовлюбленному
негодяю без этого не обойтись, и подавляет желание высказаться первой.
— Ничего страшного, дело обычное, — говорит он.
Джейни удается скрыть отвращение. Она грустно улыбается и
молча уходит, хотя ее так и подмывает воскликнуть: «Какая же я дура!» На манер
героини мелодрамы.
Через четыре секунды после того, как она выкатывает с его
подъездной дорожки, звонит сотовый телефон.
Джейни отъезжает чуть подальше, чтобы ее не было видно из
дома, и подключается.
— Я в порядке, Кейбел.
— Прекрасно. Люблю тебя.
Она смеется.
— Неужели?
— Пытаюсь вести себя как правильный коп.
— Слушай, а он совсем не прост. Я еду домой. Заскочишь
обсудить детали?
— Обязательно.
— Я сейчас звякну Бейкеру, а потом капитану. Увидимся у
меня.
_____
Джейни докладывает по телефону о результатах операции, и
капитан заявляет, что они имеют дело с типичным случаем долбаного
авторитарно-эгоистического синдрома.
Девушке что-то подсказывает, что этот термин Фран измыслила
сама.
— Знаешь, — говорит после этого капитан. — Я
не очень-то беспокоюсь из-за твоей поездки на эту тусовку юных химиков. С вами
ведь будет эта миссис Булочка или как там ее. А вот на этой вечеринке не
расслабляйся. Подозреваю, что он не просто так разрешил тебе принести спиртное.
Если девушку подпоить, то потом этим можно и воспользоваться. Так что уж будь
добра, держи ухо востро.
— Обязательно, капитан.
— Кроме того, тебе не помешает узнать побольше о
снадобьях, снижающих самоконтроль и облегчающих сексуальный контакт. У меня
есть несколько брошюр, прочитай их обязательно.
— Да, сэр.
_____
21.36
Джейни приезжает домой, кипя от злости на мистера Дурбина.
Вот ведь манипулятор хренов! Хорошо бы как-нибудь забраться к нему в сон и
обратить его в кошмар.
Через десять минут появляется Кейбел, внимательно к ней
присматривается и крепко обнимает.
— У тебя блузка пахнет кремом после бритья, —
замечает он, и его глаза суживаются. — Что там было?
— Я делала свое дело.
— А он?
— Подойди-ка сюда. Присядь, пожалуйста. Представь себе,
что корпишь над химическими формулами.
Она разыгрывает перед ним всю сцену.
— Козел!
— Вот именно. А потом еще и норовил выставить меня
плохой девочкой. Зря я, дескать, вообразила, что он на меня нацелился. Будто бы
это не он только что трогал меня то здесь, то там.
