— Ничего себе телохранитель, — улыбнулся Виталий.
— Ну… его попросили, когда он трезвый был.
Марина по-прежнему старательно не называла имени своего друга. Впрочем, и Виталий им не очень интересовался. Ему нужен был этот прохвост Валера. Хотя и дружок тот вырисовался не очень привлекательным, если учесть, что, скорей всего, это он подарил Марине краденый золотой кулон и деньгами он, видимо, сорил изрядно.
— А скажите, — неожиданно спросил Виталий. — Кто такой Птицын?
— Птицын? — Марина недоумённо пожала плечами. — Первый раз слышу.
Виталий решил больше не расспрашивать о злосчастном кулоне и не настораживать девушку. Кулон этот мог ещё пригодиться.
— Вы собираетесь замуж за вашего друга? — спросил он, чтобы перевести разговор.
— А это уж моё дело, — с вызовом ответила Марина. — Мы любим друг друга. Остальное неважно. По-вашему, так любить нельзя? А может, через месяц мы разбежимся? Или через два.
И она, насупясь, вытащила из сумки новую сигарету.
— Ну-ну, Марина, — улыбнулся Виталий. — Не надо на меня сердиться. Я же вам только добра желаю.
— Те же слова мне каждый день говорит мой ненаглядный папочка, — брезгливо скривила пухлые губы Марина. — Господи, как они мне надоели.
— Что поделаешь, его можно понять.
— А меня нельзя понять?! — запальчиво воскликнула Марина. — Надоело, понимаете? Всё на-до-ело! Хочу жить по-другому. И буду!
— Как же?
— А это тоже моё дело.
— Ну ладно, — вздохнул Виталий. — Больше, надеюсь, мы вас не потревожим. Кстати, Валера нам тоже, оказывается, не нужен. Он не был участником той драки. Мы выяснили.
— О’кей! Передам, когда увижу, — беспечно откликнулась Марина. — Значит, та корова из буфета зря трепалась? И меня ещё приплела!
— Да нет, откуда вы взяли?
— Знаем. А ещё, я думаю, вам натрепал про меня мой драгоценный папочка, — она презрительно усмехнулась.
— Ну ладно, — вздохнул Виталий. — Будем прощаться. Не знаю только, что вам пожелать на прощание.
— Счастья, конечно, — ослепительно улыбнулась Марина. — Что же ещё?
— Вся беда в том, что мы с вами по-разному его понимаем.
— Ещё бы! По-вашему, счастье — это ходить по струнке, в строю, шаг вправо, шаг влево считается побегом. Так ведь?
— Ну вот видите? — засмеялся Виталий. — Разве мы поймём сейчас друг друга?
— А когда же поймём? — лукаво осведомилась Марина.
— Скоро, — пообещал Виталий. — Надеюсь, скоро.
Марина удивлённо посмотрела на него, но ничего не сказала. Она спешила.
Впрочем, спешил и Виталий.
* * *
Вокзал встретил Лосева привычным многоголосым гулом и суетой, хотя время утренних поездов миновало и некоторое воскресное умиротворение как бы разлито было по огромным залам ожидания. Люди, расположившись на бесчисленных скамьях в ожидании поездов, были всё же не так озабочены, оглушены и возбуждены, как обычно, больше людей читало, дремало, тихо беседовало, занималось детьми.
Лосев миновал первый зал ожидания, затем второй и наконец увидел вдали, уже в третьем зале, за рядами скамей длинную стойку буфета и круглые столики перед ней, высокие, чтобы можно было стоя наскоро перекусить что-то и бежать дальше. Возле столиков сейчас как раз и перекусывали несколько человек.
А за буфетной стойкой монументально возвышалась Мария Савельевна в тёмном платье с белым отложным воротником и белом фартуке. Покупателей в этот момент возле буфета не было.
Мария Савельевна ещё издали, конечно, заметила длинную фигуру Лосева в светло-сером костюме и синей рубашке с расстёгнутым воротом, его светлую копну волос. Виталий мог поклясться, что она его заметила. Но повела себя Мария Савельевна как-то странно и беспокойно. Она почему-то поспешно отвернулась и, что-то торопливо отпустив подошедшему в этот момент покупателю, поспешила скрыться в двери подсобки. А через минуту оттуда вышла другая женщина, тоже в белом переднике и белой наколке в волосах, и сухо обратилась к подошедшему Лосеву:
— Что вам угодно, гражданин? Слушаю вас.
— Мне бы Марию Савельевну повидать.
— Нет её. Сегодня работаю я.
— Как нет? — удивился Лосев. — Я же её только что видел.
— Случайно на минуту заглянула. Уже уехала.
— Но послушайте! — невольно возмутился Лосев, — Не успела она ещё уехать. Попросите её выйти.
— Вы, гражданин, не шумите. А то я и милицию позвать могу, — сердито и многозначительно ответила буфетчица и посмотрела куда-то в сторону.
В первую минуту Виталий опешил и удивлённо спросил:
— Вы, собственно говоря, за кого меня принимаете, интересно?
— За кого надо, за того и принимаю, — неприязненно ответила женщина. — Подставляйся тут из-за вас. Вы пришли и ушли, а мы остались.
— Ну и что? — улыбнулся Виталий, всё ещё пытаясь разобраться в неожиданно возникшей ситуации. — Вам, может быть, удостоверение показать, чтобы вы меня правильно поняли?
— Не смей! — тихо и испуганно воскликнула женщина. — Они ещё здесь, не видишь, что ли?
— Кто «они»? — не понял Виталий.
— Шпана эта. До смерти нас тут напугали. С ними не дай бог связаться. Они запросто пырнуть ножом могут. Тут никакая милиция не убережёт, что мы, не знаем…
— Что же они вам сделали?
— Не мне, а Маше. «Завалим тебя, тётка, — сказали, — не сегодня, так завтра. Будешь знать, как мильтонам нас продавать». Ну, в этом роде, словом.
— А, Мария Савельевна… Погодите, налейте-ка мне стакан сока, вон того. Я здесь постою попью. Да, этого!
Буфетчица налила ему сок, и разговор возобновился.
— А что, Мария Савельевна их не узнала?
— Одного-то вроде узнала.
— Где они сейчас стоят?
— Вон, около левого столика, крайнего. Двое их. В куртках. Поглядывают, как я тут с вами разговариваю. Вы бы уж отошли, что ли, от греха.
— Да, вы правы.
Виталий забрал свой стакан с соком, попросил ещё какую-то булочку, аккуратно и не спеша рассчитался и отошёл к одному из столиков, предварительно посмотрев на часы и как бы прикидывая, есть у него ещё время или нет. Встал он возле столика с таким расчётом, чтобы хорошо видеть обоих парней, на которых указала ему буфетчица.
Парни пили фруктовую воду и ели булочки. Оба были в одинаковых поролоновых куртках. Только у высокого угреватого парня с чёрной челкой и дерзко поблёскивающими угольными глазами куртка была с зелёными полосами, а у второго, пониже, в кепке, полосы на куртке были жёлтые. Оба с усмешкой поглядывали в сторону буфета и пересмеивались между собой, чем-то, видимо, довольные. Длинный черноволосый парень показался Виталию почему-то знакомым, хотя Виталий мог поручиться, что он с ним никогда не сталкивался. Так уже не раз бывало. Значит, где-то проходили его приметы. Надо только вспомнить, надо вспомнить.
