— Для тебя, быть может, это и было «здорово», —
запальчиво возразила она, — но для меня — нет. Понятно? — И она снова
повернулась к Кэрол, которая молча ей улыбнулась и слегка пожала руку.
— Мне очень жаль, Хлоя, — сказала он. —
Наверное, я действительно уделяла вам не слишком много внимания. Если бы я была
маленькой девочкой, я бы тоже, наверное, хотела, чтобы моя мама всегда была
рядом. — Тут ей в голову пришла еще одна важная мысль, и она так
стремительно повернулась к Джейсону, что он даже вздрогнул.
— А у меня есть мать? — спросила Кэрол, и Джейсон
отрицательно качнул головой.
Он, впрочем, был только рад возможности сменить тему. Хлоя,
так и не избавившись, от своего детского эгоизма, могла еще больше огорчить
мать, могла даже затеять ссору, а для Кэрол, учитывая состояние ее здоровья,
это было небезопасно. К счастью, отношения между матерью и сыном были иными. В
отличие от сестры Энтони никогда не требовал от Кэрол того, чего она не могла
дать. Он искренне гордился матерью, одобрял се работу и старался не доставлять
ей огорчений. Даже в детстве Энтони был намного самостоятельнее и
самодостаточнее сестры.
— Ты говорила, что твоя мама умерла, когда тебе было
два года, — ответил Джейсон. — А отец — когда тебе исполнилось
восемнадцать.
«Значит, я сирота», — подумала Кэрол. Нужное слово
вспомнилось с необыкновенной лёгкостью, и она несколько раз мысленно повторила
его про себя.
— А где я выросла? — с любопытством спросила
она. — В Лос-Анджелесе или…
— Ты выросла на ферме в штате Миссисипи, — сказал
Джейсон. — Тебе было восемнадцать, когда тебя заметил один известный
продюсер, заметил и привез из Нового Орлеана в Голливуд.
— А что я делала в Новом Орлеане? — удивилась
Кэрол.
— Работала в аптеке. Многие молодые девушки начинают
именно так, чтобы заработать деньги на учебу или просто на жизнь.
Кэрол кивнула. Ей очень хотелось как следует запомнить
полученные сведения, но она решила, что сейчас у нее есть дело поважнее, и
снова повернулась к Хлое. Собственное прошлое отступило куда-то; теперь Кэрол
могла думать только о том, какую обиду она нанесла дочери много лет назад. Ей и
в голову не могло прийти, что подобная забота о взаимоотношениях с Хлоей была
для нее внове, но остальные сразу это заметили. И Джейсону, и даже Стиви
казалось, что Кэрол вышла из комы другим человеком — не таким, каким она была
раньше. Она изменилась, и, быть может, на всегда. Но делать какие-то заключения
и выводы было еще рано. Кэрол начинала с чистого листа, и только от них
зависело, что она узнает о себе, о своей жизни. Только что Хлоя со
свойственными ей прямотой и максимализмом юности сообщила матери не слишком при
ятную правду, и это всех встревожило. Но Стиви поду мала, что, быть может, это
даже к лучшему. Кэрол, во всяком случае, отреагировала на упрек как взрослый
разумный человек. Она хотела знать о себе все: и хорошее, и плохое. На карте ее
прошлого оставалось еще чересчур много белых пятен, и Кэрол спешила заполним,
пропуски.
— Мне правда очень жаль, что меня не было рядом, когда
вы во мне нуждались, — сказала она, обращаясь к дочери. — И ты должна
как можно подробнее рассказать мне о тех временах. Я хочу знать, что вы
чувствовали… Быть может, я поздно спохватилась — вы оба выросли и не нуждаетесь
в моем постоянном присутствии, но кое-что, я думаю, еще можно изменить. Я, во
всяком случае, попытаюсь. — От столь длинной речи у Кэрол сбилось дыхание,
и ей пришлось сделать паузу, чтобы перевести дух. — А сейчас?.. —
спросила она после непродолжительного молчания. — Какие у нас отношения
сейчас?
— Нормальные, — честно ответила Хлоя. — Я
живу в Лондоне, а ты приезжаешь меня навестить, или я прилетаю к тебе на
Рождество и на День благодарения. Впрочем, Лос-Анджелес мне не очень нравится.
Лондон гораздо круче.
— Круче? — переспросила Кэрол. Стиви смотрела на
нее с изумлением — ее подруга говорила бегло и почти без запинки.
— Красивее. Лучше. Интереснее, — «перевела» Хлоя.
— А где ты училась? Я имею в виду — после школы?..
— В Стэнфорде.
— Что это такое? — Название ничего не говорило
Кэрол.
— Это один из лучших университетов, — подсказал
Джейсон, и Кэрол кивнула.
— Я так и думала. Ведь ты дочь знаменитой
актрисы! — сказала она, и на этот раз Хлоя улыбнулась вместе со всеми.
Они еще немного поговорили о более простых вещах, но стало
заметно, что Кэрол трудно продолжать разговор. До сих пор ее поддерживало
только возбуждение, вызванное обрушившимися на нее новыми впечатлениями, но
сейчас наступала реакция. Язык у нее заплетался, слова путались, глаза
закрывались сами собой. Заметив это, Джейсон решительно прервал разговор и
предложил всем вернуться в отель.
Кэрол так устала, что даже не стала возражать. Попрощавшись
с ней, Джейсон и дети вышли первыми, и только Стиви чуть-чуть задержалась.
— Ты делаешь успехи, — шепнула она, целуя
подругу. — Скоро ты будешь говорить лучше нас. И Хлое ты ответила
совершенно правильно. Она все еще на тебя дуется, хотя за столько лет ей пора
бы справиться со своим эгоизмом.
— Ты должна все мне рассказать, — ответила Кэрол,
с трудом ворочая языком. Глаза у нее закрывались сами собой, но она еще
боролась. — Я слишком много забыла — даже собственную дочь.
— Обязательно расскажу, но не сегодня, — пообещала
Стиви и вдруг заметила розы, стоявшие на полу в углу комнаты в большом
стеклянном сосуде. Их было по меньшей мере две дюжины — больших, красных, на
длинных стеблях. — А откуда здесь эти цветы? От кого они?
— Принес один француз. — От усталости Кэрол снова
заговорила короткими фразами. — Я его не знаю. Он говорил, как его зовут,
но я забыла. Еще он сказал — мы давние друзья.
— Странно… — протянула Стиви. — Охранник не
должен никого к тебе пускать.
Действительно, кроме врачей и членов семьи, входить в палату
никому не разрешалось, но ни один охранник не посмел бы остановить бывшего
министра внутренних дел Франции. Впрочем, ни Стиви, ни Кэрол не подозревали об
этом.
— Каждый может сказать, что он твой старый друг.
Особенно журналисты, — продолжала Стиви. — Ну ничего, я поговорю с
начальником отделения и потребую, чтобы охранник строже относился к своим
обязанностям. В противном случае твои поклонники будут дневать и ночевать у
тебя в палате. Внизу и так не пройти — столько они натащили букетов и
сладостей.
В самом деле, каждый день в больницу доставляли огромное
количество цветов и подарков, но Джейсон договорился с главврачом, чтобы их
распределяли между персоналом и другими пациентами. Хранить их все равно не
было никакой возможности — для этого могло понадобиться несколько комнат.
— Хотела бы я знать, кто этот таинственный
француз… — задумчиво проговорила Стиви. — Ты его узнала?
Это был не самый принципиальный вопрос, но Стиви решила, что
все равно должна его задать. Память возвращалась к Кэрол на удивление быстро, и
не исключено было, что кое-что она уже в состоянии вспомнить.
