С тех пор мы встречались каждый день, пока несколько месяцев
спустя не закончились съемки. Тебе нужно было возвращаться домой, но после той
истории с мужем ты сама не знала, поедешь ли в Нью-Йорк или в Лос-Анджелес. И
когда я предложил тебе пожить в Париже, ты согласилась, потому что к этому
времени мы уже были без ума друг от друга. Подходящий дом нашелся быстро — тот
самый, на рю Жакоб. Мы вместе ездили на антикварные аукционы, вместе покупали
мебель для комнат. Я даже построил для Энтони домик на старом платане, который
рос на заднем дворе, и он проводил там целые часы. Даже еду он забирал с собой
в свое жилище, а ты все переживала, как бы он не свалился. Потом мы все в месте
отправились на юг Франции, чтобы твои дети смогли повидаться с отцом, который
специально для этого прилетел в Европу. Энтони и Хлоя жили с ним в отеле, а мы
получили полную свободу. Мы не расставались ни на минуту — ни днем, ни но чью —
и всюду ходили вместе. Две недели мы провели на яхте в Средиземном море,
побывали в Испании, а потом снова вернулись на Ривьеру. Эти полтора месяца были
самыми лучшими в моей жизни, Кэрол. Еще ни когда я не чувствовал себя таким
счастливым.
Она понимающе кивнула. События, о которых говорил Мэтью, еще
не восстановились в ее памяти, но чувства тех лет Кэрол помнила хорошо. Похоже,
это и впрямь было сказочное время, время волшебства и чудес, если от одного
воспоминания о нем она словно наяву вновь ощутила на коже ласковое тепло
средиземноморского солнца, соленый вкус морской воды и его поцелуев на своих
губах. И все же Кэрол не покидало ощущение, что, и когда они отдыхали на
Французской Ривьере, и позже, когда вернулись в Париж, в ее счастье был
какой-то изъян, какая-то едва заметная трещина, которая с невероятной быстротой
превратилась в зияющую пропасть, разделившую их раз и навсегда.
В поисках ответа она заглянула в его васильковые глаза, и
ответ пришел. Кэрол даже удивилась, как она могла забыть…
— Ты был женат, — произнесла она вслух.
— Да, — подтвердил Мэтью, опуская голову. —
Правда, к тому моменту мой брак был чистой формальностью: каждый из нас уже лет
десять жил своей собственной жизнью. Наши дети выросли, и нас ничто не
связывало, а не развелись мы только потому, что ни у меня, ни у моей жены не
было особых причин менять свой социальный статус. Мы все собирались оформить
наш разрыв, но, что называется, руки не доходили. А потом появилась ты… —
Он помолчал, избегая смотреть на Кэрол. Как видно, прошлое все еще мучило его.
— Да, я обещал тебе развестись, — продолжил Мэтью
после паузы. — И я действительно хотел это сделать, но сделать тихо, без
шума, чтобы не начинать нашу с тобой совместную жизнь, с громкого
бракоразводного процесса. Я поговорил с женой, но она просила меня подождать,
так как тоже боялась скандала, который, несомненно, разразился бы, если бы стало
известно, что я развелся с ней ради знаменитой американской кинозвезды. Для нее
это было бы слишком болезненно — она не хотела, чтобы наш развод обсуждался во
всех печатных изданиях, и я согласился подождать. Ты тоже не возражала. Когда я
рассказал тебе обо всем, ты отнеслась к моим словам с полным пониманием. Кроме
того, поначалу формальности не имели для нас большого значения. Мы были
счастливы, мы жили вместе в нашем уютном доме, и я любил твоих детей. Думаю,
что и я им нравился, во всяком случае, в первые год-полтора. Значительная
разница в возрасте нам с тобой не мешала — я был на восемнадцать лет старше, но
когда ты была рядом, я снова чувствовал себя мальчишкой.
— Я помню наше путешествие на яхте, — осторожно
сказала Кэрол. Ее мысли и воспоминания, которым еще нужно было оформиться, не
успевали за его рассказом, поэтому эти слова прозвучали не совсем кстати, но
Мэтью понял и кивнул. Ободренная его вниманием, Кэрол продолжала: — Да, я помню
и яхту, и наше путешествие на юг Франции. Помню Сен-Тропе, старый порт в
Антибе. Мне кажется, я тоже была очень счастлива с тобой.
— Мы оба были счастливы, — со вздохом подтвердил
Мэтью. В отличие от Кэрол он-то знал, что случилось дальше, и это воспоминание
вызвало у него душевную боль.
— Но потом что-то произошло, — добавила
Кэрол. — Тебе пришлось уехать.
— Да. — Мэтью был удивлен тем, что она вспомнила.
Он сам почти забыл об этом небольшом инциденте, омрачившем их безоблачный
отдых, хотя события, по требовавшие его присутствия в столице, были в свое
время новостью номер один в мире. На яхту пришла правительственная радиограмма,
и им пришлось в срочном порядке вернуться в Ниццу, где Мэтью ожидал высланный
за ним военный самолет.
— Но что произошло? Мне кажется, в Париже кого-то
убили, или я ошибаюсь? — Кэрол нахмурилась, пытаясь вспомнить
подробности. — Кого?
— Произошло покушение на президента, — объяснил
Мэтью. — На Елисейских Полях, на параде по случаю Дня взятия Бастилии… Я
должен был стоять рядом с президентом, но предпочел поехать с тобой. К счастью,
пули пролетели мимо, однако это не снимало с меня ответственности…
— Ты входил в правительство! — воскликнула
Кэрол. — Я так и знала, только я забыла, как называлась твоя должность.
Начальник тайной полиции? — Она прищурилась.
— Тайная полиция тоже подчинялась мне, потому что я был
министром внутренних дел Франции, — ответил он, и Кэрол кивнула. Она сама
вспомнила это за мгновение до того, как Мэтью произнес эти слова. Было даже
странно, что она забыла так много из того, что касалось ее самой и ее жизни, но
с легкостью вспомнила то, что касалось Мэтью. Да, все было так, как он
рассказывал. Их яхта причалила к пирсу, они сошли на берег и на машине
отправились в аэропорт. Там Мэтью ждал военный самолет, который спустя
несколько минут поднялся в воздух. Мэтью очень переживал, что ему пришлось
покинуть ее так неожиданно. Он чувствовал себя неловко, извинялся. К самолету
Мэтью сопровождали солдаты с автоматами. Кэрол не испугалась, скорее удивилась
этому. В Париж Кэрол вернулась одна.
— Кажется, это был не единственный случай, —
проговорила Кэрол задумчиво. — Однажды мы катались на горных лыжах, и тебе
снова пришлось срочно уехать. В тот раз за тобой прислали вертолет. —
Стоило ей чуть прикрыть глаза, и она снова увидела снежные вихри, поднятые
винтом мощной машины, и услышала рокот турбин.
— Да. У президента случился сердечный приступ, и мне
нужно было быть рядом с ним.
— Это произошло уже в конце, не так ли? Мэтью молча
кивнул. Этот случай врезался ему в память гораздо глубже, потому что именно он
заставил его прийти в себя и вспомнить о своей работе — о том, что его жизнь
принадлежит Франции. Как бы сильно Мэтью ни любил Кэрол, как бы ни был готов
принести все в жертву ради нее, он так и не смог оставить свой пост и подать в
отставку, потому что в его представлении долг перед страной был превыше всего.
Это и были одна из причин, предопределивших их разрыв, который произошел
довольно скоро — спустя месяц или полтора. Другой причиной была его жена, в тот
период она сделала все, чтобы осложнить его жизнь. Да, им было нелегко в эти
последние перед расставанием недели.
— Это было уже почти в самом конце, — сказан
он. — Но между этими событиями были два счастливых года, за которые я
бесконечно благодарен судьбе и тебе.
