– Как ты можешь даже думать об этом?! – закричала
она, сверкая глазами. Ее яростный всплеск застал Таню врасплох.
– Я на самом деле об этом и не думаю, Мэган. Я
собиралась отказаться от этого предложения, но отец подумал, что мне следует
сказать вам об этом – узнать ваше мнение.
И Мэган свое мнение выразила, шумно и недвусмысленно.
– Вы что, оба свихнулись? Это же наш последний год
дома! Что мы будем делать без тебя, пока ты будешь болтаться в Голливуде среди
всех этих кинозвезд? – выпалила она таким тоном, словно Тане предложили
поработать девять месяцев в борделе.
– Я не буду болтаться, – тихо ответила
Таня. – Я буду работать. Это было бы прекрасное предложение, если бы оно
поступило годом позже. Но даже тогда я бы вряд ли решилась оставить папу.
– Тебе что, совсем на нас наплевать? Ты нужна нам здесь!
Мы с Молли в этом году заканчиваем колледж, кто будет нам помогать, если ты
уедешь? Или тебе это безразлично, ма?
И у Мэган, говорящей это, и у слушающей ее Тани в глазах
стояли слезы. Разговор получался болезненный, и Питер поспешил вмешаться.
– Вы, кажется, не понимаете, какая это честь. Дуглас
Уэйн – один из самых видных современных продюсеров.
Он перечислил всех звезд, занятых в проекте. Джейсон
присвистнул и напомнил матери, что был бы очень не прочь познакомиться с ними.
– Я сама еще с ними не знакома, – напомнила ему
мать. – И вообще я не понимаю, зачем мы все это затеяли.
Теперь казалось, что совершенно незачем было устраивать
семейный совет. Все это привело лишь к перепалке – и чего ради? Она уже приняла
решение, она остается дома, с ними. Но Питер считал, что это необходимо –
сказать детям об этом предложении. Но почему? Мэган сказала ровно то, что Таня
боялась услышать и что думала сама. Если она примет предложение, по крайней
мере, одна ее дочь возненавидит ее – а со временем, возможно, и все встанут на
сторону Мэган. Джейсон определенно не расстроился, Молли всегда была
великодушной. Мэган же совершенно определенно сказала, что не простит матери,
если та уедет. И Таня знала, что так и будет. Питер сказал, чтобы она
прекращала истерику и что, когда Таня уедет, он будет помогать им и заботиться
о них.
– Я не могу разрушать мир в семье, – мрачно
сказала Таня, когда дети ушли. – Они никогда мне не простят, а может,
через некоторое время и ты к ним присоединишься.
Таня готова была расплакаться. Джейсон, уходя, пожелал ей
удачи и выразил надежду, что она все-таки возьмется за эту работу. Молли крепко
обняла мать и сказала, что гордится Таней, а Мэган вылетела из комнаты, громко
хлопнув дверью. По дороге к своей комнате она ухитрилась хлопнуть дверями еще
трижды.
– Никто тебя не возненавидит, милая, – сказал
Питер, обняв жену за плечи. – А вот если ты откажешься, ты возненавидишь
себя. Боюсь, рассчитывать, что такой случай представится еще раз, нельзя,
особенно если ты отклонишь это предложение.
– Конечно, второго случая не представится, –
спокойно ответила Таня. – Мне не нужен художественный фильм. Это всего
лишь давняя несбыточная мечта, с меня вполне довольно моих рассказов и мыльных
опер. Да и вас это вполне устраивает, разве не так?
– Тан, ты способна на большее, чем писать мыльные
оперы, я всегда знал это. Почему бы тебе не воспользоваться этим счастливым
шансом?
– Ты же слышал, что сказала Мэган. Я не могу
пожертвовать отношениями с дочерью ради фильма. Я просто не могу пойти на это.
– Она не имеет права вынуждать тебя отказываться от
того, что настолько важно для тебя. И, в конце концов, ты же не бросаешь ее на
произвол судьбы. Она останется не одна, а со мной. Ей этого вполне хватит. Ты
же видишь, зачастую она даже не замечает, дома ли ты, она постоянно с друзьями.
А помогать ей с учебой ты можешь и по выходным, когда будешь приезжать домой.
– Питер… – Таня взглянула на мужа, глаза ее были
полны слез. – Не надо! Не дави на меня, ради бога! Я ценю твое участие, но
даже если бы наши дети сказали, что это клево, я бы не смогла этого сделать. Я
не могу их оставить и не хочу оставлять тебя. Я тебя люблю. Спасибо
тебе, – сказала она, встав и обняв мужа.
Питер прижал ее к себе.
– Я знаю, как будут развиваться события дальше, –
заговорил Питер. – Ты возненавидишь жизнь домохозяйки в тихом пригороде.
Ты каждый день будешь думать о том, что могла бы сейчас быть там и работать над
сценарием, который, возможно, получит премию Американской киноакадемии. Таня,
нельзя допускать, чтобы это решение за тебя принимали дети. Ты должна решать
сама.
– Я уже решила. Я голосую за то, чтобы остаться дома,
заниматься тем, чем я занимаюсь сейчас, и жить с теми, кого я люблю.
– Мы так же будем любить тебя, если ты уедешь в
Лос-Анджелес. Я буду тебя любить. И даже Мэган тебя простит, поверь мне! Она
будет гордиться тобой, все мы будем тобою гордиться.
– Нет, – решительно повторила Таня. Они с Питером
долго смотрели друг на друга. – Иногда надо отказаться от того, чего ты
желаешь, ради людей, которых ты любишь. Сейчас именно такой случай.
– Я хочу, чтобы ты занялась этим, – не сдавался
Питер. – Я не хочу, чтобы ты отказывалась от своей мечты ради меня или
ради детей. Я никогда себе не прощу, если удержу тебя от этого шага.
Таня с тревогой посмотрела на мужа.
– А вдруг это разрушит наш брак? Это может оказаться
еще труднее, чем мы думаем, – сказала она.
– Дорогая, я не вижу, что может между нами встать –
разве что ты влюбишься в какого-нибудь красавчика-актера. Но ведь это вряд ли
случится, правда? Во мне ты можешь не сомневаться: я просто буду сидеть здесь и
ждать тебя столько, сколько нужно.
– Я буду ужасно по тебе скучать, – прошептала
Таня, и по щеке ее поползла слеза. Она чувствовала себя несмышленым ребенком,
которого отсылают в школу ради его же блага. Она не хотела уезжать от Питера.
Ей так хотелось взяться за этот сценарий, но она боялась. Да, и в этом тоже
была одна из причин отказа. Она вот уже двадцать лет не выходила в мир сама по
себе и не представляла себе, как это у нее получится.
– Я тоже буду по тебе скучать, – честно признался
Питер. – Но иногда, Таня, чтобы расти, нужна смелость. Ты имеешь право на
такой поступок, пусть даже за это придется чем-то заплатить. Я не стану любить
тебя меньше за это, я буду очень, очень гордиться тобой и еще больше тебя любить.
– Я боюсь, я просто боюсь, – прошептала Таня,
уцепившись за Питера, и по лицу ее заструились слезы. – А вдруг я не
справлюсь? Это же не какая-то дурацкая мыльная опера-однодневка, это уже высшая
лига. А вдруг я не дотягиваю до высшей лиги? Я не знаю этого, милый…
– Дотягиваешь, малышка. Я это знаю. И ты, надеюсь, тоже
узнаешь. Потому я и хочу, чтобы ты взялась за это дело. Тебе нужно расправить
крылья и взлететь, ты много лет шла к этому, но случай мог и не представиться.
Не лишай себя шанса, даже ради меня или детей. Возьмись за это дело, –
сказал Питер и крепко поцеловал жену. Таня, посмотрев сквозь слезы на мужа,
увидела, что и у него на глазах блестят слезы.
