– Да, вы не ошиблись, я вполне мирный человек, –
негромко произнесла Таня. – Я хочу написать для вас безукоризненный
сценарий, и именно поэтому я здесь. И все мы будем работать по максимуму, чтобы
снять этот фильм, – спокойно добавила она с уверенностью, которой на самом
деле не испытывала. – Я, во всяком случае, сделаю все, на что способна,
чтобы дать вам хороший сценарий, Дуглас.
– Я не сомневаюсь в вас, Таня, – произнес
Дуглас. – Я понял это в тот самый момент, когда вы приняли мое
предложение. Но важнее всего то, что я знаю: раз сценарий пишете вы, он будет
совершенством.
Дуглас был необычайно щедр, и его щедрость обязывала Таню
соответствовать его ожиданиям.
– Спасибо, – серьезно отозвалась Таня. – Я
надеюсь, сценарий оправдает ваши надежды, – добавила она сухо, но
совершенно искренне. В Дугласе было нечто такое, от чего Тане становилось не по
себе, но он, несомненно, сумел заинтересовать Таню. Самое главное ее
впечатление от Уэйна можно было выразить так: вот человек, который всегда
добивается того, чего желает. Это была самая интригующая его черта. И каковы бы
ни были иные его черты, Таня уже видела, что Дуглас Уэйн помешан на власти и
подчинении. Он постоянно стремился к тому и другому. И, скорее всего, он всегда
выигрывал, поражения он бы не потерпел. Дугласу Уэйну необходимо было полностью
и безоговорочно контролировать все, к чему он имел отношение. Но Таня твердо
знала: каким бы влиятельным, могущественным и талантливым он ни был, он никогда
не будет контролировать ее, он не сумеет подчинить ее себе.
Глава 5
Вечер, который Таня провела в доме Дугласа Уэйна на
Бель-Эйр, был таким же интересным, чарующим и загадочным, как и сам Дуглас. Дом
представлял собой необычайно красивый особняк. Дуглас купил его уже давно,
после своего первого серьезного фильма, и с тех пор несколько раз достраивал,
пока дом не превратился в огромное владение, со множеством элегантно
обставленных комнат, заполненных предметами антиквариата и бесценными
полотнами. У Дугласа был великолепный вкус. У Тани на миг захватило дух, когда
она вошла в гостиную и увидела известную картину Моне с водяными лилиями.
Окружающая обстановка словно повторяла картину, ибо приглашенные в картину
актеры расположились вокруг плавательного бассейна, полного гардений и водяных
лилий. Все это великолепие было залито светом множества горящих свечей. Во
второй гостиной на стене висело еще более впечатляющее полотно Ренуара, две
картины Мэри Кассат и небольшое фламандское полотно. Мебель была богатой и
выдержанной в энергичном стиле: неожиданное сочетание английской, французской и
русской мебели, в одной из комнат была даже изящная китайская ширма в одном
углу и китайский же секретер в другом, которые выглядели, словно музейные
экспонаты.
Таня чувствовала себя неуместно в джинсах, хотя не она одна
была так одета. Таня сразу узнала двух голливудских знаменитостей – Джин Эмбер
и Нэда Брайта. Джин уже снялась в дюжине заметных голливудских фильмов и в свои
двадцать пять трижды номинировалась на «Оскар». Ее черты были столь
безукоризненны, что она сама казалась ожившей картиной. Джин как раз смеялась
над какой-то репликой Макса. На ней были джинсы, тонкая, почти прозрачная
кофточка навыпуск и серебристые сандалии на высоком каблуке. Казалось, будто
обтягивающие джинсы просто нарисованы на стройной фигуре Джин. Выглядела она
потрясающе. Когда Макс представил их друг другу, Джин дружески улыбнулась Тане.
В этот момент она напомнила Тане Молли. У Джин был такой же невинный взгляд и
длинные, блестящие, черные как смоль волосы. Теплый взгляд наводил на мысль,
что слава еще не испортила молодую актрису. Она энергично пожала Тане руку.
– Мне понравилась ваша книга рассказов. Я подарила ее
маме, она любит рассказы.
– Спасибо, – Таня тепло улыбнулась в ответ,
стараясь не слишком подпадать под обаяние Джин, что было непросто. Встреча с
такой яркой кинозвездой, не говоря уже о перспективе работать с ней и писать
текст, который будет вложен в уста Джин на экране, была захватывающей. Таня
была тронута ее словами о книге и удивлена тем, что такая молодая женщина может
интересоваться ее произведениями. Молодежь в основном предпочитала рассказам
романы. – Вы очень добры. Мне тоже нравятся ваши фильмы, и моим дочерям
тоже.
Сказав это, Таня почувствовала себя глупо, но Джин просияла.
Каждому приятно, когда его хвалят.
– Я в восторге, что буду работать с вами. С нетерпением
жду, когда смогу взглянуть на сценарий.
Вскоре должны были начаться встречи по этому поводу, на
которых все актеры могли высказать свои замечания по сценарию в дополнение к
замечаниям Макса и Дугласа и ее собственным. Работа над сценарием всегда была
совместной, это была обычная практика кинопроизводства.
– Я буду стараться, – заверила Джин Таня. –
Это честь для меня – написать сценарий фильма, где вы будете сниматься, –
добавила она, преисполнившись благоговения.
К ним подошли два актера, занятые в ролях второго плана.
Джин была незнакома с ними, и Макс представил их Тане и звезде. Макс обращался
с ними, как с собственными детьми. Отчасти это так и было, ведь в каком-то
смысле каждый новый фильм создает новую семью, новое сообщество. Во время
съемок зарождались связи, завязывались узы, вспыхивали романы и даже
складывались дружбы на всю жизнь, возникал целый маленький мир. Некоторые из
этих связей оказывались долгими, другие – короткими, но на время работы над
фильмом казалось, что все это будет длиться вечно и что это и есть настоящая
жизнь. Эта конструкция напоминала знаменитый и прекрасный Тадж-Махал, сооруженный
из игральных карт. А когда съемки заканчивались, карточный домик рассыпался, и
все участники рассеивались, чтобы начать возводить призрачные замки уже в
другом месте. В этом была некая магия, зачаровывающая Таню. Сейчас, когда они
все находились здесь, это казалось таким реальным! Они будут работать вместе,
создадут нечто удивительное, будут всей душой верить во все то, что сами и
сотворили. Потом все это останется лишь в фильме, а там и вовсе исчезнет в
тумане, и все. Однако сейчас, в это мгновение, это была единственная реальность
для каждого из них, присутствующих здесь. А потом, когда фильм выйдет на
экраны, эта магия уйдет от них к зрителям, которые будут его смотреть.
Таня обнаружила, что быть членом этого содружества – очень
волнующее ощущение. Размышляя над этим и наблюдая за гостями, которые бродили
вокруг с бокалами шампанского, смеялись и разговаривали, Таня вспомнила, что
сказал ей Дуглас по телефону – что это затягивает и что после того, как она
освоится в этой среде и распробует ее искушения, она не захочет уходить от
всего этого. Он сказал, что она окажется более не в состоянии вернуться к своей
прежней жизни, что этот мир станет ее домом. Таня не хотела, чтобы это
оказалось правдой, и все же, стоя здесь и наблюдая за происходящим, она ощутила
притягательность этого мира. Сначала она чувствовала себя чужой здесь, но Макс
неутомимо продолжал знакомить ее с присутствующими – по большей части красивыми
молодыми кинозвездами, обаятельными мужчинами и несколькими зрелыми актерами
постарше, и Таня начала постепенно осваиваться. Она даже удивилась, до чего же
легко оказалось общаться с ними. Все вокруг превратилось в головокружительное
волнующее действо, и Таня не смогла бы сказать, что тому причиной – дрожь
предвкушения или шампанское. Воздух был напоен пьянящим ароматом лилий и
гардений. В доме в вазах стояли ветки белых орхидей и необычные желтые и
коричневые орхидеи на длинных стеблях в сочетании с крохотными цветами в
великолепных китайских вазах. Откуда-то издалека доносилась чувственная музыка.
Все вокруг, от произведений искусства до элегантных красивых людей, вплоть до
еды и шампанского, сам воздух в доме, было средоточием чувственности.
