– Ты никак собираешь собственное досье? –
рассмеялся Питер. Таня несколькими штрихами нарисовала вполне зримые портреты
этих людей. – Должно быть, в писателях есть что-то особенное, люди
рассказывают тебе такое, что мне никогда бы не доверили. А ведь ты даже не
спрашиваешь их – они это делают по собственному желанию. Может, дело в
писателях, это ты у меня такая особенная?!
За годы совместной жизни Питер не раз убеждался в этом –
люди доверяли Тане свои самые сокровенные секреты, и она умела и сочувствовать,
и хранить секреты.
– Должно быть, у меня вид такой. Кроме того, я – мать,
хотя, похоже, на данный момент я провалила эту роль.
– Вовсе нет, просто у Мэг несносный характер.
Они оба знали, что это правда. Мэг многого требовала от тех,
кто был ей небезразличен, и не стеснялась в выражениях, если кто-то ее
разочаровывал, пусть даже это и был близкий человек. Молли была великодушнее и
добрее. Мэган же ставила куда более высокую планку и для себя, и для всех
окружающих. Таня говорила, что точно такой же была ее мать и что это
наследственное.
Таня приготовила прощальный обед, но Мэган к обеду не вышла.
Она сухо простилась с матерью и удалилась. Таня заподозрила, что Мэган не хочет
видеть, как она будет уезжать. Люди прощаются по-разному, Мэган всегда тяжело
давались расставания. Ей куда проще было обидеться, разозлиться и умчаться, чем
печалиться или плакать. А вот Молли цеплялась за мать до последней минуты. Они
завезли дочь к друзьям по дороге в аэропорт, и Молли, прежде чем выйти из
машины, не выпускала Таню из объятий.
– Я тебя люблю. Приятно тебе провести время, и передай
Нэду Брайту привет от меня. Скажи, что я его люблю, а тебя – еще
сильнее, – бросила Молли, когда уже выбралась наружу и побежала к дому
подруги.
Оставшись наедине, Таня и Питер поговорили о деле, которое
сейчас вел Питер, поправках и дополнениях, которые Таня внесла в сценарий, а
потом, в аэропорту, посидели недолго в уютном молчании, наслаждаясь обществом
друг друга. В эти дни они занимались любовью чаще, чем обычно, и Питер не преминул
прокомментировать:
– Похоже, твоя работа в Лос-Анджелесе идет на пользу
нашей сексуальной жизни.
Они словно наверстывали упущенное за те дни, которые провели
вдали друг от друга. Когда Питер поцеловал Таню в аэропорту, она снова едва не
расплакалась.
– Я скучаю по тебе, – сказала Таня с жалобным
видом, и Питер поцеловал ее еще раз. Он потрясающе целовался.
– И я по тебе. До пятницы. Позвони мне, когда будешь в
своем бунгало, ладно?
– Обязательно. Будешь ужинать дома в одиночестве?
Дочери на вечер ушли из дома и наверняка вернутся поздно.
– Я собирался заглянуть к Алисе. Она не забывает нас,
пару раз заходила на неделе, и я пообещал, что куплю суши и нагряну к ней.
– Передай ей привет. Я так и не собралась в эти дни
позвонить ей. Скажи, что я ужасно извиняюсь, и поблагодари за то, что она
присматривает за девочками.
– Она делает это с удовольствием, по-моему, она скучает
по детям. А если она по дороге домой заглядывает к нам посмотреть, как девочки,
ей уже не так одиноко. Вообще-то, она ужасно занята в этой своей галерее, ее
почти не бывает дома.
Таня была рада за Алису, что у нее есть дело. Смерть Джима
была для нее сильным ударом. Хотя Алиса на удивление хорошо держалась, но Таня
лучше, чем кто бы то ни было, знала, насколько Алиса несчастна. Первый год был
просто ужасен, и Таня как могла помогала Алисе пережить его. Теперь же Алиса
возвращала долг. Это была дружеская взаимопомощь, они всегда помогали друг
другу, и Таня была благодарна Алисе за ее нынешнюю поддержку.
Таня еще раз поцеловала Питера, а потом подхватила сумку и
побежала в здание аэропорта. Она была последней, кто прошел регистрацию. Заняв
свое место, Таня закрыла глаза.
Когда самолет вырулил на взлетную полосу, Таня выключила
мобильный телефон, а когда они взлетели, Таня задремала. Она проспала всю
дорогу до Лос-Анджелеса и проснулась, лишь когда самолет приземлился.
Выйдя из аэропорта, Таня поймала такси. Они не стала
сообщать своему водителю, что прилетает. Она чувствовала бы себя глупо, если бы
поехала из аэропорта на лимузине. Она вообще чувствовала себя странно,
пользуясь условиями, прописанными в ее контракте.
Добравшись до бунгало, Таня, к собственному удивлению,
поняла, что оно уже не кажется ей чужим. Ей казалось, что какая-то частичка ее
продолжала находиться здесь в ее отсутствие. Таня привезла из дома еще
несколько фотографий Питера и детей и захватила фотографию Алисы с Джеймсом и
Джейсоном. Таня из дома говорила по телефону с Джейсоном, и он был вполне
доволен жизнью. Джейсон с головой окунулся в свою студенческую жизнь, он даже
не звонил никому из родственников. Сестры обижались на него за это, но из
гордости и сами не звонили ему.
Таня сразу позвонила Питеру на мобильный. Он все еще был у
Алисы. Таня поговорила и с ней тоже, и ей стало еще более одиноко оттого, что
они сейчас вместе, а она здесь одна. Таня сказала Алисе про фотографию, которую
она захватила с собой. Поговорив, Таня разобрала сумку и включила телевизор,
чтобы хоть какими-то звуками заполнить эту тоскливую тишину.
Она приняла ванну и включила джакузи. Настроение немного
улучшилось, и Таня включила компьютер. На следующий день ей предстояло обсудить
поправки, предложенные продюсером и режиссером, а еще через день нужно было
встретиться с той же целью с ведущими актерами.
Неделя ожидалась насыщенная: следовало учесть все поправки и
попытаться как-то вписать их в сценарий. Таня с удовольствием предвкушала этот
процесс; ей не терпелось услышать комментарии. Она проработала до двух ночи и
завела будильник на семь утра. Ей нужно было явиться в студию к половине
девятого.
Тане показалось, будто будильник зазвенел в то же мгновение,
когда ее голова коснулась подушки. Таня подскочила, а потом со стоном
откинулась на подушку. Через минуту она уже звонила Питеру. Питер уже встал и
собирался готовить завтрак.
– Дорогой, мне без тебя так плохо, – протянула
Таня. – А еще я чувствую себя последней гадиной из-за того, что тебе
приходится раньше вставать и все делать самому.
– Ты же делала это двадцать лет, так что ничего
страшного не будет, если я сменю тебя на несколько месяцев.
Судя по голосу, Питер зашивался с завтраком, но говорил
приветливо.
– Кажется, я замужем за святым, – с благодарностью
сказала Таня.
– Нет, ты замужем за типом, который не способен
одновременно поставить на стол яичницу, сок и овсянку. Из меня паршивый повар,
так что я, пожалуй, побегу. Желаю тебе, детка, приятно поиграть в песочнице, не
вешай нос и так далее и тому подобное.
– Легко тебе говорить, а я просто трясусь от страха.
Таня нервничала из-за предстоящего большого обсуждения сценария.
И, возможно, ее работу раскритикуют в пух и прах. Она понятия не имела, что они
сделают или скажут. Она вообще не представляла, как это все происходит.
