– Все будет хорошо! Не позволяй на себя наезжать. То,
что я читал, было классно.
– Спасибо. Я тебе позвоню вечером. Желаю тебе успешно
справиться с завтраком. И еще, Питер… – на глаза у Тани навернулись
слезы. – Мне все-таки жаль, что я на это согласилась. Я чувствую себя
отвратительной женой и матерью. Ты просто герой, что отпустил меня.
– Спасибо, конечно, но и ты – самая лучшая жена на
свете, для меня ты – настоящая звезда. Ну, пока, веди себя хорошо, я тебя
люблю, – сказал Питер и отключился.
Она заказала завтрак в номер – подобие того наскоро
приготовленного завтрака, который сейчас поглощали Питер и девочки. Лимузин
ждал Таню у выхода. Она вошла в студию ровно в половине девятого. Дуглас еще не
приехал, а Макс Блам был уже на месте.
– Доброе утро, Таня. Как уик-энд? – дружески
спросил Макс, занимая свое место в зале для совещаний. У него был с собой
огромный портфель, казалось, он вот-вот развалится – столько в нем было всего
напихано. Съемочная группа арендовала на время работы над фильмом помещение у
одной из телекомпаний. Тане тоже отвели отдельный кабинет, но она сказала, что
предпочитает работать в гостинице. В бунгало куда спокойнее писать – меньше
будут отвлекать.
– Слишком быстро пролетел, – отозвалась
Таня. – А у вас как?
– Ничего, неплохо. Я сходил на пару бейсбольных матчей,
почитал «Уолл-стрит джорнэл», «Вэрайети» и «Нью-Йорк таймс» и несколько раз на
интеллектуальные темы побеседовал с моим псом. Мы поздно легли, так что он
слишком устал, чтобы выйти на работу сегодня. Такая вот собачья жизнь, –
сказал Макс.
Секретарша предложила им кофе, но они дружно отказались.
Макс прихватил в «Старбаксе» капучино, а Таня выпила чаю в гостинице. Пока они
беседовали, появился Дуглас, выглядевший, по своему обыкновению, так, словно он
только что сошел с обложки гламурного мужского журнала. От него приятно пахло,
и в прошедшие дни он подправил стрижку. Дуглас всегда был безупречен, даже в
такой ранний час. Макс же был как взъерошенный воробей. Джинсы потерты,
разношенные ботинки, а редкие волосы были всклокочены так, словно никогда не
знали расчески. Макс был неопрятен, встрепан и по-детски трогателен. На Тане
сегодня были джинсы, свитер и кроссовки, она даже не стала краситься. В конце
концов, она шла на работу.
Они сразу же принялись за дело. Дуглас хотел переделать
несколько сцен, и к одной были претензии у Макса. Он сказал, что сцена идет в
слишком быстром темпе и не демонстрирует тех глубоких чувств, которые тут
должны проявить актеры. Макс хотел, чтобы Таня переписала эту сцену так, чтобы
задеть зрителей за живое. «Чтобы у них сердце кровью обливалось», – как
выразился он. Время шло. Таня с Дугласом заспорили по поводу одной из героинь.
– Она мне противна, – напрямик заявил он. – И
всем остальным она тоже будет противна.
– И правильно, так и должно быть, – Таня с пылом
выступила в защиту своей трактовки. – Она на редкость нудная женщина. Я
совершенно не против того, что она вам противна. Она – нехороший человек, нытик
и зануда, и она предала своего лучшего друга.
– Но раз уж у нее хватило духу подставить лучшего
друга, в ней должна просматриваться индивидуальность. В конце концов, у нее
есть характер, она готова рисковать. Дайте нам почувствовать это. А то вы
написали о ней так, словно она покойница.
Дуглас говорил нарочито резко, почти оскорбительно, Таня, в
принципе, была с ним согласна, она и сама собиралась доработать этот персонаж,
но ее обидел его тон – агрессивный и не терпящий возражений. В конце концов
Макс предложил компромисс: героиня по-прежнему оставалась занудой, завистливой
и неблагодарной, но при этом Таня добавила бы ей огня, неуемности – тогда ее
предательство становилось объяснимым. Таня с ним согласилась. К концу
обсуждения она совершенно вымоталась. Когда они разобрались со всеми
замечаниями, было уже три часа дня, а перерыва на обед они не делали. Дуглас
считал, что перерывы отвлекают от рабочего процесса.
– Мы неплохо потрудились, – оживленно сказал
Дуглас, когда они встали из-за стола. Он был в прекрасном расположении духа.
Макс невозмутимо грыз принесенные с собой орехи. Он делал не
первый фильм вместе с Дугласом и знал, как тот работает. Таня не знала. Она
была измотана и уязвлена замечаниями Дугласа. Он высказывался недопустимо резко
и даже не подумал извиниться. Его интересовало лишь одно – чтобы фильм
получился как можно лучше, и неважно, кому он в процессе работы двинет по
зубам. В данном случае это была Таня. Манера работы Дугласа показалась Тане не
столько обидной, сколько неэффективной. Она была разумным человеком и готова
была прислушаться к компетентным замечаниям коллег. Продюсеры мыльных опер, для
которых она писала, были куда более выдержаны.
– Вы как, в порядке? – спросил Таню Макс, когда
они вместе вышли из здания. Дугласу нужно было спешить на важную встречу, и они
условились продолжить обсуждение завтра утром уже вместе с ведущими актерами.
Таня уже сейчас волновалась из-за предстоящей встречи. Она не думала, что будет
так переживать, а ей надо было еще что-то сделать с героиней, которую так
невзлюбил Дуглас. Значит, надо просидеть остаток сегодняшнего дня и ночь, иначе
она не успеет.
– Спасибо, в порядке. Просто устала и есть хочется.
– Если идете на совещание с Дугласом, обязательно
берите с собой еду. Он работает как ненормальный и никогда не делает перерыв,
чтобы перекусить. Потому-то он такой худой. Для него ланч – это исключительно
деловое мероприятие. Если у него не запланировано никаких встреч, он и не ест.
Люди вокруг него дохнут, словно мухи, – рассмеялся Макс, – с голоду.
– Учту на будущее, – пообещала Таня.
– О, нет! Завтра все будет совсем иначе! –
воскликнул Макс. – Завтра мы принимаем звезд. Звезд надлежит кормить по расписанию,
притом самой лучшей, специально заказанной едой. Режиссерам и сценаристам есть
не полагается. Вы можете выпросить что-нибудь с тарелки для актеров. Может, они
вам бросят немного икры или куриную ножку. – Макс, конечно, преувеличивал,
но не слишком. – Всегда полезно иметь на совещании одного-двух актеров.
Впредь я попытаюсь это обеспечить. Тогда и всех остальных, может быть,
покормят.
Таня рассмеялась, с Максом ей определенно повезло.
– Завтра я приведу с собой еще и Гарри. Кормить
режиссера с лишним весом не хочет никто, а вот собаку всегда накормят. Он
ужасно жалобно выглядит, когда поскуливает и пускает слюни. Я тоже как-то
попробовал пустить слюни, но меня попросили покинуть помещение и пригрозили
написать жалобу в профсоюз, так что теперь для этих целей я вожу Гарри.
Таня расхохоталась. Макс посоветовал ей не слишком
расстраиваться из-за поправок и из-за резких замечаний Дугласа. Это была его
обычная манера работы. Некоторые продюсеры были еще менее терпимы, чем Дуглас,
и постоянно требовали что-то переписать. Тане было интересно, какие замечания
она завтра услышит от актеров и насколько внимательно они на самом деле
прочитали сценарий. Актеры, занятые в мыльных операх, просто выходили на
съемочную площадку и играли под суфлера. Но сейчас они работали над
полнометражным фильмом, а это делалось куда более тщательно.
