Олька Иванцова говорит, что кумпол у них треснул дважды: первый раз при Горби, когда они оказались в нужное время в нужном месте и озолотились, а второй - когда Мриенковская братва подкинула им дефолт. Олька вся теперь в политике и приводит такой пример. Раньше они в один голос проклинали "эту страну за то, что в ней живут рабы и коммунисты, потом вдруг все обернулись патриотами, круче Жирика, и поддержали сталинский гимн, а некоторые, страшно сказать, проголосовали на выборах за Зюганыча. Я в политику не лезу, но Олька права. Новорашенов вечно кидает от одного берега к другому, а нам, верным подружкам, которые, честно говоря, за их счет живут, приходится приспосабливаться. Других-то богатеньких у нас нету. Кроме, естественно, иностранцев. Но это только название одно: иностранец. На самом деле те, которые в Москве сшиваются, отличаются от наших бандюков только тем, что бойко щебечут по-английски - эка невидаль. В принципе точно такие же отморозки. За путным иностранцем надо ехать к нему на родину, а это уже другой расклад. Я вон съездила - и что толку?
Рустай Феоктистович клеил меня плотно, но быстро поплыл, что, в общем-то, мне польстило: приятно убедиться, что опять в форме. Мне не стоило больших усилий его охмурить. Это был простой случай. Он рассказывал о дочери, которую почему-то звали Эдита, о том, как трудно ее воспитывать в православных традициях, когда все вокруг пропитано американской дешевкой. Эдита хорошая, умная девочка, но она из поколения пепси, и этим все сказано. Она верит Интернету, а не своим родителям. Больше всего ему не нравилась школа, куда он перевел ее в этом году. С виду там все прилично, классные преподаватели с научными степенями, бассейн, теннис, языки и все такое, но оценки по предметам ставят просто так, за красивые глаза, и по-настоящему учат только безопасному сексу. С этого года даже собираются ввести практические занятия. Он человек широких взглядов, либерал, но всему должна быть мера.
Я слушала, неотрывно глядя ему в глаза, поддакивала хрипловатым голоском, иногда подрагивала грудью, подмечая, как синхронно вспыхивает на его виске голубоватая жилка. Могла поручиться, ладони у него уже вспотели. Наконец он решил выяснить кое-что обо мне. В жизни искательницы приключений это всегда щекотливый момент.
- Вы впервые в Анталии, Надин?
- Да. Обычно предпочитаю Кипр. Там уютнее. Подруга уговорила. Не хотела ехать одна. У нее строгий муж.
- Извините, а дома чем вы занимаетесь? Каким бизнесом?
- Фотоателье, - ответила я наобум. - Работаем для иллюстрированных журналов.
- Можно сказать, человек искусства?
- Что вы, Рустам! Какое там искусство... Рутинные заказы. Но требования, конечно, высокие.
Наверное, теперь я должна была спросить, кто он такой. Собственно, единственное, что новорашены любят, - это говорить о себе, о своих успехах и прочее. Но я не спросила. Это дурной тон. Наоборот, напомнила о времени:
- Мне приятно с вами, Рустам, но кажется, мы засиделись?
- Вы спешите?
- Я - нет. Но как же бедняжка Эдита? Тут столько соблазнов для молоденькой девушки...
Ох как ему не хотелось отрываться от мысленного поедания моих прелестей!
- Да, конечно... Пора... Надин, дорогая Я могу рассчитывать на продолжение знакомства?
- Все зависит от вас, - сказала я с таким красноречивым намеком, что сама почувствовала жар внизу живота.
- Знаешь, Надин... Ничего, что я на "ты"?
- Конечно, Рустам. Какие могут быть церемонии? Мы же на отдыхе.
- Тебе не кажется, что между нами вспыхнула какая-то искра?
- Еще какая! - подтвердила я, потупясь. - Но ведь ты, увы, не один.
- Тамара? О, это замечательная женщина, но немного диковатая, со множеством предрассудков. Обкомовская дочка. Когда я на ней женился...
Он не успел досказать. В бар, озираясь, как в лесу, вошла его диковатая половина и через минуту подтвердила, что он не заблуждается насчет нее. Подскочила к нам и с воплем "Ах ты, развратная гадина!" влепила моему кавалеру звонкую оплеуху. Рустам чудом удержался на стуле, но недопитый коктейль вырвался у него из руки, как камень из пращи, и долетел аж до стойки. Привыкшая к таким сценам, я равнодушно отвернулась. Зато немногочисленные посетители разом вылупились на наш столик. Бесплатное шоу.
- Ты не права, Тома, - прошамкал Рустам, вытирая губы. - Веди себя, пожалуйста, прилично.
- И это говоришь мне ты, негодяй?
- Кто же тебе должен говорить? Из-за чего психуешь? Нельзя рюмку выпить?
- Ах рюмку! Можно, конечно, можно! - с неожиданной ловкостью и силой она сдернула его со стула и потащи, да к выходу примерно так же, как менты выводят из зала раздухарившихся пьянчуг.
Во время этой бурной семейной сцены мы с ней всего один раз встретились взглядами, но по женскому телеграфу обменялись короткими репликами. Дама предупредила: "Не лезь, милочка! Этот сундук под замком". На что я ответила:
"Успокойся, девушка. Твой валенок мне на хрен не нужен".
Рустамчика я не презирала и не жалела, он был мне неинтересен.
2. НА БЕРЕГАХ АНТАЛИИ
(продолжение)
Утром, когда я еще валялась в постели, в номере возникла Ляка. Мы пили кофе, и я рассказала ей о вчерашнем приключении. Ляка обрадовалась.
- Значит, оживаешь, подружка... Рустамчика не отпуcкай. Ни в коем случае.
- Почему?
- Да ты что! Крутяк в натуре. Из него зелень течет, как вода из крана. Только руки подставляй.
- Ты же его не видела.
- Как не видела? Прекрасно видела. Такой пирожок запеченный. И мочалку его помню, дылду стоеросовую. И молоденькая шлюшка с ним. Дочка его, да?
- С чего ты взяла, что он крутяк?
- Малышка, поживешь с мое... Не сомневайся, это родник.
Важно прихлебывала кофе с истомной гримасой сытой персидской кошки. Я не очень удивилась. Ляка действительно просекала мужиков с первого взгляда. Куда мне до нее.
- Короче, собирайся, поедем со мной.
- Куда, Лякочка?
- Отоспалась, отогрелась, пора начинать активный отдых. Хватит киснуть. Я для тебя кое-кого приглядела. Не думай, что забыла о подруге.
- Не понимаешь, Лякочка.
- Что такое?
- Еще с российским бобиком могу попробовать, а с турками!.. Да меня вырвет.
- Вот! - Ватина наставительно подняла палец. - Слишком мы гордые, слишком аристократичные. От народа оторвались. А в народе как говорят: от чего заболели, тем и лечимся.
- Это пьяницы так говорят.
