— Обязательно приеду, — пообещал задушевно, — но не сегодня. Сегодня не могу… Но есть для тебя приятное известие. Ты, кажется, так и не нашел подонка, который напакостил в «Аллигаторе».
— Нет, Желудь, не нашел. — Голос абрека померк. — Целое состояние истратил, пока искал. Интерпол подключал. Собака, как в землю зарылся.
— А я нашел, — торжествующе сообщил Станислав Ильич.
— Не шути с этим, Стас.
— Не шучу, правда, нашел. Могу дать адрес.
После недолгой паузы Мусавай глухо спросил:
— Сколько хочешь за него?
— Нисколько. Это подарок. Когда разберешься с ним, будет повод для встречи.
Абрек тяжело сопел в трубку.
— Где он, скажи? В Америке, в Аргентине?
— Гораздо ближе, гораздо. Пиши или так запомнишь? Ялта, улица Речная, фирма «Лунная радуга»…
— Не может быть, — вырвалось у горца из глубины души. — По всему миру искал, крысенок рядом прятался. Так получается?
— Сплошь и рядом, — подтвердил Станислав Ильич авторитетно. — Ждешь врага из-за моря, а он давно у тебя в чулане.
— Извини, Желудь, — заспешил Мусавай. — Давай после созвонимся.
— Только одна просьба, бек-оглы.
— Что хочешь проси, все исполню.
— Рядом с твоим обидчиком может девушка оказаться. Ее зовут Анита. Ее не трогай, пожалуйста.
— Тебе привезти?
— Не надо везти, просто не трогай.
— Все понял, еще раз спасибо, Желудь. Жди. Если верно сказал, не соврал, скоро пировать будем. Печенку гяура на закуску подам.
Положив трубку, Станислав Ильич сокрушенно покачал головой: с кем иногда приходится сотрудничать — дикари, неандертальцы. Но что поделаешь, бизнес в белых перчатках — это сказка для недоумков. Особенно здесь, в дремучей России.
Наклонился над селектором, окликнул секретаршу:
— Зинуля, голубушка, кофейку покрепче…
Мусавай эту ночь провел в загородной квартире, в доме на Калужском шоссе, одном из тех, что успел понастроить дядя Витя для своих холуев. Но не все досталось холуям, с десяток квартир ушло на откат деловым людям, помогавшим дяде Вите выжить в трудный переходный период от одного президента к другому. Возможно, сам дядя Витя, витая в заоблачных высях вблизи трона, и не подозревал о существовании таких помощников, но это не меняло дела. Общую картину он прекрасно представлял. Теперь ни один мало-мальски заметный финансовый проект не осуществлялся без прямого или косвенного участия так называемых «теневых структур».
Через два часа после разговора с Желудем на Калужское шоссе прибыл Бенуил Елизаров, доверенное лицо Мусавая при проведении особо щепетильных операций. Когда он вошел в гостиную, две хорошенькие беленькие девчушки, делавшие Мусаваю педикюр, кинулись врассыпную и забились по углам. Бенуил Елизаров не обратил на них внимания, уставился на хозяина тупым, бычьим взглядом.
— Чего за спешка, хан? — пробубнил угрюмо. — Токо похавать сел, пузырек распечатал, и на тебе: беги сломя голову, Беня. А ведь я не мальчик, хан. На побегушки не нанимался.
Пожалуй, никому из окружения Мусавая не дозволялось говорить с ним в таком тоне, да никто бы и не посмел. Беня был единственным исключением. Но тут уж ничего не поделаешь, Беня хорош такой, какой есть. Двухметровое волосатое чудище с оловянными глазами и клешнями до колен. Оживший глиняный Голем. Само его пребывание среди людей свидетельствовало, возможно, о каких-то досадных просчетах в божием промысле, но Мусавай гордился, что в его питомнике водится такой зверюга. Ни у кого нет, а у него есть. Прошлое Бенуила Елизарова было темно, как полярная ночь, но до того, как поступить на службу к Мусаваю, он работал в бродячем цирке-шапито с оригинальным номером пожирателя крыс, имевшим шумный успех. Мусавай купил ему квартиру в Москве, прописал, платил солидное жалованье и, в общем, ни в чем не отказывал, но к услугам полудикого, хитроумного существа прибегал редко, лишь в тех случаях, когда требовался нулевой вариант с абсолютной гарантией. За три года Бенуил Елизаров выполнил около двадцати деликатных поручений и ни разу не дал осечки. Мусавай доверял ему почти как самому себе.
Усадив в кресло и собственноручно нацедив в плошку коньяка, Мусавай любовно погладил его черные космы, ощутив, как всегда, электрический разряд, пробивший ладонь.
— Извини, Бенек, потревожил, но дело действительно не терпит отлагательств… Кстати, не желаешь разговеться? — скривясь в зловещей усмешке, ткнул пальцем на девушку в углу, от ужаса вжавшуюся в стену.
— Пошли на хрен. — Беня презрительно сплюнул на ковер. — Говори, зачем звал?
Мусавай объяснил: Ялта, адрес, имя Никита Соловей. Срок исполнения — двое суток.
— Возьмешь двух джигитов на выбор. Советую Ислана с Гариком. В Ялте, если понадобится, поможет Леня Кудеяр, он там в козырных. Чего надо — людей, связь — все даст. Будь осторожен, эта сволочь кусается.
— Кто кусается? — не понял Беня, пожевав на закуску после коньяка волосатую ладонь. — Кудеяр?
— Нет, вот этот, за кем едешь… Скальп с него снимешь вместе с ушами, все как положено. Помни, он верткий, как ящерица, не дай бог упустить.
— Угрожаешь, хан? — В оловянных глазищах проклюнулся живой интерес.
— Прошу, — поправился Мусавай. — Покорно прошу не сплоховать. Пять тыщ получишь.
— Когда я сплоховал? — удивился Беня и протянул плошку за добавкой. — Кто же он такой особенный за такие деньжища? Двухголовый, что ли?
— На месте разберешься. — Мусавай налил плошку опять до краев. — Если двухголовый, оторвешь обе.
— Гы! — сказал Беня.
— И еще, Бенюшка. Кто там с ним будет, тех не трогай. Никого не трогай, кроме головастого.
— Как это? — озадачился Бенуил. — Что за нежности? Не-е, я так не умею. Не надо пять тыщ, лучше домой пойду.
— Хорошо, хорошо. — Мусавай заторопился успокоить обиженного маньяка. — Делай как умеешь. Только девочку пощади. Ее зовут Анита. За нее выкуп возьмем.
— А потыкать ее можно?
— Ладно, потыкай, но не до смерти.
— Гы, гы! — отозвался Беня.
7
Вечером Анита улетала в Москву, оттуда — домой. В последний день купались в море, загорали, потом Никита привел ее в граверную мастерскую «Лунная радуга». Там застали большую компанию — Жека со своей женушкой, дядя Савел, гранильщик и «все что хотите», Надюшка, студентка из Киева, которая месяц назад прибилась к мастерской, заглянула на огонек, да так и осталась, ночевала здесь же на раскладушке на правах ночного сторожа. На самом деле, похоже, обхаживала Валенка, но пока тщетно. У Мики была вредная повадка: он всегда подружку сам выбирал, а если кто-то начинал к нему клеиться, нередко нарывался на грубость. Студентка Надюшка уже не раз нарывалась, но терпела.
