— Ну, — сказал де Сальва положив руку на плечо трясущемуся от страха Виуду, — где же дом твоего кума?
— Сюда, благородные господа, — засуетился лавочник, — сюда, за мной!
Пригнувшись, он неуклюже побежал через площадь к ближайшему переулку. Сигмон и Риго последовали за ним, надеясь, что в этот утренний час никто не заметит трех странно одетых прохожих.
* * *
Лавочник повел спутников окружным путем: через задние дворы. Идти напрямую не рискнули, слишком велик был шанс наткнуться на стражу. Даже де Сальва не возражал, хотя он торопился и даже потерял обычную невозмутимость. Когда они добрались наконец до небольшого дворика позади огромного дома, он принялся поторапливать спутников, словно опасался, что их застигнут врасплох.
Дом оказался одним из тех строений, в которых обычно жило несколько семей. Три этажа, толстые каменные стены, большой двор — все это говорил! о том, что у дома богатый владелец, сдававший жилье внаем. Весь первый этаж занимали лавки: скобяная, колбасная, булочная. Одна из них — скобяная — принадлежала куму Виуда. Сейчас лавки были закрыты, но по всему выходило, что место у воинской части довольно людное и потому прибыльное Сигмон сомневался, что это подходящее убежище но лучшего пока не предвиделось. Конечно, стоило поискать местечко поукромней, но виконт настаивал, чтобы они немедленно спрятались. Он сильно нервничал и выглядел очень усталым, поэтому тан без лишних препирательств согласился укрыться га чердаке.
Пройдя через задний двор, они вскрыли окне первого этажа и забрались в одну из комнат. Виух знал, что она пустует, потому что принадлежит егс куму, уехавшему в другой город. Из комнаты они прокрались в огромный коридор и на цыпочках добрались до двери, ведущей на общую лестницу. Около одной из комнат Виуд задержался.
— Идите вперед, — шепнул он Сигмону. — Поднимитесь по лестнице на чердак. Я вас сейчас догоню, только прихвачу кое-что.
Тан не стал спорить — глупо было разговаривать посреди чужого дома, в который они пробрались тайком, — и потому молча пошел к двери. Виконт, шедший первым, легко открыл немудреный замок, и беглецы вышли на большую проходную лестницу с каменными перилами. Не мешкая, они поднялись на самый верх к двери, ведущей на чердак. Тут снова пригодилось умение Риго обращаться с замками.
Чердак оказался под стать дому — большая зала с высоким потолком, державшимся на деревянных столбах. Чувствовалось, что строили его основательно, с расчетом, что здесь будет жилое помещение. Но, к счастью, оно пустовало.
Хотя на улице всходило солнце, на чердаке было по-прежнему темно. В стене виднелось только одно круглое окно, закрытое деревянными ставнями. Сквозь щели пробивался утренний свет, но его было слишком мало, чтобы осветить огромный пустой чердак.
Как только они переступили порог, виконт облегченно вздохнул и канул в темноту. Сигмон задержался у входа. Он обвел взглядом новое пристанище и убедился, что им ничего не грозит, — судя по толстому слою пыли на полу, тут редко кто бывал. Вдоль стен громоздилась рухлядь: рассыпавшиеся от старости комоды, изъеденные жучком шкафы, тюки со старыми вещами, обломки вешалок и прочий хлам, что обычно копится на чердаках десятилетиями.
Скрипнула дверь, и тан шарахнулся в сторону, хватаясь за меч. Он был готов сразить любого, кто сунет любопытный нос на чердак, но это оказался всего лишь Виуд. Лавочник, опасливо косясь на меч, прикрыл дверь и подошел к тану, прижимая руки к груди.
— Где вы были? — прошипел ла Тойя. — Надеюсь, вы не разговаривали с родней?
— Нет, — помотал головой лавочник. — Они не Должны ничего знать.
— Но почему вы задержались?
Лавочник ухмыльнулся и вытащил из-за пазухи большую краюху хлеба. Он ловко разломил ее на Две части и протянул одну из них Сигмону.
— Возьмите, — сказал он. — Это вкусно.
Сигмон принял хлеб — подсохший, вчерашний — и только тогда понял, насколько голоден. Едва различимый запах подгоревшей корочки сводил с ума, и тан едва не впился зубами в черствую горбушку, казавшуюся сейчас самым лучшим пирогом. Лавочник, нисколько не стесняясь, с довольным урчанием принялся за свою долю. Тан сглотнул слюну и отвернулся.
— Риго, — позвал он. — Риго! У нас есть еда. Где вы?
На чердаке царила темнота, но солнце светило все ярче, и сквозь щели в кровле пробивался рассеянный свет. Оглядевшись, тан увидел виконта — тот забился в самый дальний угол и сидел на полу.
Сигмон направился к новому знакомому, собираясь поделиться с ним едой, но лавочник ухватил его за рукав.
— Постойте, — прошептал он, торопливо прожевывая последние куски. — Подождите, тан.
— Что случилось?
— Не подходите к нему.
— Что за глупости! Я не собираюсь в одиночку есть хлеб, когда мой друг голоден.
— Господин Сигмон! — Лавочник придвинулся к тану и засопел прямо в ухо. — Виконта надо убить.
— Вы что, Виуд, с ума сошли? У вас, верно, от воздуха свободы помутилось в голове.
— Господин Сигмон, неужели вы не видите — это упырь!
— Виуд!
— Это вампир! Судите сами: едва взошло солнце, он забился в самый темный угол. Он бледен, боится солнечного света и ходит бесшумно, как привидение. Смотрите, он засыпает! Давайте набросимся на него и прикончим, пока он спит.
— Виуд, вы определенно лишились рассудка. Виконт просто устал, он много времени провел в темнице. Я тоже хочу спать…
— Вспомните, как он шарахнулся от вашего меча! В нем есть эльфийское серебро, а все вампиры боятся серебра, даже простого.
Сигмон посмотрел на меч и перевел взгляд на Риго. Тот сидел в углу, под стропилами, с головой закутавшись в черный плащ стражника. Похоже, он действительно прятался от солнечных лучей. Тан облизал пересохшие губы, припоминая демона, едва не погубившего его в подвале Фаомара. Вампир? Не может быть. Но если это так, то выходит, он вытащил из темницы опасное чудовище и сам провел его в мир людей. Вампир! Но ведь не случайно виконтом должен был заниматься сам магистр коллегии магов.
— Риго! — позвал Сигмон, внезапно решившись. — Виконт!
— Тише, — зашипел лавочник. — Тише, тан, пусть он уснет!
Ла Тойя, не обращая на него внимания, повысил голос:
— Виконт, очнитесь! Нам надо поговорить!
— Господин Сигмон, умоляю вас!
Плащ с треском распахнулся, и де Сальва вскочил на ноги. Лавочник с воплем отскочил к двери, а Сигмон отшатнулся и вскинул меч: на него глядел оживший мертвец. Лицо виконта стало мертвенно-бледным, как у покойника, кожа шелушилась, словно ее терзала проказа. Под глазами Риго залегли темные круги, а бескровные губы синели, как два раздавленных дождевых червя.
— Сигмон, — позвал Риго. — Прикончите толстяка, и на том поставим точку.
