Арли вздрогнула, словно ей отвесили пощечину. Ошеломленная, она открыла рот и снова закрыла, как будто ей не хватало воздуха. На щеках проступили розовые пятна.
— Это его цена за Риго, — шепнул Шаил толстяку.
— Неплохой расклад, — отозвался тот. — Для Терата. Он своего не упустит.
— Риго не допустил бы этого брака.
— Но неизвестно, вернется ли он. А если и вернется…
Толстяк замолчал, но Сигмон понял, что он хотел сказать. Даже если Риго вернется, он будет в смертельной опасности. Яд, кинжал или что там принято у вампиров — и Тасмат снова будет стоять на Каменных ступенях, ведущих к трону. Ведь следующей на трон претендует сестра Риго, Арли де Сальва.
— Арли, — тихо сказал Шаил. — Это приемлемо. Если Риго вернется и станет правителем, он освободит тебя от этого брака. Если не вернется… Ты станешь правительницей.
— Это разумно, — шепнул толстяк. — Это поможет избежать резни. Все кланы будут довольны этим решением и поддержат его.
Арли обернулась, и тан увидел, что она вот-вот заплачет. Вампирица выглядела растерянной и удивленной, словно ее предали лучшие друзья. Похоже, она не ожидала такого. Тан понял, что она просто не привыкла к предательству, что она поражена жестоким расчетом глав кланов.
— Но я не хочу, — жалобно прошептала она. — Не хочу…
Вампиры за спиной Терата разразились приветственными криками, и хор их голосов громом раскатился по залу. Вампир залпом выпил вино, разбил бокал о пол и пошел к невесте. Она обернулась к Терату и замерла — как жертва при виде охотника. Ее плечи опустились, и Сигмон догадался, что она все-таки заплакала. Этого он стерпеть не мог.
Он шагнул вперед, и главы кланов, оттесненные широкими плечами, разошлись в стороны. Тан встал рядом с Арли.
— Стой! — бросил он Тасмату.
Тот остановился на полпути, скорее от неожиданности, чем повинуясь приказу. Его брови удивленно вздернулись, а из-под верхней губы показались клыки.
— Она моя, — твердо сказал Сигмон и положил руку на плечо Арли.
Вампиры зашумели, за спиной тана крикнули что-то обидное, но ему было все равно, что. Не отрываясь, он смотрел в бездонные черные глаза Старшего вампира клана Тасмат и чувствовал, как внутри просыпается зверь. Чудовище, чью отметину он нес на теле. Пришло его время, и Сигмон больше его не боялся. И не собирался удерживать.
— Ты в своем уме, червяк? — бросил Терат, так и не справившись с удивлением.
— Она — моя, — повторил Сигмон, чувствуя, как плечо Арли вздрагивает от беззвучных рыданий.
Шаил подался вперед и вцепился в плечо Сигмона, сжал, как кузнечными клещами, рассчитывая осадить наглого человека, но тан не почувствовал боли. Он поднял руку и сорвал ладонь вампира с плеча. С силой, недоступной человеку, так резко, что пальцы Шаила хрустнули, и тот зашипел от боли.
Терат скрестил руки на груди и насмешливо глянул на тана. Окинул взглядом с ног до головы. Один из вампиров, стоявших за его спиной, рассмеялся. Опомнившаяся толпа подхватила смех.
— Ты, видно, повредился в рассудке, мешок с костями, — бросил Терат. — Женщины кланов не имеют ничего общего, с такой падалью, как ты.
— Тут нет падали, — спокойно ответил Сигмон. — Но если ты сейчас не уйдешь, она тут появится.
— Еда заговорила! — усмехнулся вампир. — Она угрожает! Ничего смешнее я еще не слышал.
— Смотри, не подавись едой, упырь, — бросил тан.
Терат нахмурился, и усмешка исчезла с его губ. Клыки остались. Вампиры, стоявшие за его спиной, зашумели.
— Прочь с дороги, мразь, — прошипел он. — Жди, пока настанет очередь угощения для праздничного стола.
Два молодых вампира со знаками паука вышли из толпы и направились к Сигмону. Он подобрался, готовясь к схватке, но вампиры остановились.
— Не так быстро, Старшие, — донеслось от стены. Толпа расступилась — резво, словно ее рассекли клинком, — и Сигмон увидел братьев Теум. Они стояли друг напротив друга — один у правой стены, другой у левой, и оба сжимали обнаженные клинки.
— Не торопись, Тасмат, — бросил тот, что стоял справа, и Сигмон догадался, что это более разговорчивый из братьев — Фуат.
Вампиры из клана Тасмата убрали руки от клинков — быстро, слишком быстро. Можно сказать, отдернули.
— Не вмешивайся! — прошипел Терат. — Ваше дело — охранять зал совета.
— Мы храним не только тела ночного рода, но и традиции, — ответил страж. — Ты не забыл, что на женщину предъявлены права? Два претендента на ее руку. Дело должно решить так, как решали его наши предки.
— Дуэль? — Терат скривился. — С этим куском мяса? Он не нашего рода. Презренный человек, животное! Он не может претендовать на женщину клана, тем более на наследницу венца.
Вампиры одобрительно зашептались, поддерживая Тасмата. Среди них было много и тех, кто стоял за спиной Арли.
— Дуэль с едой станет оскорблением всего нашего рода, — продолжал Терат. — Это неслыханно! Все традиции предков будут попраны. Может, этой слякоти еще и Железный венец предложить?
Толпа ответила возмущенными криками. Гул стоял такой, что нельзя было разобрать слов, но Сигмон чувствовал: еще немного, и на него набросятся все вампиры, собравшиеся в зале. Они просто раздерут его на части, наплевав на все мнимые приличия. И братья Теум его не спасут — просто не успеют. У него оставался только один шанс.
— Терат! — крикнул он, силясь перекричать толпу. — Так сражаться с человеком ниже твоего достоинства?
— Это просто оскорбление, — прошипел Тасмат. — Люди — скот. Со скотиной не сражаются, ее забивают. Ты недостоин даже моего плевка.
Тан рванул ворот рубахи и сорвал с себя лохмотья, едва прикрывавшие тело. Потом развел руки в стороны и замер, с удовольствием вслушиваясь в гробовую тишину. Еще никогда он не был так благодарен Фаомару. Еще никогда он не радовался так печати чудовища на своем теле.
— Что ты скажешь о нечеловеке, упырь? — бросил он онемевшему Терату.
Вампир не ответил. Он смотрел на черную шкуру, затянувшую торс тана, словно кольчуга, и все никак не мог отвести от нее взор.
— Терат! — гаркнул Сигмон. Вампир вздрогнул и отступил на шаг.
— Кто ты? — спросил он, заглядывая тану в глаза. — Кто ты такой?
— Не твое дело, кровосос, — процедил Сигмон, зная, что сейчас его зрачки превращаются в щелочки, как у дикого зверя. — Я не человек. Моя кровь не для тебя. Тебе этого достаточно? Или ты струсил, упырь?
В наступившей тишине эти слова прозвучали, как гром. Первыми опомнились вампиры кланов Нако и Рива. Они не питали теплых чувств к Терату, и потому из их рядов прозвучало первое: «Трус!»
— Я не боюсь никого и ничего, тварь, — зло бросил Терат. — Но твоего слова мало. Пусть ты не еда, но что скажет женщина? Быть может, она все-таки предпочтет мужчину своего рода, а не ярмарочного уродца?
