Алхимик, напротив, тепло, как старого друга, поприветствовал библиотекаря. Тот пригласил гостей подойди к столу, и только сейчас тан заметил, что на самом краю темной столешницы лежит пухлая пачка пергаментов.
— Ну, — сказал библиотекарь, когда друзья подошли ближе. — Обсудим наши дела?
— Конечно, — подхватил алхимик. — Ты достал то, что я просил?
Мерриот взял со стола пачку пергаментов и потряс ими перед носом Рона.
— Записи Леггера, нашего добрейшего наставника. Именно те, которыми сопровождались исследования некоего чешуйчатого чудовища, разорявшего окрестные деревни.
— Позволь, я взгляну, — попросил Рон.
Получив бумаги, он быстро пролистал их, выудил один из пергаментов и посмотрел его на свет. Потом лизнул уголок, поморщился и снова зашуршал пачкой.
— Все правильно, — сказал он, наконец. — Я узнаю почерк Леггера, мне приходилось видеть его записи раньше. И подпись его. И бумага по времени подходит.
Мерриот ловко забрал у алхимика листы и сжал их в кулаке. Потом поднял указательный палец правой руки и хитро улыбнулся.
— А теперь, — торжественно сказал он, — поговорим о цене.
Сигмон понимающе кивнул и подошел к столу, Доставая из-за пазухи туго набитый кошель.
— Полторы сотни ривастанских золотых, — сказал он. — Это я могу отдать прямо сейчас.
Рон пихнул его локтем в бок и мило улыбнулся библиотекарю.
— Мы договаривались на сотню, — напомнил он, стараясь оттеснить Сигмона в сторону.
— Но не договорились, — резко бросил Мерриот, с интересом разглядывая тана. Тот сжал зубы чувствуя, что ему очень хочется стереть мерзкую ухмылку с бесцветных губ старикашки. После встречи с Фаомаром он терпеть не мог седобородых старичков-магов. А в том, что библиотекарь — маг, Сигмон не сомневался. Он чувствовал, что в этой тщедушной фигурке скрываются силы, способные перевернуть город вверх дном.
— Сколько ты хочешь? — грубо спросил он, не обращая внимания на ужимки алхимика.
— Даже не знаю, — задумчиво отозвался маг, рассматривая меч Сигмона, что выглянул из-под плаща. — Это бесценные записи. Наследие нашего добрейшего Леггера, в честь которого нынче назван Университет. Это память об одном из лучших магов всех королевств и тонком ценителе культуры колдовства.
— Так сколько?
— Мне было интересно посмотреть, кому понадобилась рукопись, — признался Мерриот. — Именно эта. Что ж, мое любопытство удовлетворено. Признаться, я ожидал увидеть нечто подобное. Вы, юноша, оправдали мои надежды.
— И что теперь? — спросил тан. — Вы собираетесь продавать бумаги или нет?
— Нет, — резко бросил библиотекарь.
Сигмон нахмурился и шагнул к старику, положив ладонь на рукоять меча. Мерриот поднял правую руку, сплел пальцы, и над ними вспыхнул яркий, как маленькое солнце, огонек.
— Не спеши, мальчик, — велел он. — Не шевелись и тогда останешься цел.
Сигмон скрипнул зубами и послушно замер на месте. Он знал, что может сотворить волшебная сила в руках мага. К сожалению, он знал это слишком хорошо. Алхимик дышал ему в спину, не решаясь пошевелиться. Он тоже не собирался спорить с магией.
— Послушай, Мерриот, — сказал Рон. — Это нехорошо. Так дела не делаются. Ты обещал мне бумаги.
— Обещал, — признался библиотекарь. — Но я не говорил, что продам их. Тише, парень, не дергайся. Повторяю: бумаги не продаются. Но я готов их обменять.
— На что? — быстро спросил Сигмон. Мерриот усмехнулся в седую бороду, и огонек на его пальцах дрогнул.
— О, на сущий пустяк, — сказал он. — Выслушай меня внимательно и не перебивай. Я не буду дважды повторять свое предложение.
— Я слушаю, — сухо отозвался тан.
— Есть одна старая легенда. Уже сотни лет она передается из уст в уста, — медленно произнес библиотекарь. — Она рассказывает о странном камне, хранящемся в одном из южных храмов Фирона. Но сейчас я не буду ее пересказывать, это займет слишком много времени. Скажу просто: этот рубин называют Огненным Сердцем, и он мне нужен. Зачем и почему — не вашего ума дело. Но только за него я готов отдать бумаги Леггера.
— Как его найти? — спросил тан.
— Вижу, вы начинаете понимать, как нужно вести дела, — сказал старик и улыбнулся. — Камень находится в Фироне, в маленьком городке Веситон, в храме, посвященном одному из южных богов. Храм охраняют жрецы-воины, свирепые и бесконечно преданные своему богу. День и ночь они без устали следят за камнем — алым, как свежая кровь, рубином размером с кулак. Его много раз пытались украсть. И лучшие воры, и сильнейшие воины, и опытные маги. Но все попытки провалились. Ведь все они были всего лишь людьми. Но я думаю, что тебе такое задание вполне по силам. Верно?
Сигмон медленно наклонил голову, соглашаясь со словами библиотекаря.
— Я так и думал, — удовлетворенно сказал тот. — Тебе не зря понадобились именно эти записи Леггера, верно? Я чувствую: у тебя все получится.
— Конечно, получится, — спокойно сказал Сигмон, не обращая внимания на Рона, снова пихнувшего его в бок. — Все устроится как нельзя лучше.
— Превосходно! — обрадовался библиотекарь. — Я рад, что нам удалось понять друг друга. Я дам тебе самую подробную карту…
Сигмон вздохнул и быстро шагнул вперед. Левой рукой он схватил Мерриота за горящие пальцы и сломал их, как сухие ветки. Пламя, попавшее в кулак Сигмона, потухло. Библиотекарь завопил, но тан другой рукой ухватил его за горло, приподнял и повалил спиной на стол, так и не отпустив сломанных пальцев.
— Знаешь, — спокойно сказал Сигмон, нависая над хрипящим стариком. — У меня сейчас нет свободного времени. Я съезжу в Фирон как-нибудь в другой раз, ладно?
Старик захрипел еще сильней, задергался и попытался сложить пальцы левой руки в замысловатый знак. Сигмон крепче сжал его горло. Глаза библиотекаря подернулись серой поволокой, закатились, и его рука бессильно упала на столешницу.
— Наверно, — спокойно продолжил тан, — сто ривастанских золотых тебя устроят. Верно? Я так и думал. Рон, забирай бумаги.
— Уже, — отозвался алхимик. — Уже забрал. Но что теперь? Ты же не собираешься…
Сигмон чуть приподнял библиотекаря и стукнул его головой об стол. Потом еще раз. И только потом отпустил бесчувственное тело.
— Сигмон!
— Не волнуйся, — бросил тан, доставая кошель. — Он очнется. Эти старички гораздо крепче, чем кажутся на первый взгляд.
Он взвесил кошель на руке и аккуратно положил его на грудь библиотекаря, распростертого на столе. Потом обернулся к другу.
— Уходим, — бросил он. — Тут больше нечего делать.
В полном молчании они спустились по лестнице, прошли коридор и вышли из дома. Никто не попытался их задержать, никто не попытался поднять тревогу. В доме было пусто: Мерриот предпочитал жить один и даже не держал слуг.
