— Мериод. Ему лет полтораста, если не больше, — старикан сам не помнит, когда родился. Но он самый настоящий маг, окончивший пару школ и прошедший через десяток городских коллегий. В конце концов он утомился и нашел себе тихое местечко, подальше от козней коллег и глупых учеников. Думаю, он без труда разберется в трактате.
— Интересно, — бросил тан. — И где это тихое местечко?
— Неделя пути на юг.
— Выходит, это в землях баронов?
— Верно. Он живет в замке Нотхейм. Это маленькое захудалое баронство рядом с горами. Тишайшее место, настоящая деревня. Мериод помогает барону, чем может, а тот надувается от гордости, что у него есть настоящий маг, и кормит старичка как на убой.
— И откуда ты его знаешь?
— Бродил в тех местах, лечил деревенских мужиков. Потом забрел в замок, остался ночевать. Там и познакомился с магом. И с бароном. Хороший человек, широчайшей души, точно такой, какими бароны бывают в сказках. У него есть маленькая дочка, но жена давно умерла. Нотхейм долго горевал и жениться второй раз не собирается. Зато в замке много симпатичных служаночек. Даже больше чем надо. Мне удалось помочь ему в одном личном деле, ну ты понимаешь? Мериод в этом случае оказался бессилен: тут его наука давала слабину, она такими глупостями не занимается. А мои дисцилляты очень даже помогли. В общем, расстались мы лучшими друзьями. И с бароном, и с магом.
— А маг-то, — улыбаясь, спросил тан, — маг-то на тебя не озлился?
— Ничуть. Мы с ним отлично посидели вечером за бутылочкой старого гернийского вина. Я рассказал ему рецепт настойки для барона, он полечился со мной очень интересным вариантом заговора ожогов. В общем, славно поговорили.
— Ты кого угодно уболтаешь, — отметил тан, поднимаясь на ноги. — Язык у тебя без костей. Он тебя однажды и погубит.
— Ничего подобного, — ухмыльнулся Рон. — Мой язык выручал меня сотню раз… Эй, ты куда?
— Собираться. Давай, заканчивай болтовню и седлай коней. Едем к барону.
— Ночью? Ни за что!
— Давай, Рон, поднимайся. У нас мало времени.
— И не подумаю, — обиженно бросил алхимик. — Ты что! Ночью, по лесу… Какая муха тебя укусила? То с места не стронешь, а то как жеребец за кобылицей!
Тан сжал зубы, глубоко вздохнул, а потом опустился на колени рядом с Роном, не собиравшимся вставать, и расстегнул ворот рубахи.
— Смотри. На шею.
Алхимик привстал и увидел серую полосу чешуи, что подбиралась к горлу тана. Она чуть не доходила до кадыка — пальца на два, не больше. Со стороны казалось, что из-под рубашки выползает змея и обвивает шею.
— Когда я выходил из Дарелена, этого еще не было, — глухо проговорил Сигмон. — Она растет, Рон. И быстро. Если я буду медлить, то превращусь в чешуйчатую тварь, точно такую, что исследовал Леггер. Мне этого очень не хочется. Понимаешь? Очень.
— Извини, — тихо сказал Рон, и ухмылка исчезла с губ. — Извини, Сигмон. Я не хотел.
— Пустое, — отозвался тан, застегивая ворот. — Не надо извиняться. Надеюсь, твой знакомый маг сумеет разобраться в трактате.
— Ага, — растерянно согласился алхимик. Спохватившись, он вскочил на ноги и бросился затаптывать костер.
— Я сейчас, — бормотал он. — Сейчас. Потушу огонь, быстренько оседлаю наших тварей. Сигги, ты собирайся, сейчас поедем. Тут напрямик, наверно, еще быстрее получится.
Тан молча поднялся, отряхнул колени и направился к поваленному дереву — туда, где лежали нехитрые пожитки: его мешок, сумка Рона да изодранный плащ. Он не сказал другу самого главного, но ему и необязательно знать все, пусть думает, что дело только в шкуре. Она — не самая большая беда. Сам он больше боялся иного. За последний месяц тан стал еще сильнее. Стал лучше видеть и слышать. А еще ему очень хотелось мяса. Сырого мяса с кровью. Все чаше он злился без причины, испытывал пустую ненависть ко всему окружающему миру. И тогда изнутри выглядывал зверь, живший в нем. Зверь, готовый наброситься на любого, кто окажется рядом. Зверь, способный убивать просто из злобы — не важно кого и за что. Зверь, жаждавший крови. И Сигмону становилось все труднее усмирять это чудовище, чью шкуру он носил на теле. Пока тан справлялся, но тварь, сидящая в нем, росла и крепла с каждым днем. Он чувствовал это, но ничего не мог поделать. И только этого он боялся по-настоящему — до дрожащих коленок, до слез, до воя на луну…
— Эй, Сигги! Что задумался? Бери сумки, иди сюда. Мы готовы и ждем только тебя!
От крика тан очнулся и обнаружил, что сидит на поваленном дереве и растерянно вертит в руках записи Леггера. Он закусил губу, сунул растрепанную пачку листов в сумку Рона и поднялся.
— Ну что, по седлам? — спросил Рон, когда Сигмон подошел ближе.
— Знаешь, — сказал тан. — Еще раз назовешь меня Сигги, я тебе язык точно укорочу. Немного. Чтобы лишнего не болтал.
— Любезный тан, — проникновенно отозвался алхимик. — Я готов пожертвовать аж всем языком, если это тебе поможет. Честное слово. Но порой ты становишься таким занудой, что смотреть на тебя тошно.
Тан тяжело вздохнул. Нет, он не сомневался — Рон и правда отдал бы свой язык в обмен на исцеление друга. Но иногда Сигмону казалось, что еще немного, и он без всякого проклятия сойдет с ума. От болтовни алхимика.
— Ладно, — бросил тан и хлопнул Рона по плечу. — Болтай, пока можешь. Но помни, если Мериод затребует твой язык…
— То я его уболтаю, — перебил алхимик и довольно ухмыльнулся.
— Марш в седло, — велел тан. — У нас впереди трудная ночь.
* * *
Замок оказался небольшим, но основательным, без излишней вычурности, присущей новоделкам. Он больше походил на древнюю крепость, чем на дворцы знати. Всего четыре башни, соединенные стенами, а в середине — каменная громада дома с донжоном, больше напоминающего барак. Выглядело это неказисто, просто и надежно — иного от баронов ждать и не стоило.
Рва не было — широкая и утоптанная дорога вела сквозь деревню, раскинувшуюся у стен замка, прямо к огромным воротам. Вдоль дороги теснились дома крестьян и мастеровых. Вдалеке, на склоне речки, виднелись капустные поля, спускавшиеся к самой воде. Все говорило о том, что это не укрепление. Это — дом.
В округе пахло свежим хлебом, ухой, смолой и, конечно, навозом. Деревенька окружила замок со всех сторон, взяла в осаду и, казалось, собиралась пойти на штурм. Судя по мастерским, красильне, огородам и прочему хозяйству, осада вышла успешной. Тану почудилось, что скоро каменные стены сдадутся. На них вывесят сушиться белье, во дворе поставят коптильню, донжон набьют доверху сеном и мочеными яблоками, а пики и щиты пустят на заборы.
Все говорило о том, что барон забросил военные дела и перестал следить за замком. Тот, бывший когда-то крепостью, постепенно превращался в склад. Сигмон собрался отпустить шуточку насчет местного хозяина, но, припомнив, что бросил свое имение на произвол судьбы, только звучно откашлялся. Алхимик мрачно глянул на спутника, но ничего не сказал.
