— Мага? Я не тронул ни единого мага.
— Фаомар, — бросил воин. — Припоминаешь? Сигмон отшатнулся, отступил на шаг и опустил клинок. Тени прошлого вернулись, чтобы уязвить его снова. Он знал, что так будет, но не верил до последнего.
— Я не трогал его, — глухо сказал он. — Его убил демон.
— Вот как? Об этом ты расскажешь королевским магистрам. Эти господа очень желают поговорить с тобой. Наедине.
— Больше никаких магов, — зло бросил Сигмон и снова поднял меч. — Все это чушь. Фаомар творил злодеяния, и за то воздалось ему по заслугам. А ты преследовал меня, убивал невинных и в конце концов разрушил все, что было дорого мне. И твои злодеяния тоже не останутся безнаказанными. Обнажи клинок!
— Злодеяния? — переспросил воин, не обращая внимания на вызов. — Что ты знаешь о злодеяниях, щенок. Ты лишил своего короля лучшего мага, нанес ущерб державе и при этом считаешь себя героем?
— Клинок! — потребовал тан, чувствуя, как кровь прилила к щекам. — Зло всегда остается злом. Я не виновен в гибели Фаомара. Я не убивал его. Но если бы мог, то убил. Он потерял рассудок и ставил на людях чудовищные опыты…
— Чудовищные? Ты лишил и себя и меня новых братьев, а ведь мог стать одним из нас. Лучшим! Но погоди. Еще станешь — после того, как побываешь в руках королевских магов. К сожалению, мне не позволено тебя убить. После смерти Фаомара каждый из нас слишком ценен. Даже ты.
— Из вас? — переспросил тан. — Кем я стану?
— Тем, кем суждено, — глухо отозвался воин.
Он поднял руки и взялся за шлем. Глухо лязгнуло железо, и «жабья морда» осталась в руках воина. Сигмон взглянул в лицо врага и отшатнулся.
Оно оказалось невыносимо уродливым. Казалось, что кто-то размягчил человеческое лицо и потянул его вперед, как податливую глину. Сейчас, заросшее жестким волосом, оно больше напоминало недоделанную морду волка. Изо рта, превратившегося в пасть, торчали длинные клыки, а в круглых желтых глазах виднелись узкие черные зрачки.
— Фаомар. — прошептал тан. — Значит, то оружие в подвале…
— Мы, — прорычал воин, — это гвардия короля. Фаомар поставлял двору бойцов, способных справиться с целой армией, а ты, глупец, все испортил. Прежде чем ты станешь одним из нас, маги поработают над тобой так, что мучения у Фаомара покажутся тебе счастливыми детскими снами.
— Ты лжешь! — крикнул Сигмон. — Фаомар не мог работать для короля! Почему он не жил во дворце?
— Все держалось в строжайшей тайне, — отозвался Волк. — Никто не должен был знать, чем занимается маг.
Потрясенный Сигмон отшатнулся. Чудовища на службе короля! Он и помыслить о таком не мог. Это просто невозможно, король никогда бы не позволил случиться такому! Но следом пришла другая мысль: тан не одинок. У него есть братья. Чудовища. Судя по Волку, жестокие и беспощадные. Истинное зло. Он так боялся, что может причинить людям вред, просто самим фактом своего существования. А теперь…
Сигмон выпрямился и взглянул на закованную в металл фигуру. Враг все еще стоял у лестницы и улыбался, вернее скалился, как дикий зверь.
— Теперь ты пойдешь со мной, — сказал воин, и это прозвучало не как вопрос, а как утверждение. — И будешь вести себя тихо. Тогда, быть может, тебе сохранят память и рассудок.
— Нет, — спокойно ответил Сигмон, — не пойду. Компания кровожадных чудовищ — это не для меня. Сначала я разделаюсь с тобой, а потом найду управу на остальных. И очень надеюсь, что некоторых удастся спасти — так же, как меня.
— Спасти? — ухмыльнулся Волк. — От силы, славы и почестей?
— От жестокости и жажды крови. Не отрицай: я видел, что вы устроили в Гаррене. Я видел, что вы устроили тут. И я сам помню эту жажду.
— И как же ты собираешься спасти нас? — Клыкастая пасть растянулась в улыбке, словно кусок мяса пополам разрезали.
— Есть один способ, — сказал Сигмон, думая о Леггере и его железном медальоне. — Но тебе его лучше не знать. Не думаю, что он поможет тебе. Тебе поможет только хороший удар мечом.
— Случайно не об этом думаешь? — осведомился Волк.
Он разжал железную перчатку и тряхнул рукой. На пол со звоном выскочил железный кругляш и завертелся на камнях. Воин шагнул вперед и наступил на него ногой. Медальон Леггера жалобно звякнул и затих.
— Я чуть опоздал, — признался Волк. — И не застал тебя у старика. Он оказался довольно прыток. Не думал, что справиться с ним будет так сложно…
Сигмон закричал и прыгнул вперед.
Его меч ударил в горло врага, нанося смертельный удар, но встретил на пути сталь. Воин даже не стал доставать меч: латной рукавицей он отклонил в сторону клинок Сигмона, подался ему навстречу и другой рукой ударил в грудь.
Ноги Сигмона оторвались от земли, и на секунду показалось, что под кулаком шкура на груди вдавилась до лопаток. Он взмыл в воздух, как соломенная кукла, и упал спиной на каменную чашу фонтана, окончательно ту разворотив. Чаша распалась на несколько кусков, фигурная колонна разлетелась белыми брызгами по всему залу. А Сигмон распростерся на каменных осколках. Волк остался на месте, он даже не шагнул следом, только ухмыльнулся волчьей пастью — насмешливо и зло.
— Давай, — бросил он. — Давай. Взбешенный Сигмон вскочил, пинком отбросил с дороги камень, перепрыгнул фонтан и бросился в бой. О боли в груди он и не думал.
Дуэли, как хотел Сигмон еще минуту назад, не вышло. Обезумев от ярости, он без всякого сомнения рубил врага, а тот уворачивался, как мог. Клинок напрасно сверкал молнией: ему не удавалось поразить цель. Воин отбивал меч латными рукавицами, вернее, мягко отталкивал и пытался отвесить владельцу клинка новую затрещину. Но никто из бойцов не преуспел.
Сигмон не помнил себя от ярости. Он уже не хотел победить в схватке, не хотел отстоять свою честь и защитить правду. Он просто жаждал крови врага, мечтал разрубить его на куски, растерзать в клочья, стереть из этого мира, так, чтобы и следа не осталось. Но ему никак не удавалось нанести удар: эльфийский клинок лишь слегка царапал доспехи противника. Волк двигался слишком быстро, быстрее самого Сигмона. Он танцевал в доспехах так легко и свободно, как не всякий акробат мог бы нагишом. Казалось, латы ничего не весят. И вместе с тем служат отличной зашитой от эльфийского клинка. Сигмон знал, прямого удара они не выдержат. Если враг замрет и пропустит удар — меч справится. Но Волк не собирался замирать. Он легко и даже небрежно отражал все атаки Сигмона.
На секунду тану стало страшно. Он понял, что не сможет одолеть Волка. В том было слишком много от чудовища, больше, чем в самом тане. Враг даже не достал клинка из ножен — и почти неуязвим. А если начнет сражаться всерьез, то Сигмону не выстоять и пяти минут.
Мысли метались пуганой вороньей стаей. Тан отвлекся, дрогнул, и латная рукавица Волка с размаху ткнула под ребра. От удара Сигмон повалился на спину. В глазах потемнело, дыхание перехватило, но тан успел увернуться от пинка в бок. Поднялся на колени, вскинул меч и лишь тогда выпрямился. И замер.
