Книга Знак чудовища, страница 90. Автор книги Роман Афанасьев

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Знак чудовища»

Cтраница 90

— Вот как, — сказал Волк, и глаза его превратились в щелочки. — Эльфы.

Ладонь болела все сильней. Теперь Сигмону казалось, что он взялся за раскаленный кусок металла. Не выдержав, он шагнул назад, не сводя взгляда с врага, и попытался переложить меч в правую руку. Но не смог. Меч не отлипал от руки.

Чуть разжав пальцы, он увидел, что рукоять проросла тысячей тоненьких иголочек, впившихся в ладонь. Они уходили вглубь, врастали в плоть, словно меч пустил корни. Он стал частью тела хозяина, продолжением его руки и теперь даже зеленое сияние клинка пульсировало в такт биению сердца. Клинок действительно удивил Сигмона, как и предсказывали руны на лезвии. И тан платил за это болью.

На этот раз клинок Волка прочертил кровавую полосу у Сигмона на щеке. В последний миг тан качнулся в сторону, чудом избежав удара в глаз. Завертелся, отбиваясь от выпадов Волка, и даже отступил на пару шагов — враг атаковал яростно, со всей силой. Сигмон понял: несмотря на все приказы, Волк пытается его убить. Не связать, не покалечить — убить раз и навсегда…

Но ладонь нестерпимо жгло. Зеленое пламя рвалось из рукояти и казалось, что в руках тана не меч, а столб зеленого света. Ошеломляющая боль пожирала руку Сигмона, сжигала, сплавляла сталь клинка и человеческую плоть. И он не выдержал. Закричал, выплескивая боль, рванулся вперед, чувствуя, как сознание тонет в зеленом пламени ярости.

Волк дрогнул. Он все еще пытался, уворачивался, но доспехи больше не спасали. Там, где их касался пылающий клинок, блестящий металл плавился, обжигая владельца. Удары тана становились все сильнее и все быстрее, он наступал, и безумие зеленым отблеском плясало в его глазах. Волк шагнул назад — раз, другой. А потом сбился с ритма, запутался в ногах, и тан рванулся вперед. Зеленое пламя клинка вошло в грудь Ватка, выжгло зеркальный доспех и отхлынуло, оставив после себя узкую черную дыру. Сигмон прыгнул в сторону, опасаясь ответного удара, и замер, ожидая, когда противник рухнет к его ногам.

Волк уронил меч на каменные плиты, покрытые черным узором трещин и взглянул на черную дыру в груди. В звериных глазах блеснуло удивление, а верхняя губа поползла вверх, обнажая клыки. Из дыры плеснуло черным, и Волк зарычал, скорее от удивления, чем от боли. Потом из раны потекла густая черная кровь, и лишь тогда Волк завыл так, что вздрогнули стены.

Сигмон шарахнулся в сторону, пытаясь укрыться от жуткого вопля, попытался зажать уши и чуть не порезался мечом. Но вой внезапно оборвался: Волк опустил голову и приложил лапы к груди, пытаясь зажать дыру в доспехе. Напрасно: темная жижа толчками пробивалась сквозь железные перчатки. Тогда Волк зарычал, надрывно взвыл и рывком вскинул руки.

Латы лопнули, как скорлупа, и с грохотом посыпались на мраморный пол. На месте сияющей металлом фигуры появилась иная — словно птенец, вылупившийся из яйца.

Эта оказалась на голову выше прежней. Массивное тело зверя, заросшее черной жесткой шерстью, мощные когтистые лапы, зубастая пасть, в которой не осталось ничего человеческого. Волк. Перед таном стоял настоящий волк, стоял на задних лапах, как и положено оборотню из сказок. Длинные передние лапы свисали до пола, судорожно сжимаясь и показывая когти. Грудь оборотня дымилась, а из черной дыры толчками выплескивалась черная кровь. И ее становилось все меньше и меньше — рана затягивалась.

Сигмон снова ощутил боль в ладони, но на этот раз еще крепче сжал рукоять, отдаваясь эльфийскому колдовству. Он был готов отдать руку, лишь бы снова увидеть, как зеленое пламя пронзит врага. Клинок замер над головой, неподвижный, сияющий, готовый в любое мгновение стать разящим пламенем.

Когтистая лапа оборотня зажала грудь. Волчья голова, размером с бочонок, опустилась, желтые глаза зверя нашли Сигмона, прищурились. А потом Волк прыгнул вперед.

Он двигался так быстро, что его тело казалось бурой полосой, что размазалась по всему залу — от одной лестницы до другой. Но зеленое пламя обняло Сигмона за плечи, он шагнул в сторону, присел и опустил клинок. Ровно, быстро и твердо.

Бурая полоса разделилась надвое. Тан еще не успел выпрямиться, как половинки огромного тела ударились в стену и рухнули на пол. Фонтан темной крови окрасил стену черным, и тан отшатнулся, чувствуя, как к горлу подступает ком. Не было ни вскрика, ни воя, ничего, что могло бы заглушить отвратительный мокрый шлепок. Зверь, рассеченный эльфийским клинком, умер мгновенно.

Долгий миг Сигмон смотрел на останки поверженного врага, не чувствуя ничего. Не было радости, не было удовлетворения от победы. Не было ничего. Только пустота внутри и тяжелый до безумия груз вины на плечах.

А потом все кончилось. Тан услышал треск пожара, почуял дым и удушающий запах горелой плоти. Боль в руке исчезла. Пальцы разжались, и эльфийский меч лязгнул о каменный пол. Сигмон пал на колени, уперся ладонями в пол и выблевал в черную лужу крови оборотня все, что съел за завтраком.

И только ощутив на губах едкий вкус желчи, он очнулся от наваждения, еще более опустошенный, чем раньше. Сплюнул, утерся рукавом, ухватил меч и на коленях пополз к выходу, пробиваясь сквозь жирные клубы черного дыма.

Когда упала первая балка, развалив правую лестницу, он уже добрался до выхода. Опираясь о распахнутую дверь, Сигмон поднялся на ноги, дрожащими руками вложил меч в ножны. На миг он замер, раздумывая, обернуться или нет. Потом опустил голову и шагнул вперед, покидая прошлое, умиравшее за спиной.

Крыльцо затянуло едким дымом, и дышать стало трудно. Тан закашлялся, быстро сбежал по ступеням, прошелся по дорожке и остановился. Свежий воздух кулаком ударил по груди, выбил из легких дым и заставил Сигмона встряхнуться. Он вскинул голову, взглянул в темное небо, и на лицо упали первые капли осеннего дождя — холодные и тяжелые, как сталь. Сразу стало легче дышать. Кровь отхлынула от лица, гнев угас, и Сигмон понял, что все кончено. Все умерло. Он почувствовал, что это окончательно и бесповоротно. И только тогда тан решился посмотреть назад.

Над домом поднималась стена огня. Второй этаж полыхал, как праздничный костер, а из окон первого валил дым. Мокрая крыша еще сопротивлялась, но черепица уже трещала фейерверком, и было ясно, что через пару минут дом, лишившись перекрытий, рухнет сам в себя.

— Прости, — прошептал Сигмон, обращаясь к дому. — Здесь пусто все. Остались только тлен и пепел.

Он отвернулся, поднял руки, растер дождь по лицу и фыркнул. Потом помотал головой, словно намокшая собака, и оглянулся. Он хотел только одного — как можно быстрее покинуть это место, ставшее могилой для его прежней жизни.

— Ворон! — позвал он и свистнул, надеясь, что жеребец сам выйдет к хозяину.

Тот не отозвался. Тогда Сигмон побрел по дорожке из гравия, ведущей через парк к воротам. Он надеялся, что вороной там — у входа. Больше коню некуда было деться.

Тан снова засвистел, и на этот раз на его зов откликнулись: из-за деревьев, растущих вдоль дорожки, вышли люди в начищенных до блеска доспехах.

Четверо держали в руках кургузые арбалеты, направленные на тана. Еще четверо сжимали короткие клинки — точно такие, как у Волка. Мечники выстроились поперек дороги, преградив Сигмону путь к воротам. Стрелки держались позади, за их спинами, не сводя арбалетов с тана.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация