— Мрачный тип? — удивился Корд, всегда полагавший, что по части мрачности его еще никому не удавалось перещеголять.
— Этот новенький секретарь Птаха, — пояснила графиня. — Тот, что подпирает стены на каждом моем приеме, уж не знаю, почему. По его виду не скажешь, что наши маленькие развлечения доставляют ему удовольствие. Судя по его одежде и выражению лица, он уютнее всего чувствовал бы себя на конюшне.
— А, — сдержанно отозвался капитан, от всей души надеясь, что о нем графиня не станет судить по одежде и выражению лица. — Я знаю, о ком идет речь. Что же было дальше?
— Я позвала Ками Тизела, моего управляющего, велела ему немедленно найти Фарела с Лавеном и привести их обратно. Я собиралась хорошенько отругать этих двоих обормотов, но…
— Но? — подбодрил графиню Корд, борясь с желанием опуститься на колени и устроиться у ее ног.
— Ками быстро вернулся и сказал, что мальчишки пришли сами и все в порядке. Я вышла на крыльцо, ведущее в сад, и увидела их. Лавен и Фарел стояли на дорожке и довольно мило беседовали.
— Они выглядели… помирившимися? — спросил Корд.
— О да, — Эветта кивнула. — Это меня успокоило, и я возвратилась к гостям. Ребята выглядели очень довольными и возбужденными, и такими дружными, словно они только что вместе провернули веселую шутку. Кстати, этот мрачный подручный Де Грилла вскоре объявился в зале и тут же сбежал, даже не попрощавшись со мной. Впрочем, я не удивилась. Этот мужлан, уж не знаю за что получивший титул графа, выглядел довольно помятым, словно его валяли по земле. Боюсь, мальчишки объединились и зло подшутили над ним.
Демистон выдавил из себя мрачную улыбку — он прекрасно представлял, чем могла закончиться для молодых лоботрясов попытка подшутить над Сигмоном. И вновь порадовался за молодого графа, одержавшего очередную победу над зверем в себе.
— О! — вдруг выдохнула графиня и прикрыла губы веером. — Вот, значит, как…
— Что? — слабо осведомился Корд, утопая в зелени ее округлившихся глаз.
— Каков хитрец! А я приняла его за очередного болванчика…
— Кого? — раздраженно переспросил капитан, не успевая за полетом мысли Эветты.
— Да этого типа! — графиня одарила Корда негодующим взглядом. — Капитан, вы что, не понимаете? Этот тип, подручный тайного советника короля, в последнее время стал часто появляться на моих приемах, хотя явно не испытывал от этого удовольствия. Как я теперь понимаю, он появлялся только тогда, когда приходили Лавен и Фарел. А потом, когда наши петушки удаляются, чтобы повыдергать друг другу перышки, он тут же бежит следом. И через десять минут непримиримые враги дружески беседуют, а наш загадочный подручный испаряется. Похоже, он выполнил свое задание. О! Я очень хочу знать, как ему это удалось.
— Чудесно, — искренне восхитился капитан.
— Как там его зовут? Ла…
— Сигмон Ла Тойя, — подсказал Демистон, радуясь, что может хоть чем-то угодить графине.
— Спасибо, капитан, — Эветта одарила Корда улыбкой, от которой его сердце пустилось в пляс. — Надо будет повнимательней присмотреться к этому пареньку. Теперь мне кажется, что титул ему был пожалован не за заслуги предков.
Внезапно глаза графини сузились, и в них мелькнули искры подозрения.
— Вы, — сказала она и ткнула веером в собеседника, — не удивлены. Вы знали об этом происшествии еще до того, как спросили меня.
— Ну… — неопределенно отозвался капитан, пожимая плечами.
— И вы не арестовали Верони. Значит, вы полагаете, что Лавен и Фарел действительно помирились. А это, в свою очередь, означает, что вы подозреваете в убийстве кого-то другого.
— Мы рассматриваем разные варианты происшедшего, — дипломатично произнес капитан, пытаясь отделаться от мысли, что глаза графини способны заглянуть внутрь его головы. — Именно поэтому мы опрашиваем всех. Чтобы установить истину.
— Так-так, — со значением произнесла Эветта, похлопывая сложенным веером по ладони. — А дело-то принимает совсем другой оборот, капитан.
— Давайте вернемся к событиям этой ночи, — быстро отозвался Корд, боясь даже представить, что с ним сделает Де Грилл, если эта шустрая дамочка раззвонит о своих предположениях всей столице.
— Но теперь…
— Позвольте, графиня, — перебил Корд. — Я подведу итог. По вашим словам получается, что вы оставили Летто и Верони наедине, а через несколько часов Лавен был найден мертвым. Так?
— Да, — тихо ответила Эветта и нахмурилась. — Именно так. Не стоило мне оставлять их одних.
— Что случилось за эти несколько часов? Что они делали? Быть может, кто-то из ваших слуг или гостей видел их?
— Я их не видела больше, — тихо произнесла Эветта, рассматривая кончик веера. — И, мне кажется, их действительно больше не видели на приеме. До того самого момента, как эта дура Франциска влетела в зал с отчаянным воплем… К счастью, большинство гостей уже разошлись. Я сразу послала слугу в дом Летто, а сама пошла посмотреть… Потом мне стало немного дурно, и я, кажется, пропустила визит патрульных. Всем занимался Ками. Он до сих пор сам не свой.
— Может быть, стоит расспросить его о том, что произошло? — предложил капитан.
— Да, — вскинулась Эветта. — В самом деле! Сейчас же…
— Нет, — запротестовал Корд, — я имел в виду, можно ли мне его допросить. С вашего позволения, разумеется.
— Вот сейчас и допросим, — довольно улыбнулась графиня, демонстрируя гостю остренькие жемчужные зубки. — Вместе. Мне вдруг стало очень интересно, что же на самом деле произошло в моем чудесном саду. Кажется, я упустила из вида нечто важное.
Графиня взяла с маленького столика колокольчик и позвонила. Корд сжал зубы, борясь с желанием немедленно сбежать от цепкой вдовицы, по дороге прихватить управляющего особняком и расспросить его в тихой и спокойной атмосфере. Например, в подвале башни стражи. Или в подвалах службы королевского дознавателя.
Управляющий появился в дверях словно по мановению волшебной палочки, откликнувшись на зов хозяйки настолько быстро, что капитан заподозрил его в подслушивании за дверью.
— Госпожа?
Графиня поманила его пальцем, и Ками послушно поплелся к дивану. Он встал чуть в стороне от хозяйки, так чтобы не нависать над ней, и склонил голову, ожидая, видимо, нагоняя. Только сейчас Корд заметил, что управляющий уже в годах. Лет ему было за сорок, но чистое и ухоженное лицо, на котором, казалось, никогда не росла борода, делало Ками моложе лет на десять. Выдавала его только длинная, будто у гусака, шея, а вернее — морщины на ней. Да и в уголках бегающих глаз морщинки тоже проявили себя. Долговязый и нескладный, с хрупкими женскими руками, Ками производил впечатление внезапно постаревшего подростка. Черная шевелюра порядком поредела, но была тщательно напомажена и расчесана, создавая видимость изящной прически.
