– Конрад, – отозвался механик, разжимая пальцы. – Что же дальше, Ридус? Мне жаль магистра Ризаноса, но он погиб в результате своего опыта с какими-то горючими веществами. Нам следует оставить наш проект?
– Нет, – Ланье помотал головой. – Все в силе. Но обсудим это позже. Сейчас нам нужно убраться отсюда как можно скорее.
– Разве? – удивился Конрад, взглянув через плечо на толпу, собравшуюся у горящего дома. – Быть может, нам лучше помочь погасить пожар?
– Этим займется команда брандмейстеров, – отмахнулся Ланье, отталкиваясь от стены. – А нам нужно бежать.
– Почему? – вновь удивился механик.
– Потому что магистр Ризанос не ставил никаких опытов с горючими жидкостями, – отозвался Ланье. – На столе у него были только бумаги, которые, увы, сгинули в пламени.
Механик догадался, к чему клонит его новый друг, и нахмурился, нащупывая пистолет за поясом.
– Ты думаешь, это поджог? – спросил он.
– Совершенно точно, – отозвался Ланье. – И, боюсь, тот, кто это устроил, все еще вертится поблизости.
Штайн медленно вытащил из-за пояса оружие и быстро оглянулся по сторонам. У горящего дома собралась огромная толпа, – тут были не только старики, к ним присоединились жители соседних домов и зеваки, собравшиеся на шум и крики. Многие из них держались в стороне от толпы и были едва заметны в темноте. Штайн, припомнив вчерашнее происшествие у дома магистра, оглядел пару самых подозрительных фигур и повернулся к Ланье.
– Ты прав, – сказал он. – Нужно уходить.
Ридус кивнул, оттолкнулся от стены и заковылял в темноту. Штайн, держа наготове пистолет, последовал за ним, стараясь не поворачиваться спиной к толпе у горящего дома. Ему вдруг пришло в голову, что он совсем не понимает, что здесь происходит и почему. И он начал подозревать, что вскоре пожалеет о том, что ввязался в эту историю. Но Врата… Конрад даже зажмурился, не в силах представить последствия их открытия. Если все это окажется правдой, все усилия окупятся. Весь мир изменится, навсегда стряхнув с себя оковы и условности трех городов. Если… Если это окажется правдой.
* * *
Всю дорогу Каро вел себя спокойно, не доставляя конвоиру неприятностей. Альдер на ходу перевязал бандиту раненую руку, и тот бодро шаркал в указанном направлении, не пытаясь бежать. Впрочем, пару раз Верден ловил взгляд главаря, устремленный в темные переулки Магиструма, и выразительно качал головой. Но Каро и не собирался делать глупостей, он прекрасно знал, что побег ничего не даст – удавку с его шеи мог снять только Верден. Даже если бы бандиту удалось сбежать от мага или, скажем, устроить потасовку и незаметно ускользнуть, это его не спасло бы: верная удавка вскоре бы затянулась. В Малефикуме он еще мог надеяться на помощь кого-то из знакомых магов, купленных бандитским сообществом, но здесь, в Магиструме, рассчитывать на помощь не приходилось.
И все же Альдер расслабился только тогда, когда втолкнул Каро в подвал одного из кабаков, расположившегося в стороне от центральных улиц. Это было одно из тех мест, что он заранее присмотрел еще в прошлый визит в Магиструм и где мог укрыться в случае проблем. Хозяину кабака было давно заплачено за пользование подвалом, он был одним из тех людей, чье молчание можно было купить за золото. У Вердена было еще два таких тайных убежища, и он ничем не рисковал, приведя сюда пленника.
Толкнув Каро на мешки с картошкой, сложенные рачительным хозяином кабака в самом сухом углу, Верден нашарил на деревянных козлах масляный фонарь и зажег его фитиль. Тот неохотно загорелся, с трудом осветив своды подвала, что больше походил на погреб. В углу высились бочки, испускавшие пряный дух соленых огурцов, мешки с картошкой лежали рядом со связками соломы, на деревянных козлах лежал лук, сплетенный в длинные косы, в дальнем углу валялось какое-то тряпье. Хозяин кабака, несмотря на оплату, похоже, использовал подвал по своему усмотрению.
Верден поставил фонарь на деревянные козлы, присел на один из мешков и взглянул на бандита. Тот лежал на мешках, равнодушно разглядывая темноту под потолком.
– Ну что, – тихо сказал Верден. – Поговорим?
– Это вряд ли, – лениво протянул Каро, повернувшись к магу.
Свет фонаря упал на грубые черты его лица, превратив профиль в уродливую маску из света и тени. Верден нахмурился, но больше для острастки, – он прекрасно понимал, что главарь Грачей не из тех, кто добровольно будет раскрывать свои тайны.
– И все же, Каро, тебе придется рассказать мне кое-что, – сказал маг, открывая свою сумку. – Может, сам расскажешь?
– Да нечего тут рассказывать, Альдер, – все так же с ленцой отозвался Каро. – Ты меня на испуг не бери. Поболтать – это с удовольствием. А о делах лучше и не спрашивай.
– Узнал, значит, – хмыкнул маг. – Ну, тогда знаешь, что языки я развязывать умею.
– Как же не узнать, – сказал убийца. – Тебя, поди, каждая собака знает.
– Тогда, может, сам расскажешь? Язык я тебе развяжу, не впервой, но жаль время тратить.
– Нетушки, – откликнулся Каро. – Уж потрудись, кудесник. По своей воле ни слова не скажу, сам знаешь. А что магией добудешь – то твое, никто слова поперек не скажет, тут с меня спроса нет.
– О репутации заботишься? – Маг удивленно вскинул брови. – Лучше бы о шкуре своей подумал. В такое дело ввязался!
Каро злобно глянул на Вердена, но на уловку не поддался и лишь поджал губы, чтобы не сболтнуть чего лишнего. Маг со вздохом извлек из сумки фиал из темного стекла и потряс его, взбалтывая содержимое. Потом поднялся на ноги, вытащил нож и навис над пленником.
– Руку давай, – велел он. – Быстро! Или буду вливать в глотку.
Глаза Каро вспыхнули злобным огнем, он чуть помедлил, но потом, с явной неохотой, протянул магу раненую руку. Тот сорвал с нее грязный платок и обнажил длинный порез, еще сочившийся кровью. Верден быстро вытащил из фиала притертую пробку, щедро полил открытую рану густой жидкостью, сунул пузырек в карман и затаил дыхание. Стараясь не вдохнуть кислый запах зелья, он достал из сумки чистую тряпку и быстро замотал руку бандита. Потом отошел и присел обратно на мешок картошки.
– Придется немного подождать, – сказал он, перекладывая фиал из кармана обратно в сумку. – Через глотку быстрей, конечно, да знаю я вас, ухарей с Темной Аллеи – половину сплюнете, или проглотите, а потом давай блевать. И ведь как наловчились, псы, откуда только такое умение, – блевать по желанию.
– Да на твою харю посмотришь, сразу такое желание и появляется, – зло процедил Каро, морщась от боли в руке.
– А вот это хорошо, – поддержал разговор Альдер, надеясь, что это уже первые признаки действия зелья, развязывающего языки. – От этого мне только радость. А вот если бы от моего вида вас улыбаться тянуло, тогда бы я расстроился.
– Ничего, ничего, – забормотал Каро. – Еще попомнишь меня, выродок. Сам не знаешь, куда лезешь. Шкуру с тебя спустят, да в мешок соли сунут.
