Когда прочитала Ривка письмо своего отца, укрепилась она в своем решении и начала приготовления к свадьбе дочери. Назначила день хупы и выделила место для молодой четы в доме: не может Шифра жить в другом месте, так как Файш требует особого ухода; нельзя оставить его на одну Ривку — она должна ходить на рынок и обходить дома с кофе, который она жарит для своих соседей.
Часть одиннадцатая
ИЦХАК ПРИГЛАШАЕТ БЛИЗКИХ
1
За три дня до хупы пошел Ицхак к реб Алтеру, чтобы пригласить Гинду-Пуу на свою свадьбу. В тот день реб Алтер лежал в кровати больной. Так как лежать без дела он не привык, а учиться с книгой в руках не мог из-за болезни, лежал он и просматривал свой блокнот с именами младенцев, которым сделал обрезание. Много раз хотелось ему знать, сколько их всего было, но он удерживался от подсчета имен (плохая примета). Под конец выпустил он из рук блокнот и прошептал: «Владыка мира! Творец всего живого! Тебе известно их число, да будет воля Твоя, чтобы ради потомства Авраама, любящего тебя, которое ввел я в союз с Тобой, Ты поднял меня с миром с постели и дал мне силы служить тебе всем сердцем». Потом положил он свой блокнот в изголовье и принялся припоминать детей, всех, кому сделал обрезание, и был счастлив, что все они — люди богобоязненные, и даже Ицхак, сын Шимона, про которого сплетничали, что свернул он с дороги, тот тоже вернулся на путь истинный.
Вошел Ицхак. Приподнял реб Алтер голову и сказал: «Благословен пришедший, Ицикл! Гость вовремя явился! Подумал я о тебе, и вот — ты входишь. Видишь, есть в мыслях еврея такая сила, что она притягивает к нам близких нашему сердцу подобно магниту, притягивающему к себе железо. И если бы мы следили за чистотой своих мыслей, совершали бы чудеса. И в связи с этим, Ицикл, есть у меня обширное исследование о словах „задумал я пойти своим путем, а ноги привели меня к завету Твоему…“. Если человек задумывается о своем пути, в конце концов он возвращается к Торе. Тора называет изготовление скинии Завета и всех предметов в ней работой мысли. То есть благодаря силе хороших мыслей удостоились наши отцы сделать скинию Завета и все, что в ней; и в этом тайна слов Писания „…для боящихся Бога и думающих об имени Его…“, то есть из-за того, что все их мысли были именно о Боге, стали они боящимися Бога. Из того, что они боятся Бога, само собой вытекает, что все их мысли — о Нем, Благословенном. То есть когда еврей удостаивается того, что он думает о служении Всевышнему и размышляет о путях своих, он возвращается к служению Ему, Благословенному. И не стоит много говорить об этом, ведь каждый, кто немного знает жизнь, понимает, что это — абсолютная истина. А ты, Ицикл, пришел как раз тогда, когда сердце мое обратилось к добрым мыслям о тебе. Всегда должны быть направлены думы человека о своем друге во благо ему, ведь добрая мысль поднимает спрятанные божественные искры. И если даже человек опускается так низко, до глубин преисподней, Боже упаси, то когда вспоминают о нем к добру, воспоминание это светит ему во тьме. И также тот, кто думает хорошее о своем друге, удостаивается того самого света благодаря силе своих добрых мыслей, в смысле „…дает свет глазам обоих Всевышний…“. Теперь оставим эти рассуждения и послушаем тебя. Почему ты не садишься? Бери стул и садись!»
2
Взял Ицхак стул, и сел, и смотрел с грустью на реб Алтера. Сказал реб Алтер: «Сдается мне, что ты огорчен». Сказал Ицхак: «Вижу я, что рабби Алтер лежит в кровати. Боже сохрани, не болен ли он?» Улыбнулся реб Алтер и сказал: «Я не болен, не болен. Если бы был я у себя в городе, был бы болен. Почему? Гинда-Пуа, чтоб она была здорова, пригласила бы врача. Пришел бы врач, и прописал бы мне лекарства, и предупредил бы домашних, чтобы ухаживали за мной хорошенько. Тотчас приходят мои сыновья, и дочери, и зятья, и невестки и стоят вокруг моей постели с помрачневшими лицами. Один спрашивает: отец, тебе полегче? Меньше болит? Другой спрашивает: отец, тебе хуже? И каждый балует меня, как умеет. Тем временем приходят влиятельные люди, люди с положением, навестить меня, больного, и вздыхают (они хорошие люди, с добрым сердцем), и я тоже вздыхаю вместе с ними, чтобы они видели, что не зря побеспокоили себя. В конце концов, я бы заболел. Сейчас, когда я, слава Богу Живому, живу в Иерусалиме, и нет у нас лишних денег, чтобы тратить их на врачей и лекарства, и никто особо не беспокоится обо мне, кроме моей супруги, чтоб она была здорова, сейчас я уверен, что не сегодня-завтра, если будет на то воля Божья, встану я здоровым. Разве не так, Гинда-Пуа?» Сказала Гинда-Пуа: «Если бы ты жил в нашем городе как человек, и ел бы человеческую пищу, и одевался бы как человек, и не пил бы эту дурную воду, не заболел бы ты». Сказал реб Алтер: «Разве хорошо говорить так? Благодаря праведным женщинам вышел народ Израиля из Египта, а эта женщина удостоилась жить в Эрец Исраэль, в Иерусалиме, Святом городе, а говорит такие вещи, что невозможно их вынести». Сказала Гинда-Пуа: «Разве запрещено говорить правду?» Сказал реб Алтер: «…Народ Израилев мерзости не сделает и лжи не произнесет… да только тогда это правда, когда она правда от начала и до конца, то есть когда мы верим, что все — по воле Благословенного. А для этого нам нужна светлая голова, как мы видим у пророка Даниэля, любимого Богом, который молился, чтобы дал ему Господь разум понять Его правду. И так говорил царь Давид (мир праху его): „Да пошлет мне Всевышний Свою милость и откроет Свою правду“. И когда мы удостаиваемся понимания, что правда — это милость, мы приближаемся к корню истины. Мы радуемся абсолютно всему, что происходит с нами, в особенности здесь, в Эрец Исраэль, которая сама — источник истины. Как говорится: правда из Эрец придет, ибо корни истины в Эрец Исраэль. И сказано, что справедливость свыше дана, все что от Благословенного, — это справедливость… Итак, Ицикл, в добрый часты пришел, и наверняка добрая весть у тебя на устах. Послушаем и порадуемся».
3
Сказал Ицхак: «Знаю я, что у рабби Алтера больные ноги и он не может прийти на мою хупу, может быть, уважит меня Гинда-Пуа и придет?» Сказала Гинда-Пуа: «Огромная у тебя просьба! Неужели ты мог подумать, что я не приду? И даже если бы ты и не пригласил меня, я бы не пришла? Мальчик, одинокий, как камень в поле, а я не буду танцевать на его хупе? Ицикл, где твой разум? Ведь я и твоя мама, да удостоимся мы с тобой жизни доброй и долгой, были близкими соседками, а ты говоришь: не уважит ли меня Гинда-Пуа и не придет ли? Приятно, когда воспитанный человек произносит уважительные речи, но что касается именно этого, все слова совершенно излишни. Теперь, подожди-ка, я принесу немного угощения, мы благословим тебя и поздравим».
Достала Гинда-Пуа кусок пирога и пошла к соседке одолжить немного вина. Положил реб Алтер руку на руку Ицхака и сказал ему: «Оживил ты меня, Ицикл, доброй вестью. Мне очень жаль, что я не могу прийти на твою хупу. Ты знаешь, что иногда я люблю говорить стихами, и, если бы был я на твоей хупе, Господь, Благословен Он, вложил бы мне в уста хорошие рифмы, чтобы порадовать жениха и невесту. По поводу куплетов, которые произносит тамада перед гостями на свадьбе, я многое могу сказать. На первый взгляд они, то есть куплеты, зависят от автора, который привык говорить стихами, но на самом деле это не так. Вся сила куплетиста зависит от силы союза между женихом и невестой, ведь рифма — это вид сочетания, союза, когда слово находит себе пару, и если союз — хорош, то и рифмы — хороши. А иногда даже обычным людям, не поэтам и не куплетистам, удается развеселить гостей на свадебном торжестве приятными рифмами, продиктованными силой этого союза, корни которого — на небесах. Поэтому книги безбожников со стихами, написанными высоким слогом, нехороши, так как они черпают силу от другого союза, а именно от союза с нечистой силой, упаси Господи. Но не будем задерживаться на этом, чтобы не придать им, не дай Бог, силу нашими словами, поскольку корень всех сил в силе слов, исходящих из уст еврея. Так вот, вернемся к сути дела. Итак, Ицикл, ты встаешь, в добрый час, под хупу. Уже принесла Гинда-Пуа немного вина. Выпьем за здоровье и произнесем благословение над стаканом вина, чтобы брак твой был прекрасен».
