Она несколько минут просидела в приемной, листая журналы,
потом к ней вышла женщина, поразившая ее своим видом. Пэрис почему-то ожидала
увидеть кого-то вроде Анны Фрейд, холодную и суровую интеллектуалку. Доктор же,
напротив, оказалась милой, хорошо одетой и воспитанной дамой лет пятидесяти. У
нее была аккуратная стрижка и безупречный брючный костюм защитного цвета, судя
по виду – довольно дорогой. Она производила впечатление супруги какого-нибудь
весьма обеспеченного или высокопоставленного человека. Такие женщины
встречаются на официальных приемах, психотерапевта Пэрис представляла себе
совершенно иначе.
– Что-нибудь не так? – с улыбкой спросила она,
приглашая Пэрис в свое святилище – изысканно обставленную светлую комнату с
красивыми окнами и современной живописью на стенах. – У вас удивленный
вид.
– Я представляла себе это несколько иначе, –
призналась Пэрис.
– В каком смысле? – Врач была заинтригована. Она
доброжелательно смотрела на Пэрис.
– Более строго, что ли, – честно ответила
та. – здесь так мило!
– Благодарю, – рассмеялась хозяйка и объяснила: –
Когда я училась в университете, то подрабатывала в студии дизайна. Я всегда
считала: если с медициной у меня не сложится – пойду опять в дизайнеры. Мне это
нравилось.
Пэрис невольно прониклась к ней симпатией. Прямодушие,
честность и никакой претенциозности – все это очень притягивало. С такой
женщиной она могла бы подружиться, если бы не пришла по делу.
– Итак, чем могу помочь?
– Мой сын только что уехал в Европу… – Такое
начало и самой Пэрис показалось странным, учитывая все остальное. Но это было
первое, что пришло ей на ум. Слова вырвались сами, помимо ее воли.
– Насовсем? А сколько ему лет?
Доктор с первой минуты мысленно оценивала посетительницу и
уже поняла, что ей слегка за сорок и выглядит она, вопреки переживаниям, не
старше своих лет. Перед ней сидела красивая женщина, несмотря «а потухший
взгляд, в котором доктор безошибочно распознала депрессию.
– Ему восемнадцать. Нет, он не насовсем уехал, на два
месяца. Но я по нему очень скучаю…
Глаза снова защипало от слез, и Пэрис с облегчением увидела
рядом коробку салфеток. «Наверное, здесь часто плачут, – подумала
она. – Да и неудивительно».
– Он ваш единственный ребенок?
– Нет, есть еще дочь. Она живет в Калифорнии, в
Лос-Анджелесе. Работает в кино. Ассистент продюсера. Ей двадцать три.
– Ваш сын студент? – мягко допытывалась доктор,
пытаясь сложить воедино обрывки картины, которые ей скупо давала Пэрис. Анна
Смайт делала это привычно и уверенно, это была ее работа.
– Вим в конце августа едет в Беркли.
– И вы остаетесь в доме… одна? Вы замужем?
– Да. То есть нет… Была. Но месяц назад… муж ушел от
меня к другой женщине.
Ага. Анна Смайт молчала, сочувственно глядя на Пэрис, потом
придвинула ей салфетки.
– Грустно это слышать. А раньше вы знали о
существовании другой женщины?
– Нет, не знала.
– Тогда это сильный шок. У вас с мужем бывали трения?
– Никогда! Мы очень дружно жили. Или мне так казалось…
Уходя, он сказал, что со мной чувствует себя заживо похороненным. Была пятница,
мы принимали гостей, а когда все ушли, он мне объявил, что уходит. А мне
казалось, что у нас все в порядке, вплоть до этого момента.
Пэрис замолчала, вытерла глаза, потом, к своему удивлению,
слово в слово воспроизвела доктору все, что сказал ей Питер в тот вечер. Потом
рассказала, что Вим уезжает учиться, а ей так и не пригодился ее собственный
диплом, что она в панике, поскольку остается совсем одна. Что она станет делать
всю оставшуюся жизнь? И даже то немногое, что ей было известно про Рэчел, она
тоже рассказала.
Пэрис просидела у врача два часа. Анна Смайт всегда делала
первый сеанс таким длинным – так ей было легче понять, в каком направлении
должны вестись консультации. Когда доктор заговорила о следующем сеансе, Пэрис
удивилась, что время пролетело так быстро.
– Даже не знаю… А нужно? Что это изменит? Что сделано,
то сделано.
За эти два часа она пролила много слез, но почему-то не
чувствовала ни опустошенности, ни изнеможения. Наоборот, разговор с этой
женщиной принес ей облегчение. Анна Смайт, казалось, не сказала ей ничего
существенного, но нарыв удалось вскрыть, и теперь он медленно опадал.
– Вы правы: того, что случилось, уже не изменишь. Но со
временем, надеюсь, изменится ваше отношение к происшедшему. И для вас это может
сыграть очень большую роль. Вам необходимо принять некоторые решения,
касающиеся дальнейшей жизни. И вместе у нас это может получиться лучше.
Пэрис не совсем поняла, о каких решениях говорит доктор.
Пока что все решения за нее принял Питер. А ей лишь оставалось жить в
соответствии с ними.
– Хорошо, может быть, я и вправду приду. Когда вы
предполагаете?
– Как насчет вторника?
До вторника оставалось всего четыре дня. Но Пэрис
обрадовалась возможности увидеться с Анной Смайт поскорее. Может, с этими
«решениями» удастся разобраться быстро, и тогда ей больше не придется ходить на
эти сеансы.
Доктор записала ей время на карточке, добавила номер своего
мобильного телефона и сказала:
– Пэрис, если в выходные станет худо – позвоните мне.
Пэрис смутилась:
– Мне не хотелось бы вас беспокоить…
– Видите ли, поскольку я пока зарабатываю
психоанализом, а не дизайном, то прошу вас звонить, не стесняясь, как только
возникнет нужда.
Она улыбнулась, и Пэрис ответила благодарной улыбкой.
– Спасибо.
Домой она ехала в куда лучшем настроении, хотя сама не
понимала, из-за чего. Ни одну ее проблему врач не решила. Но на душе стало
легче, и депрессия, в какую она впала после ухода Питера, отчасти отступила.
Приехав домой, Пэрис позвонила Вирджинии и поблагодарила за
удачную рекомендацию.
– Я очень рада, что она тебе понравилась. –
Вирджиния вздохнула с облегчением. Впрочем, она бы удивилась, если бы это
оказалось не так: Анна была потрясающей женщиной. – Еще раз пойдешь?
– Да. Хотя, признаться, сама этому удивляюсь. Мы
договорились на вторник.
Вирджиния улыбнулась. Именно так было и в ее случае. А
сейчас она ездила к Анне, как только возникала какая-нибудь проблема. Несколько
сеансов – и все проходит. Хорошо, когда есть непредвзятый человек, с кем можно
просто поговорить или поплакаться в жилетку в трудную минуту.
Во вторник Пэрис поехала к консультанту снова. И поразилась
вопросу, который Анна задала ей посреди сеанса.
– Вы не думали о том, чтобы перебраться в
Калифорнию? – спросила она с таким видом, будто это самая обыденная вещь.
