Глава 6
Пэрис с Вимом вместе летели в Сан-Франциско со всеми его
пожитками. Питер должен был прилететь чуть позже. В самолете Вим все время
смотрел фильм, потом прикорнул, а Пэрис не переставая думала о том, как они
встретятся с Питером.
После двадцати четырех лет совместной жизни он вдруг стал
для нее чужим, но самое худшее было то, что ей страшно хотелось с ним
увидеться. Это было как укол, без которого она погибнет. После трех месяцев
разлуки, после всего, что он сделал, она продолжала его любить и надеяться, что
случится чудо и он вернется! Единственный человек, которому она в этом
призналась, была Анна Смайт. Странно, но доктор сказала, что это вполне
нормально и что настанет день, когда она освободится от наваждения. Однако
сейчас, по-видимому, этот день еще не наступил.
После четырехчасового перелета они взяли в аэропорту такси и
отправились в «Риц-Карлтон», где Пэрис заранее забронировала два номера, себе и
сыну. Вечером она повела Вима ужинать в Чайна-таун, они чудесно провели время,
а вернувшись в отель, позвонили Мэг. Через пару дней Пэрис планировала ее
навестить, но сначала надо было устроить Вима в общежитие. Она считала, что на
это надо выделить два дня – куда спешить? А больше всего ее сейчас страшило
возвращение домой.
Чтобы перевезти вещи Вима в Беркли, расположенный на другом
берегу залива, Пэрис взяла напрокат небольшой универсал. Виму предстояло еще
завершить кое-какие формальности. Поэтому утром он сунул матери бумажку с
координатами общежития, назначил ей встречу через два часа и умчался в
университет.
Пэрис целых полчаса искала эту несчастную общагу, немало
поплутав по бескрайнему студгородку Беркли. Отыскав нужный корпус, она
поставила машину у входа, немного прогулялась, потом села на большой камень
перед входом и стала на солнышке ждать Вима.
Место она выбрала удачное. Был погожий день, солнце
пригревало: Пэрис показалось, что температура градусов на пятнадцать выше, чем
была в Сан-Франциско час назад. Нежась на солнышке, она еще издали заметила
знакомую неспешную походку, которую узнала бы и с закрытыми глазами, по одному
биению своего сердца. Питер шел прямо к ней, и вид у него был весьма
решительный. Он остановился, не дойдя всего пары метров.
– Здравствуй, Пэрис, – сухо поздоровался он, как с
едва знакомым человеком. На его лице не было и намека на теплоту. Да, он
подготовился к встрече. Но и она тоже.
– где Вим?
– Пошел записаться на лекции и взять ключ от комнаты.
Примерно через час будет здесь.
Питер кивнул и неуверенно огляделся по сторонам, не зная,
как поступить – остаться ждать вместе с Пэрис или уйти, а потом вернуться. Но
заняться ему все равно было нечем, и он решил тоже посидеть и подождать, хотя
находиться рядом с Пэрис ему было неловко. Он и ехать-то не рвался, но
согласился ради сына.
Они немного помолчали, каждый погруженный в свои мысли.
Питер старался сосредоточиться на Рэчел. Пэрис вспоминала свои разговоры с
Анной Смайт о том, как она встретится с бывшим мужем. Первым заговорил Питер.
– Хорошо выглядишь, – холодно произнес он, хотя сразу
заметил, что Пэрис изрядно исхудала.
– Благодарю. Ты тоже.
Она не стала расспрашивать о сопернице, о том, как ему
живется в Нью-Йорке в новой семье. Пэрис давно подозревала, что Питер держит за
собой номер в отеле для отвода глаз – только ради детей, чтобы не надо было
ничего объяснять, пока не оформлен развод. Пэрис не спрашивала и о том, доволен
ли Питер, что развод вот-вот будет оформлен. Окончательно все должно было
завершиться где-то в декабре, к Рождеству, что грозило основательно испортить
ей праздники.
– Молодец, что приехал, – вежливо произнесла она.
От одной его близости у нее ныло сердце, а этот ничего не значащий разговор
казался до боли нелепым. – Вим придает этому большое значение.
– Я так и думал, потому и приехал. Надеюсь, ты не
против, что я здесь?
Пэрис подняла на него глаза, что потребовало от нее немалых
душевных усилий. Ей по-прежнему казалось невероятным, что он так внезапно и так
окончательно ее отверг. Более страшного удара она не получала за всю жизнь. Ей
все еще не верилось, что она сможет от него оправиться. Ей казалось, что она
всегда будет любить Питера и переживать его предательство до конца своих дней.
– Думаю, нам обоим надо привыкать к новому порядку
вещей, – рассудительно проговорила Пэрис, стараясь, чтобы голос звучал бодро.
– У детей впереди масса важных событий, и нам поневоле
придется в них участвовать.
В данный момент именно такое событие свело их вместе, да еще
в чужом городе, что было особенно тяжело. Здесь не поедешь домой зализывать
раны, номер в отеле – это совсем другое дело.
Питер молча кивнул, а Пэрис с удвоенной остротой ощутила
неопределенность своего будущего. У Питера есть Рэчел, а у нее…
Некоторое время они не произносили ни слова, чувствуя
одинаковую неловкость, и оба молились, чтобы Вим пришел скорее.
– Как у тебя дела? – спросил наконец Питер, и у
Пэрис округлились глаза. Как можно быть таким бесчувственным? Как можно, прожив
с человеком полжизни, в одно прекрасное утро проснуться и уйти? Пэрис
по-прежнему отказывалась это понимать.
– У меня все в порядке, – негромко ответила она,
не вполне понимая, что его конкретно интересует – «дела» в узком смысле или
душевное состояние. Уточнять не хотелось.
– Я о тебе беспокоюсь, – неожиданно выдавил Питер,
разглядывая носки своих туфель.
Ему было больно смотреть на жену. В ее глазах застыло
отчаяние человека, с которым обошлись очень подло, и виной тому был он. Это
были не глаза, а два озерца битого зеленого стекла.
– Нам сейчас обоим нелегко, – добавил он, но Пэрис
ему не поверила.
– Ты ведь сам этого хотел, правда? – прошептала
она, молясь, чтобы он ответил: «Нет». Ей казалось, другого шанса задать этот
вопрос может не представиться.
– Да. – Он не сказал, а выплюнул это слово, будто
оно торчало у него в горле. – Но из этого не следует, что мне очень легко.
Могу себе представить, что чувствуешь ты.
Пэрис покачала головой:
– Нет, этого ты себе представить не можешь. Я бы тоже
не могла, если бы такое не случилось со мной. Это равносильно смерти близкого
человека, даже хуже. Иногда я говорю себе, что ты умер, и тогда мне легче: не
нужно думать, где ты, с кем ты и почему меня бросил. – Она была с ним
предельно честна. Но почему бы и нет? Терять ей теперь было нечего.
– Это пройдет. Со временем все перемелется, –
мягко произнес Питер, не зная, что еще добавить.
И тут они увидели сына, который вприпрыжку несся к ним. В
первый момент Пэрис пожалела, что разговор прервался, но в следующий миг
испытала облегчение. Все, что хотела, она уже услышала. Питер тверд в своем
решении, и ему ее не более чем жаль. А она хотела от него не жалости, а любви!
Неизвестно, куда завел бы их этот разговор. Хорошо, что Вим появился: куда
легче было заняться проблемами Вима.
