– Устали, наверное? – пожалела ее Пэрис, когда обе
женщины покидали дом на Джексон-стрит. – Представляю, как тяжело в вашем
положении целый день быть на ногах.
– Я сказала ребенку, что у меня на него сейчас времени
нет, – отшутилась Джейн, подходя к своей машине. Вид у нее был усталый.
– Когда срок? – заботливо поинтересовалась Пэрис,
она успела полюбит эту девушку, которая ее многому научила.
– Завтра, – усмехнулась Джейн. – Я пытаюсь
делать вид, что мне это неизвестно. Но он знает. – Она погладила живот.
Весь вечер ребенок сильно толкался, и уже недели две, как у
нее начались периодические схватки. Она знала, это только артподготовка, но
генеральное сражение не за горами.
– Утром увидимся, – попрощалась она и с трудом
втиснулась за руль.
Пэрис стало ее жалко. Лежать бы ей сейчас на диване и ждать
родов. Ни одна беременная такой нагрузки не выдержит. Теперь понятно, почему
муж настаивает, чтобы Джейн ушла с работы и сидела с малышом. Она работает в
таком режиме уже шесть лет, пора остановиться. Ради себя самой и ради ребенка.
Пэрис села в свою машину и двинулась домой, на Валлехо.
Только сейчас она почувствовала, что действительно устала. День получился
долгий, насыщенный, а о вечере нечего и говорить. Она ни на минуту не
расслаблялась, стараясь научиться как можно большему.
Однако все происходившее было ей, в сущности, знакомо и
вполне выполнимо. Пэрис знала, что справится. Уже лежа в постели, она
продолжала мечтать о том, чтобы получить место ассистента Биксби Мейсона. Бог
даст, она его получит. Ведь сказала же Сидни, что это судьба!
Глава 15
Следующие два дня у Пэрис превратились в сплошную круговерть
– она перенимала опыт у Джейн. В четверг было сразу два приема. Одним взялся
командовать Биксби, второй, попроще, был поручен Джейн. Первый проводился для
важного клиента в картинной галерее, в программе была цветомузыка и выступление
группы в стиле техно, с большим количеством сложной аппаратуры. Второй
устраивал давний приятель Биксби, и это был обычный официальный ужин. Пэрис
курсировала между двумя мероприятиями, помогая там, где могла, и впитывая все,
чему могла научиться у обоих.
В картинной галерее ей было особенно интересно, но это не
значит, что она скучала с Джейн на официальном приеме. Джейн себя неважно
чувствовала, так что примерно в середине вечера Пэрис отправила ее домой и
вторую часть приема взяла на себя. Утром вид у Джейн тоже был не ахти; роды,
судя по всему, могли начаться в любой момент. Один день она уже переходила.
– Как ты? – с тревогой спросила Пэрис, когда они
разместились в кабинете.
– Устала. Выспаться не удалось – то и дело схватки. Да
еще Пол на меня злится. Говорит, я не должна больше ходить на работу. Считает,
что я убиваю ребенка.
Пэрис не могла с этим не согласиться, во всяком случае,
Джейн и вправду требовался покой, нельзя было так напрягаться. Но Джейн хотела
дать Пэрис возможность включиться в процесс, а Биксби она обещала доработать
эту неделю, если, конечно, не родит.
– Ребенка ты не убьешь, а вот себя – запросто, –
проговорила Пэрис и подвинула ей обитую бархатом банкетку. – Давай-ка
положи ноги повыше.
– Спасибо, Пэрис. – И они снова углубились в свои
папки.
В то утро пришли заказы еще на две свадьбы, и Пэрис
смотрела, что с ними делает Джейн. Механизм был отлажен до совершенства. Прежде
всего составлялся список звонков. Дважды в неделю приходила секретарша, она
печатала то, что накопилось. Бухгалтер вел счета, а все остальное ложилось на
плечи Биксби и Джейн. Работы было много, но Пэрис она очень нравилась, а к
четвергу у нее уже было ощущение, будто она занимается этим всю жизнь.
В пятницу согласовали последние детали предстоящего юбилея
Флейшманов. По случаю сороковой годовщины свадьбы юбиляры в субботу давали
прием на сто человек в своем доме в Хиллсборо – огромном имении на вершине
холма. Миссис Флейшман сказала, что всю жизнь ждала этого события, и Биксби
считал делом чести организовать им неподражаемый вечер. К несчастью, хозяйка
дома питала слабость к розовому, но Бикс умудрился уговорить ее выбрать навес
такого бледного оттенка, что он уже мог считаться розовым с большой натяжкой.
Из Голландии были выписаны тюльпаны нежнейшего розового цвета. В результате
удалось спасти оформление вечера от безвкусицы и создать нечто изысканное. В
одном миссис Флейшман была непоколебима – она собиралась надеть розовое платье,
тем более что муж по случаю юбилея подарил ей кольцо с розовым бриллиантом.
В субботу Пэрис с ней познакомилась. Она оказалась милейшей
пухленькой старушкой небольшого роста. Выглядела она лет на десять старше своих
семидесяти. У нее было трое сыновей и тринадцать внуков, они все ожидались на
юбилее стариков.
Было заметно, что миссис Флейшман души не чает в Биксби.
Годом раньше он устраивал для одного ее внука бар-мицву, еврейский праздник
инициации, и тогда, по словам Джейн, семья угрохала на торжество миллион долларов.
– Ого! – ахнула Пэрис.
– Это еще что! Пару лет назад в Лос-Анджелесе один
прием обошелся в два миллиона. Знаменитый продюсер устраивал. Заказали полную
цирковую программу, на трех аренах, да еще каток для детей. Это было что-то!
К моменту прибытия гостей все было готово. Миссис Флейшман
сияла до ушей, муж ее тоже так и лучился удовольствием. Когда же раздались
звуки вальса и Оскар Флейшман вывел жену на середину зала, Пэрис чуть не
прослезилась.
– Симпатичные, правда? – шепнул Бикс. – Я от
нее без ума!
Всех своих клиентов он любил, как родных, что помогало ему
творить для них чудеса. Для этого действительно нужна была любовь. Конечно,
попадались среди них и зануды, Бикс и для них себя не жалел, но если клиент был
ему дорог, он работал с особенным вдохновением.
Пэрис, в строгом вечернем платье темно-синего цвета, стояла
возле шведского стола и наблюдала за происходящим. Волосы она забрала во
французский пучок, то есть стянула на затылке и подняла вверх к макушке. Она
старалась не слишком броско выглядеть на работе. Быть незаметной, как предмет
мебели, – именно так держались Бикс и Джейн.
Бикс почти всегда был в черном, как кукловод или мим, его
облик неизменно был исполнен сдержанной элегантности. А на Джейн теперь
налезало лишь два парадных платья – для коктейля и вечернее, – да и те
трещали по швам. Ребенок был очень большой: врач сказал, не меньше четырех
килограммов. Живот выглядел соответственно. Это, впрочем, не мешало ей весь
день сохранять отличное настроение. В середине вечера у нее словно открылось
второе дыхание.
– Чудесный вечер, правда? – услышала Пэрис мужской
голос и, оглянувшись, увидела седого мужчину в смокинге. Он стоял прямо у нее
за спиной и был необычайно импозантен. По виду – лет под пятьдесят, хоть и
седой. И очень элегантный.
