Среди гостей были любимые подруги Пэрис с мужьями, один из
которых работал вместе с Питером, благодаря чему они, собственно, и
познакомились лет пятнадцать назад. Их сын был ровесником Вима, больше того –
они учились в одной школе и вместе должны были скоро получить аттестаты. У
другой пары имелась дочь одного возраста с Мэг и мальчики-близнецы годом
постарше. Все три мамаши долгие годы ходили беседовать с учителями и на
спортивные соревнования в одну и ту же школу, а с Натали они еще и по очереди
возили дочек в балетную студию, и длилось это десять лет. У дочери Натали дело
пошло успешнее, чем у Мэг, и теперь она выступала на профессиональной сцене в
Кливленде. У всех троих дети уже выросли, они были этим опечалены и обсуждали
животрепещущую тему, когда к ним присоединился Питер. Натали шепнула Пэрис, что
у него усталый вид, и Вирджиния поддакнула.
– В последнее время они корпят над одной сделкой, она
его вконец измотала, – с грустью призналась Пэрис.
Вирджиния понимающе кивнула. Ее муж тоже участвовал в этом
проекте, правда, почему-то выглядел свежее. «Но он ведь не управляющий
фирмой, – подумала Пэрис, – а Питер еще и этот воз тянет. Но, надо
признать, Питер действительно сегодня плох, как никогда».
Стали усаживаться. Все были в прекрасном настроении. Стол
выглядел великолепно, горели свечи, и в их мягком свете Питер уже не казался
таким изнуренным. Он сидел во главе стола и непринужденно болтал с соседками.
Обеих Питер знал как облупленных и общался с ними с удовольствием. И хотя в
целом он держался тише обычного, его усталость и подавленность уже не так
бросались в глаза.
В полночь гости наконец разъехались. Питер снял блейзер и
распустил галстук, всем своим видом демонстрируя расслабленность.
– Ну, как ты? – спросила Пэрис. – Не очень
устал от гостей?
Она тревожилась за него. Стол был большой, на восемь
человек, и все, что происходило на другом его конце, практически прошло мимо
нее. Пэрис с удовольствием говорила о делах с сидящими рядом мужчинами. Бизнес
вообще был ее излюбленной темой, и друзья это ценили. Пэрис была умна, в курсе
всех событий и, в отличие от большинства женщин ее круга, охотно обсуждала
что-то помимо детей. Впрочем, это было характерно и для ее подруг. Натали была
художницей, а в последние годы увлеклась скульптурой. А Вирджиния, до того как
занялась семьей и забросила карьеру, работала в суде. Сейчас, когда сын
заканчивал школу, ее не меньше Пэрис беспокоило, чем занять себя потом. Мальчик
поступил в Принстон, и Пэрис с завистью думала, что он хотя бы будет
географически ближе к дому, чем Вим. Но как ни крути, а важная часть жизни была
пройдена, отчего обе женщины испытывали тревогу и неуверенность.
Вим еще не вернулся, да и смешно было бы ждать его сейчас –
он прибудет за минуту до назначенного часа, не раньше, так, что можно спокойно
отдохнуть.
Одна из причин, почему Пэрис любила прибегать к услугам
обслуживающей фирмы, состояла в том, что после вечеринки не надо было ни о чем
хлопотать.
– Ты сегодня какой-то тихий, – заметила Пэрис,
поднимаясь вслед за Питером в спальню. Весь вечер она поглядывала на мужа и
заметила, что хотя общество друзей и доставляет ему удовольствие, он больше
слушает, чем говорит. Это было для него довольно необычно.
– Я просто устал, – ответил Питер с рассеянным
видом.
– Но ты себя нормально чувствуешь? –
забеспокоилась Пэрис. У Питера и раньше случались запарки, но он никогда не
принимал работу так близко к сердцу. А вдруг сделка сорвется?
– Я…
Питер хотел сказать «в порядке», но посмотрел на жену и
только качнул головой. Он не хотел сегодня с ней это обсуждать – собирался
посвятить разговору субботнее утро. Не хотелось портить ей этот вечер, да и
вообще он не любил обсуждать что-то серьезное перед сном. Но и лгать жене он
тоже больше не мог. В конце концов, для подобного разговора никогда не наступит
ни подходящий день, ни подходящий момент, ни подходящая ситуация. Питера
страшила перспектива еще одну ночь пролежать с ней рядом, ломая голову, как
сказать правду.
– Почему ты молчишь? Что-нибудь случилось? –
встрепенулась Пэрис.
Ей вдруг пришло в голову, что дело может быть не в проблемах
на службе. Что, если у него какой-нибудь страшный диагноз. В прошлом году такое
случилось с их друзьями. У мужа ее подруги нашли опухоль мозга, и в считанные
месяцы его не стало. Все были в шоке. Они вступили в возраст, когда начинаешь
терять друзей. Пэрис молилась, чтобы Питер принес не такое известие. Но он с
самым серьезным видом опустился в кресло, где любил посидеть с книжкой, и
жестом пригласил ее сесть. Пэрис приготовилась к худшему.
– Присядь.
– С тобой все в порядке? – снова спросила она, сев
напротив, и протянула к нему руки, но ответного жеста не дождалась.
Питер откинулся на спинку и на минуту закрыл глаза, прежде
чем заговорить. Когда глаза мужа открылись, Пэрис прочла в них небывалое
страдание.
– Не знаю, как и сказать… с чего начать… какими
словами…
Как бросить бомбу в человека, с которым близок вот уже
двадцать пять лет? В какой момент? Питер понимал, что держится за чеку, от
которой взлетит на воздух вся их жизнь. Не только ее жизнь, но и его тоже.
– Я… Пэрис, в прошлом году я совершил ужасную вещь…
нечто совершенно безумное. Ну, может, не совсем безумное… но что-то такое, чего
я сам не ожидал. Я не хотел этого делать. Я не понимаю, как это произошло.
Просто появилась возможность, я ею воспользовался. Не должен был. Так вышло…
Он не поднимал на нее глаз, а Пэрис слушала в напряженном
молчании. Она чувствовала, что сейчас произойдет что-то ужасное. С ней. С ними
со всеми. В голове завыли сирены, сердце безудержно застучало. Она ждала
продолжения, понимая, что речь идет не о какой-то сделке, а о них.
– Это случилось, когда я был в Бостоне. Помнишь, я
ездил на три недели по одному делу, которое мы вели?
Она помнила. И молча, кивнула.
Питер, наконец, поднял глаза. Ему захотелось обнять ее, но
он удержался. Он хотел как-то смягчить для нее удар, но понимал, что это
невозможно.
– О деталях говорить нет смысла. Когда, как, почему… В
общем, я полюбил одну женщину. Я этого не хотел. И не думал, что это может
случиться. Я даже не помню, о чем я тогда думал. Помню только, что мне было
тоскливо, а она – такая умная, молодая, с ней было интересно. Мне показалось,
что я оживаю, делаюсь моложе… Я словно перевел часы назад, а стрелки залипли, и
мне вдруг расхотелось возвращаться обратно. Я долго думал об этом, мучился,
пытался порвать с ней – и не мог. Я не могу! И не хочу. Я хочу быть с ней. Я
люблю тебя, Пэрис. Всегда любил, никогда не переставал. И сейчас люблю. Но жить
так больше не могу. Разрываться между двумя женщинами… Я от этого с ума схожу!
Я мучаюсь, не знаю, как тебе это сказать – могу представить, что испытываешь
ты. Господи, Пэрис, прости меня… Я настоящий…
