– О господи… – простонала Пэрис. – Мэг,
только не начинай! Говорю тебе, не собираюсь я ни с кем знакомиться. – В
голосе Пэрис звучала не просто твердость, но категоричность. Хватит с нее
Чандлера Фримана и скульптора из Санта-Фе. Больше ни на какие свидания ее не
заманишь.
– Мам, это же глупо! Тебе только сорок семь лет. Ты не
можешь себя похоронить. Это неправильно.
– Я не собираюсь себя хоронить, но прекрасно могу жить
и без мужчины. Никто мне не нужен.
На самом деле мужчина нужен, как ни крути, но найти
подходящего слишком трудно. А тот, в ком она действительно нуждалась, теперь
принадлежал не ей.
– А что, если ты отказываешься от уникального шанса? Он
банкир. И человек очень порядочный. Не какой-нибудь котяра.
– А ты откуда знаешь?
– Я же с ним говорила! – не унималась Мэг. –
И кроме того, он недурен собой.
– Неубедительно. Ты же с ним не на свидание ходила.
Мужчину можно узнать только тогда, когда начинаешь общаться с ним близко. Да и
то не всегда. Вдруг окажется, что он похож на твоего Пирса?
Мэг расхохоталась:
– Ничего подобного, можешь мне поверить! Он похож на
нашего папу. Тот же тип. Рубашка, галстук, костюм в тонкую полоску, хорошая
стрижка, приятные манеры, вежлив, умен и хороший отец. Все, что ты любишь.
– Мэг, не уговаривай!
– Ну, почему?
– Потому.
– Ничего не выйдет, – безапелляционно заявила
дочь. – Я обещала, что сегодня мы идем с ними ужинать. Она тоже приехала
домой на выходные, с отцом повидаться.
– Да ты с ума сошла! Мэг, как ты могла?!
– Мам, ты должна пойти, иначе все сочтут меня
обманщицей. С хорошими людьми только так и знакомятся. По сговору. Раньше это
делали родители, а теперь дети знакомят разведенного отца или мать с новым
партнером.
– Но я не собираюсь становиться «новым партнером» этому
человеку!
Пэрис была в ярости, но ей не хотелось ставить дочь в неловкое
положение, и поэтому в конце концов она уступила.
– Надо обследоваться у психиатра, кажется, я совсем
спятила, – пробормотала она, сдаваясь.
Отца подруги звали Джим Томпсон; Мэг сообщила, что ресторан,
который он выбрал, славится своими бифштексами. «Это лучше, чем ярый
вегетарианец», – подумала Пэрис, но про себя решила, что при первой же
возможности улизнет. Она надела старенький, мрачноватый черный костюм, волосы
завязала в хвост и не стала краситься.
– Может, хоть чуточку оживишь лицо? – предложила Мэг,
наблюдая, как мать одевается. – Ты выглядишь, как похоронный агент.
– Вот и хорошо. В следующий раз ему не захочется со
мной встречаться.
– Ты мне совсем не помогаешь – посетовала Мэг.
– И не собиралась.
– Но ведь именно так большинство женщин знакомятся со
своими вторыми мужьями.
– А мне не нужен второй муж. Я еще от первого не
отошла. А на свидания вслепую у меня аллергия.
– Знаю, знаю. Помню, как у тебя это было в прошлый раз.
Но тот тип явно был исключением.
– А вот и нет. Бикс мне рассказал еще более жуткую
историю, – буркнула Пэрис и погрузилась в мрачное молчание.
Приехав в ресторан, они обнаружили, что оба представителя
семейства Томпсон уже на месте. Джим оказался высоким худощавым, мужчиной с
седыми волосами и серьезным лицом, в серых брюках и блейзере. С ним была его
хорошенькая дочка на сносях. Звали ее Салли; Пэрис тут же вспомнила, как
однажды привозила ее к ним домой на выходные. На Джима она даже не взглянула,
пока не сели за стол, однако мало-помалу между ними завязался разговор.
Пэрис заметила, что глаза у него красивые и печальные. Сразу
было видно, что он перенес большое горе, как и она, и что он хороший человек.
Сама того не желая, Пэрис прониклась к нему глубоким сочувствием.
Они негромко беседовали, а дочери тем временем болтали и
смеялись, вспоминая своих старых друзей. Джим рассказал о том, как уходила из
жизни его жена, а Пэрис неожиданно для себя стала говорить об уходе Питера.
Обменявшись трагическими воспоминаниями, оба загрустили. Это было не похоже на
оживленную беседу за обеденным столом, и дочери забеспокоились.
– О чем это вы разговариваете? – подозрительно
спросила Салли, заметив знакомую тоску в глазах отца.
Джим нахмурился. Он много раз выслушивал призывы дочери и
сына перестать плакаться в жилетку незнакомым людям, и все равно такое
случалось с ним нередко. Спустя два года после смерти жены он все не мог
примириться с утратой.
– Мы говорим о наших детях, – отмахнулась Пэрис.
Она знала, что брат Салли на год старше Вима и учится в Гарварде. – О том,
какие вы у нас непослушные и как мы с вами мучаемся, – пошутила она и
заговорщицки переглянулась с отцом Салли.
Джим ответил благодарным взглядом. Ему понравилось говорить
с Пэрис, он сам этого не ожидал. Он тоже не хотел идти в этот ресторан и
всячески отговаривал дочь, но теперь был рад, что поддался на уговоры.
Потом разговор зашел о предстоящем Дне независимости. Салли
с мужем планировали куда-нибудь поехать, ведь для них это, скорее всего, будут
последние выходные до появления ребенка. Джим с приятелями собирался
участвовать в парусной регате, а Пэрис ожидала работа – на них висели два
пикника по случаю праздника, Джим, улыбнувшись, заметил, что, на его взгляд, ее
работа – одно сплошное развлечение. Сам он явно не был большим любителем
гулянок и производил впечатление тихого, замкнутого человека. Трудно было
сказать, что это – следствие обстоятельств или характер. Пэрис он признался,
что с момента кончины жены пребывает в депрессии. Правда, он не отрицал, что,
когда позволяет себе расслабиться, ему становится легче.
На прощание девушки расцеловались, а Джим потихоньку спросил
у Пэрис, можно ли ей как-нибудь позвонить. Он был такой старомодный, такой
церемонный, что Пэрис засомневалась, но в конце концов кивнула. Может, если не
он ей, так она ему сумеет помочь. Как мужчина он ее не привлекал, но видно
было, что ему нужен собеседник, а человек он был симпатичный. Просто в данный
момент у него разлад с собой. У Пэрис даже мелькнула мысль, не сидит ли он на
успокоительных лекарствах.
Наблюдая, как Джим идет к выходу под руку с дочкой, она
подумала, что он похож на человека ниоткуда. Даже сутулость плеч выдавала его
скорбь.
– Ну, что скажешь? – спросила Мэг, едва сев в
машину.
У нее было ощущение, что новый знакомый маме симпатичен,
хоть она и не желает в том признаваться. Обнимая подругу на прощание, Салли
шепнула, что после смерти матери отец впервые так оживлен.
– Он мне понравился. Но не в том смысле, как ты
думаешь, или как вы с Салли задумали, негодницы. – Пэрис
улыбнулась. – Просто он одинокий человек, которому не с кем поговорить. И,
по всей видимости, глубоко порядочный. Он очень тяжело пережил болезнь и смерть
жены.
