1.7. Донатас Банионис. «Путин захотел стать разведчиком, увидев меня в «Мертвом сезоне»»
(интервью журналу «Огонек»)
— Донатас Юозович, ходит слух, что Путин захотел стать разведчиком, увидев вас в знаменитом «Мертвом сезоне». Это легенда?
— Нет, это правда. Я сам сначала услышал об этом по ТВ. Передавали интервью с бывшей учительницей Путина, которая рассказала историю о том, как юный Володя, посмотрев фильм «Мертвый сезон», захотел стать разведчиком. Потом судьбе было угодно сделать так, что мы встретились лично. Это была встреча нашего президента с вашим. Меня включили в официальную литовскую делегацию.
— Может быть, помощники вашего президента тоже смотрели это интервью?
— Не знаю. Когда нашу делегацию представляли Путину, он быстро-быстро со всеми поздоровался, дошел до меня и остановился. «О, это вы! Здрасте!» — «Здрасте!» Я тоже обрадовался, спросил, понравился ли ему фильм? Между нами завязался короткий разговор, который подразумевал, что я знаю о том, как и почему он выбрал свою профессию, а он знает, что я об этом знаю. Ничего нового на этот счет он мне не открыл, но все журналисты были удивлены тем, что он со мной разговаривал. Это была сенсация! Литовские газеты писали о том, что в России Банионис более известен, чем президент Литвы.
— Думаю, что они были правы. В чем же секрет этой роли разведчика, которая даже Путина загипнотизировала?
— Секрета здесь нет. Есть суть. Первоначально сценарий был написан очень шаблонно. Это была не история человека, а что-то вроде продолжения приключений «Всадника без головы». Наверное, потому, что писал оба сценария один и тот же человек — сценарист Владимир Вайншток.
Когда мне дали прочитать его сценарий, я подумал, что это ошибка насчет меня. Какой из меня разведчик? Вайншток создал сценарий по заказу тогдашнего Гостелерадио и на основе мемуаров разведчика, написанных, видимо, также по заказу этого Гостелерадио. Понятно, что сценарий мне не очень понравился. Однако мне понравилось другое. Мне нужны были запчасти для «Москвича». Я подумал: съезжу бесплатно в Ленинград, схожу в Гостиный Двор, куплю, что нужно, и уеду обратно, потому что это не моя роль.
Начали снимать пробы, и в первый день я не знал, что играть. На второй день пробовали актера на роль Савушкина — пробовался не Ролан Быков, а другой актер, забыл его фамилию. Я был за кадром, просто подавал реплики партнеру. Вдруг слышу, как режиссер Савва Кулиш шепчет оператору: «Камеру на Баниониса». Я думаю, что он задумал? А Савве понравилось то, что на площадке появился человек, который разговаривает, а не играет какого-то штампованного персонажа. Он мне об этом сказал. Я думаю: «Ах, вот что тебе от меня надо». Поверьте, для актера это тоже приятно, когда он может «просто разговаривать», а не «играть». Но я честно сказал Савве: «К сожалению, я не подхожу на эту роль — я не похож на советского разведчика».
— Каким же, по-вашему, должен был быть советский разведчик?
— Во-первых, красивый. Во-вторых, высокий. И в-третьих, стройный.
— Как Кадочников в «Подвиге разведчика»?
— Именно! Разве я похож на Кадочникова? Я совсем другой. А Савва мне говорит: «Наивный ты человек, я хочу сделать фильм не про разведчика, а про человека, про его внутренний мир, про его удачи и неудачи. Понятно?» Тогда я говорю: «Но сценарий про другое». И мы стали его переделывать, потому что, как я уже сказал, сначала главный герой был не человек, а просто настоящий Всадник без головы, который всех бьет, стреляет, побеждает, настоящий…
— …полковник?!
— Лучше сказать «супермен». А я не супермен. Вы знаете, в кино снимают по-разному. Мы начали снимать с конца, со сцены обмена моего героя — русского разведчика — на иностранного. Я нервничал. Савва меня предупредил, что на площадку приедет мой прототип, тот самый, с которым все это произошло, который объяснит и расскажет, какэто было, как его меняли на мосту под Потсдамом, и все такое. Я ждал, когда увижу разведчика. Настоящего. Смотрю, нету такого. Уже съемки начались. Спрашиваю Савву: «Так что, он не пришел?» — «Кто не пришел?» — «Разведчик наш, я его не вижу». — «Как же?! Вот он стоит!» Я поворачиваюсь, куда он показывает, и у меня невольно вырвалось: «Этот?» Стоит какой-то рабочий: НЕказистый, НЕвысокий, НЕстройный, НЕ синеглазый, Некрасивый человечек — в общем, такой, как я. Зато настоящий. И это меня успокоило. Такого я могу сыграть.
Я ему потом говорю: «Вы совсем не похожи на разведчика». А он мне отвечает: «Если бы был похож, то не смог бы работать в разведке. Я ведь был обычным коммерсантом, не больше, и только так я мог работать на советскую разведку». Вот так я с ним и познакомился — со своим прототипом. В титрах фильма значилось — консультант Константин Панфилов. На самом деле его настоящая фамилия была Конон Молодый. Мы довольно близко с ним познакомились, я приходил к нему в гостиницу, он вспоминал смешные случаи…
— Ас Абелем не сиживали? Он же тоже принимал участие в вашем фильме?
— С Абелем я только один раз поздоровался, когда он на съемку приехал. Ему парик нацепили, он же лысый был, предисловие к фильму сказал и уехал. Так что с ним я знаком не был. А Молодый официально числился нашим консультантом. Он был резидентом в Англии, пока его не разоблачили.
Помните, было такое дело Пеньковского и Винна. Гревила Винна потом обменяли на Молодыя, который снова вернулся в СССР, а спустя какое-то время, видимо по заказу, написал мемуары, и в итоге это все закончилось нашим знакомством.
— Он вас потряс по-мужски?
— Скорее по-человечески.
— А что вам говорил Кулиш, кого вы должны играть?
— Кулиш не указывал мне, как играть. Просто некоторые сцены мы оговаривали, как бы их по-человечески сыграть, без налета суперменства. Чаще всего Савва меня просил просто молчать и смотреть, как в жизни. Играть разведчика — это не значит играть схему, которую вы когда-то видели, надо играть обычного человека.
— И кого вы в итоге играли? Себя или Конона?
— Конона.
— А страх, страх разоблачения?
— Это ошибка все время думать про страх. И я не думаю, чтобы Конон постоянно боялся. О страхе он мне вообще только один раз сказал, когда его меняли на Винна. Когда он увидел, как Винн, еле сдерживаясь, чтобы не побежать, идет ему навстречу по мосту, Конон испугался: как бы у Винна не сдали нервы и он в самом деле не побежал к своим. Тогда кагэбэшники начали бы в него стрелять, а охранники Конона — в Конона. И с ними обоими все сразу бы закончилось.
— А вы не думали о сходстве вашего персонажа и Штирлица?
— Они совершенно разные. Мой герой — это разведчик мирного времени. Штирлиц же действовал среди врагов. У меня не было врагов. По крайней мере в картине мы их не видим. Там даже мой враг — английский разведчик — вполне симпатичный человек, с которым мой герой дружит. Когда они его арестовывают, первый вопрос: «Можем ли мы вам чем-нибудь помочь?» А я отвечаю: «Скажите только, что я не оказывал вам сопротивления при аресте». У Штирлица было все не так.
