Руслан поднялся с корточек, задумчиво почесал затылок. Перешагнул след, поискал в траве другие признаки того, что ночью в лагерь кто-то приходил. Вот сломанная пополам ветка, раздавленная тяжелым телом, сорванные листья с куста. Отсюда он и пришел, этот незваный гость.
О ночном визите Громов узнал утром, проснувшись и умывшись у болота. Выспался он не то чтобы хорошо, но вечерней апатии уже не было, а случившееся ночью казалось дурным сном. Лишь немного продрогнув под утро, Руслан помнил, что крутился и кутался, стараясь сохранить тепло. Но ничего подозрительного не слышал, ничто не вызвало тревоги. Потому он очень удивился, когда, возвратившись в лагерь, увидел на земле человеческий след.
Судя по всему, кто-то вышел ночью на свет костра. Пришел со стороны просеки, откуда обычно приходит Громов. Причем сначала раздвинул стены шалаша, заглядывая внутрь, а потом решил обойти со стороны костра. Не разглядел, что внутри лежит человек? Или разглядел, поэтому решил посмотреть внимательнее?
– Илья, – позвал друга Руслан. – Илья, ты точно никого не видел?
– Точно, – с трудом откликнулся ученый, прикрывающий глаза от солнечного света. Он лежал в тени дерева, куда его перетащил Громов.
– Странно, – тихо произнес Руслан, вновь присаживаясь к следу. – Ночью, в Зоне, кто-то блуждает по лесу и выходит к костру. Видит шалаш, в котором спит человек. Ходит по лагерю, ничего не берет, не остается до утра, а просто уходит. Как-то это неправильно, не находишь?
– Да, странновато.
Ткачев отвечал нехотя, лениво. Громов с трудом добудился его утром, с тех пор ученый только и делал, что зевал и проваливался в дрему. Даже утренний «чай из крапивы» с галетами ел словно нехотя, жевал без какого-либо аппетита. Руслан даже проверил, не присосался ли к нему тот странный артефакт, но «пластилиновая» плюшка валялась там же, где пилот ее и оставил.
– Вот сам посуди, – попытался размышлять Илья, обращаясь к лежащему другу. – Ночью сталкеры по Зоне не ходят, тем более по лесу. Но вот так случилось, что кто-то все же попал в такую ситуацию. Он идет по темному лесу, ничего не видя вокруг и гадая, наступит ли в ловушку или нет. Видит костер. Почему-то не сразу выходит к нему, а пытается разглядеть, кто есть в шалаше. Видит тебя, спящего. Но только после этого обходит шалаш и открывает вход. Зачем? Просто смотрит на тебя? Сквозь стену не нагляделся? Хотел украсть объекты? Так ничего не пропало. И толком следы не заметны, только вот этот, у костра. Странно все это, неправильно как-то. Верно?
Илья нехотя угукнул из-под руки.
– Вот и я так думаю, – пилот выпрямился, почесал подбородок. – Может, опять муляж приходил? Да вряд ли. Хотя…
Он вновь поскреб ногтями затылок, мельком подумал, что неплохо бы помыться. Да и с этими посетителями нужно что-то делать. Не ров же копать с частоколом по периметру, ей-богу. Впрочем, хочется думать, что уже завтра проблема перестанет быть актуальной. Осталось одну ночь переждать. Внушало спокойствие то, что ни шатун, ни сегодняшний обладатель армейских ботинок ничего дурного не сделали. Шатун даже консервы принес. Эх, разобраться бы с этим существом, понять, что им движет, и как это можно использовать.
В другой жизни. Сейчас это лучше принимать как данность, как необъяснимые внеземные объекты и садистские ловушки.
В любом случае, сегодня день не обещал особенных сложностей. Громов хотел добраться изученным вчера маршрутом до бокса и вернуться к обеду. Все еще оставался открытым вопрос с тем, кто бросил вчера гранату, но Громову думалось, что это, возможно, кто-то из сталкеров перестраховался. Мысль выглядела абсурдной и не выдерживала критики, но иных версий Руслан не нашел. Возможно, таким образом «разрядили» ту ловушку, которая швыряла бокс, как пустую коробку. Либо…
Что «либо», Громов не знал. Он не хотел думать, что кто-то пытался его убить таким странным способом. Даже если предположить, что приходящий ночью в лагерь и бросивший гранату – одно и то же лицо, то Ткачева же он не тронул, так с чего бы желать смерти Громову? Ерунда какая-то получалась.
Понимая, что лишь запутывается в рассуждениях, Руслан наскоро собрался и двинулся в путь.
До просеки добрался быстро, пошагал по ней с возможной скоростью. По пути подмечал, что в некоторых привычных местах что-то выглядит по-иному – тут трава пожухла, там ветки с одной стороны дерева будто корова языком слизала, а вон там над поляной вьется «жгучий пух». Мир Зоны потихоньку осваивал земную флору, менял ее под свою экосистему, пропитывал почву и проникал в растения. Так раковые клетки атакуют и меняют здоровые.
Нога вдруг ушла в пустоту, и лишь рефлексы спасли Громова от падения. Он плюхнулся на задницу, резво попятился и вскочил. С неприятным удивлением пригляделся к неожиданно возникнувшей ловушке, в которую чуть было не попал.
Ловушка была самодельной.
Небольшая яма, шириной чуть больше сантиметров тридцати, примерно настолько же уходила вглубь. То есть провалиться в нее Громов мог самое лучшее по колено. И не было бы ничего страшного, если бы не одно «но» – поперек ямы, в специально прокопанные долы, были вставлены два круглых полешка с вбитыми насквозь гвоздями. Гвозди были ржавые и торчали из деревяшек как кривые, ядовитые шипы. Если бы Руслан все же шагнул в яму, то нога попала бы между этими полешками и провалилась бы вниз, заставляя гвозди впиваться в плоть и дробить кости. Выбраться из такой ловушки Громов бы, наверное, смог, но уже ходить – нет. К тому же кровопотеря и возможность столбняка очевидны.
Яму замаскировали профессионально, нигде не видно комьев вынутой земли или следов человека. Выкопали, убрали землю, накрыли ветками и дернем.
И стали ждать?
Руслан выхватил нож и выставил его перед собой, озираясь. Но лес был тих и спокоен, никто не спешил из чащи с оружием наперевес. Громов все же сошел с просеки и присел у куста, стараясь стать незаметным.
Ловушка свежая, вчера ее не было. Но зачем кому-то делать ее в мертвом лесу? Да еще и здесь, где никто не ходит?
Пилот забрал стороной, по компасу выбрал новое направление. Стрелка компаса нехорошо дергалась, но все же показывала на север. По кронам прошелестел порыв ветра, небо над головой подернулось серостью. Только ливня не хватало для полного счастья.
Что-то блеснуло впереди, поперек узкой тропинки. Это оказалась леска, плохо замазанная грязью. Один ее край крепился к волнистым корням кедра, другой уходил куда-то в заросли крапивы.
– Что за хрень? – про себя выругался Громов, осторожно обходя натянутую ловушку.
Леска перегибалась через ствол молодого дерева и оттягивала напряженно подрагивающую ветку толщиной с руку. К ветке, такой же леской, были привязаны заточенные колышки.
– Да что тут за «Рэмбо, первая кровь»?
Раздался приглушенный хлопок, и что-то вонзилось в спину, пробив куртку. Громов охнул от неожиданности и боли, прыгнул в сторону, в кусты, неумело перекатился через плечо. Острая боль напомнила, что из спины что-то торчит, но и подстегнула Громова, который побежал прочь, пригибая голову.
