— Со сливками и с сахаром?
— Нет, спасибо. — Она сделала движение, собираясь
встать с ним в очередь к прилавку, но он махнул рукой в сторону свободного
стола.
— Не беспокойтесь. Я сейчас вернусь. Займите столик.
Он улыбнулся, и она почувствовала прилив нежности. Через
минуту он вернулся с двумя чашками, дымящегося кофе, с двумя стаканами
апельсинового сока и тостами.
— Думаю, что вы еще не завтракали. — Он был славным
и заботливым. Она сразу же почувствовала к нему расположение.
— Спасибо. — Мел улыбнулась ему, но больше не
смогла удержаться от вопроса:
— Как Патти Лу?
— Она прекрасно устроилась вчера вечером. Это смелая
девочка. Ей даже не понадобилось присутствие мамы.
Но Мел подозревала, что это явилось следствием радушного
приема со стороны Питера Галлама и его бригады, и она оказалась права. Душевное
спокойствие пациентов играло для него самую важную роль, что было редким
качеством у хирурга. Он провел несколько часов с Патти Лу после ее приезда,
стараясь узнать ее как личность, а не просто ради сбора информации. После
смерти Салли у Питера не было других больных в тяжелом состоянии, требовавших
постоянного внимания, теперь все его мысли занимала только Патти.
— Каковы ее шансы, доктор? — Мел не терпелось
услышать, что он думает, и она надеялась, что прогноз будет утешительным.
— Мне бы хотелось сказать, что ее шансы велики, но это
не так. Полагаю, в данной ситуации более точным определением будет «неплохие».
Мел хмуро кивнула и отпила глоток кофе.
— Вы сделаете ей пересадку сердца?
— Если у нас появится донор, что маловероятно.
Доноры для детей бывают крайне редко, мисс Адамс.
Полагаю, моя первая мысль была правильной. Надо как можно
лучше отремонтировать ее собственное сердце и, возможно, поставить клапан
свиньи вместо сильно поврежденного.
— Клапан свиньи? — Мел слегка встревожилась.
Он кивнул:
— Да, думаю, что так, или клапан овцы.
Применение клапанов животных уже давно вошло в практику и
стало обычным, по крайней мере у Питера.
— Когда?
Он вздохнул и прищурился, задумавшись, а она наблюдала за
ним.
— Сегодня мы проведем ряд исследований и, возможно,
завтра прооперируем.
— А она сможет перенести операцию?
— Думаю, да.
Они встретились взглядами и долго смотрели друг на друга. В
этом деле никто не давал гарантий. Нельзя было предсказать победу,
прогнозировать можно только поражение. С этим трудно было мириться день за
днем, и ее восхищало то, что он делал. Мелани так и подмывало сказать ему это,
но ей показалось, что такое признание прозвучит сейчас неуместно, поэтому она
промолчала и вернулась к разговору о Патти Лу и о репортаже. Спустя некоторое
время Питер испытующе посмотрел на Мел. Она проявляла такое искреннее участие в
судьбе девочки. Она была не просто репортером.
— Почему вас так заинтересовал этот случай, мисс Адамс?
Еще один репортаж или нечто большее?
— Она — особенная девочка. За нее трудно не
волноваться.
— Вы всегда так заботитесь о людях, попадающих в ваше
поле зрения? Это, должно быть, выматывает?
— Ас вами разве не так? Вы ведь переживаете за всех
своих пациентов, доктор?
— Почти всегда. — Он говорил с ней откровенно, и
ему нельзя было не поверить. Вероятно, пациенты, за которых он волновался в
меньшей степени, составляли крайне редкое исключение. Она уже почувствовала
это. Затем он, улыбаясь, с любопытством посмотрел на нее; она наблюдала за ним,
положив руки на колени. — Вы не захватили блокнота. Значит ли это, что вы
записываете нашу беседу на магнитофон?
— Нет. — Она спокойно покачала головой и
улыбнулась. — Не записываю. Мне хотелось, чтобы мы могли получше узнать
друг друга.
Такая возможность заинтриговала его, и он не смог удержаться
от следующего вопроса:
— Зачем?
— Потому что так я смогу лучше подготовить репортаж Не
на бумаге, не с помощью магнитофонной записи, а просто наблюдая, слушая,
узнавая вас Она была мастером в своем деле, настоящим профессионалом, и он
почувствовал это. Питеру Галламу понравилось, что в лице Мелани он видит
достойного себе оппонента, и это возбуждало его; и неожиданно он предложил ей
то, чего не собирался делать.
— Хотите сейчас пойти со мной на обход? Просто ради
интереса.
У нее засверкали глаза. Неожиданное приглашение польстило ей
и вселило надежду, что она понравилась ему, а может быть, он уже начал доверять
ей.
Это имело большое значение для успешной подготовки любого
репортажа.
— С удовольствием, доктор. — Она позволила себе
взглядом выразить, насколько тронута этим предложением.
— Вы могли бы звать меня Питером.
— Если вы будете называть меня Мел.
Они обменялись улыбками.
— Договорились.
Вставая, он коснулся ее плеча, и она поднялась, радуясь
представившейся возможности сопровождать его во время обхода. Она не могла и
мечтать об этом и была признательна ему. Когда они выходили из кафетерия, он
вновь с улыбкой обернулся к ней:
— На моих пациентов ваше появление здесь произведет
большое впечатление, Мел. Я уверен, что они все видели вас по телевизору.
Это почему-то удивило ее, и она улыбнулась.
— Не уверена. — Мел отличалась скромностью, за
которую люди, хорошо знавшие ее, подтрунивали над ней, особенно Грант и дочери.
Но на сей раз он засмеялся:
— Вы же понимаете, что вряд ли кто-то не знает вас.
Пациенты с сердечными заболеваниями тоже смотрят программу новостей по телевизору.
— Я просто думаю, что телезрители не узнают меня в
обыденной обстановке.
— Уверяю вас, узнают. — Он опять улыбнулся, и
Мелани кивнула в ответ. Ему казалось странным, что за годы работы на
телевидении она так и не осознала свою популярность. Он ожидал встретить совсем
иного человека.
— Во всяком случае, доктор Галлам, — продолжала
она, — здесь вы звезда.
— Вряд ли меня можно назвать звездой, Мел. — Он
произнес это с серьезным видом. — Я просто работаю в прекрасном
коллективе. Поверьте, мои пациенты придут в восторг, увидев вас, а не
меня. — Он вызвал лифт, и они поднялись на шестой этаж и оказались среди
группы врачей в белых халатах и медсестер с отдохнувшими лицами. Была
пересменка.
— Знаете, мне всегда импонировали ваши взгляды и то,
как вы ведете репортажи, — говорил он негромко, пока лифт останавливался
на каждом этаже, и Мел заметила, что две медсестры украдкой поглядывают на
нее. — В вашем подходе чувствуются прямота и честность. Полагаю, именно
поэтому я пошел на это.
