Кроме того, мы сталкиваемся еще с одной большой проблемой —
инфекциями, которым наши пациенты особенно подвержены.
— И вы ничего не можете сделать? — Как будто это
зависело от него. Она приравнивала его к Богу, совсем как некоторые пациенты.
Они оба знали, что это несправедливо. Просто ей хотелось, чтобы он на самом
деле был всемогущим.
— Пока мы бессильны. Хотя некоторые новые препараты,
возможно, изменят положение дел. В последнее время мы стали кое-что применять,
и вполне вероятно, это поможет. Только вы должны помнить, — мягко
обратился он к ней, как будто она была ребенком, — что без нового сердца у
этих людей не было бы никаких шансов. Они понимают это и готовы пойти на все,
если хотят жить.
— Что вы хотите сказать?
— Некоторые не хотят. Они просто не желают выносить все
это.
Он кивнул в сторону историй болезни и откинулся на спинку
кресла, держа в руке чашку с кофе.
— Для этого требуется большая выдержка.
Теперь она поняла еще кое-что. От него тоже требовалась
огромная выдержка. Он был своего рода матадором, выходящим на ринг сражаться с
быком по имени Смерть. Ее интересовало, как часто не оправдывались его надежды.
И, словно прочитав ее мысли, он вдруг тихо произнес:
— Моя жена отказалась бороться за жизнь. — Он
опустил глаза, а Мел смотрела на него, как будто ее пригвоздили к стулу. Что он
сказал? Его жена? — У нее была первичная легочная гипертензия. Не знаю, слышали
ли вы о такой болезни или нет. Она поражает легкие, а затем и сердце, и в таком
случае требуется пересадка сердца и легких. Но к тому времени во всем мире были
проведены только две подобные операции.
Конечно, я не стал бы сам делать эту операцию, — он
вздохнул и подался вперед, — ее прооперировал бы кто-нибудь из моих
коллег, или мы могли бы отвезти ее к самому лучшему специалисту в мире, но она
сказала «нет». Она хотела умереть такой, какой была, и не подвергать себя тем
мучениям, через которые проходят, как она знала, все мои пациенты только для
того, чтобы в любом случае умереть через полгода, год или два. Она спокойно
встретила смерть.
Слезы заблестели у него на глазах.
— Я не встречал еще таких людей. — У него сорвался
голос. Затем, справившись с волнением, он продолжил:
— Это произошло полтора года назад. Ей было сорок два
года. Вероятно, мы могли бы все изменить. Но ненадолго. — Теперь он
заговорил профессиональным тоном:
— В прошлом году я сделал две операции по пересадке
сердца и легких. По весьма понятным причинам я особенно серьезно отношусь к
этому. Нет оснований сомневаться в успехе подобных трансплантаций. — Но
для его жены было уже слишком поздно. И в душе он никогда не откажется от
борьбы, как если бы у него был шанс убедить ее позволить ему попытаться спасти
ее. Мел с состраданием наблюдала за ним, сочувствуя его горю.
— Сколько у вас детей? — осторожно спросила
Мелани.
— Трое. Марку — семнадцать, Пам исполнится четырнадцать
в июне, а Мэтью шесть. — Вспомнив о детях, Питер Галлам улыбнулся и
взглянул на Мел. — Они все замечательные ребята, а Мэтью такой забавный
малыш. — Он поднялся, тяжело вздохнув. — Им всем было нелегко, но
тяжелее всех переживал смерть матери Мэтью. Пам в таком возрасте, когда она
действительно нуждается в Анне, но у нее есть только я.
Я стараюсь каждый день вернуться домой пораньше, но всегда
возникает какая-нибудь непредвиденная ситуация. Чертовски трудно растить детей
одному.
— Я знаю. У меня такая же проблема.
Он обернулся и посмотрел в глаза Мел, как будто не расслышал,
что она сказала.
— Она могла бы по крайней мере дать нам шанс.
Голос Мел прозвучал очень мягко:
— Но скорее всего сейчас ее уже не было бы с вами. С
этим, должно быть, очень трудно смириться.
Он медленно кивнул, с грустью глядя на Мел.
— Да. — А затем, спохватившись, что слишком сильно
разоткровенничался, поспешно взял истории болезни, как будто желая хоть чем-то
восстановить между ними границу. — Извините. Не знаю, зачем я рассказал
вам об этом. — Но Мел не удивилась; люди часто раскрывали ей душу, просто
на сей раз все произошло намного быстрее, чем обычно. Он попытался загладить
все улыбкой. — Почему бы нам сейчас не навестить Патти Лу?
Мел кивнула, все еще глубоко тронутая его рассказом. В
данный момент было трудно подыскать нужные слова утешения, и она почти
обрадовалась возможности увидеть малышку.
Девочка заулыбалась, увидев их обоих, и это напомнило Мел
причину ее приезда в Лос-Анджелес.
Они немного поболтали с Патти Лу, и, прочитав результаты ее
обследований, Питер остался доволен. Он по-отечески посмотрел на девочку.
— Знаешь, завтра у тебя будет грандиозный день.
— Да? — У нее широко раскрылись глазенки; она
казалась одновременно обрадовавшейся и неуверенной.
— Мы хотим отремонтировать твое сердечко, Патти, чтобы
оно было как новое.
— Тогда я смогу играть в бейсбол?
Мел и Питер улыбнулись.
— Ты этого хочешь?
— Да, сэр! — Она сияла от радости.
— Посмотрим. — Он ласково объяснил ей, какие
процедуры будут делать ей завтра, осторожно, такими словами, которые она могла
понять, и хотя девочка казалась встревоженной, но явно боялась не так сильно.
И было видно, что ей очень понравился Питер Галлам. Она
огорчилась, когда они направились к выходу. Питер взглянул на часы. Была уже
половина второго.
— Как насчет ленча? Вы, должно быть, умираете от голода.
— Кажется, — улыбнулась она. — Но я так
увлеклась всем происходящим, что забыла о еде.
Питер выглядел довольным.
— Я тоже.
Они вышли из больницы и направились к его машине.
— Вы всегда так много работаете? —
поинтересовалась Мел. Питер удивился.
— В основном да. Остается мало свободного времени.
Невозможно даже на день отрешиться от дел.
— А ваша бригада? Разве нельзя поделить обязанности?
— Конечно, так мы и поступаем. — Но по его тону
она засомневалась в правдивости ответа. Создавалось впечатление, что он почти
всю ответственность брал на себя и ему это нравилось.
— А как дети относятся к вашей работе?
Он задумался на мгновение, прежде чем ответить.
— Видите ли, я не знаю точно. Марк собирается заняться
юриспруденцией, Пам каждый день меняет свои увлечения, особенно сейчас, ну а
Мэтью, конечно, еще слишком мал, чтобы задумываться о том, кем он хочет стать,
когда вырастет, хотя в прошлом году он решил, что будет
слесарем-ремонтником. — Питер Галлам засмеялся. — Полагаю, я им и
являюсь, не так ли? — Он усмехнулся, глядя на Мел. —
Ремонтник. — Они вместе засмеялись, радуясь теплому весеннему воздуху.
Солнце пригревало, и Мелани заметила, что за стенами больницы он казался
моложе. И почему-то вдруг она ясно представила его с детьми.
