— Вовсе нет. И мне тридцать пять. — Она
улыбнулась. — Но мне нравится моя жизнь такой, как есть.
— Это будет до тех пор, пока ваши дочери не вылетят из
родного гнезда.
— Вам тоже следует подумать об этом. Но в вашем случае
вашим детям нужен кто-нибудь, да и вам тоже. — И вдруг она засмеялась,
посмотрев на него. — Это безумие. Мы тут чуть ли не кричим, убеждая друг
друга, что каждый из нас должен вступить в брак.
А мы ведь знакомы всего четыре дня.
Он лукаво посмотрел на нее.
— Как это ни покажется странным, но у меня такое
впечатление, что мы знакомы много лет.
Мел задумалась.
— У меня тоже такое ощущение, но это же бессмысленно.
Они неожиданно слишком быстро приехали в аэропорт, залитый
ярким светом и многолюдный.
Питер с сожалением вышел из машины и последовал за Мел,
сокрушаясь, что они больше не могут пообщаться наедине. После вчерашней ночи
она стала ему еще ближе. Спасение жизни Мари Дюпре сделало их в некотором роде
боевыми друзьями. И сегодня сильнее, чем накануне, Питер страдал от того, что
расстается с Мел.
— Сообщите мне, как получится фильм. — Они
смущенно стояли у входа на посадку, когда объявили ее рейс, и Мел вдруг
страстно захотелось, чтобы он обнял ее.
— Обязательно. Берегите себя. И передайте привет
детям. — Казалось, они уже пережили подобную сцену, но на этот раз
прощание было мучительнее. — И Мари, и Патти Лу, — тихо добавила она.
— Берегите себя Не слишком усердствуйте на работе, Мел.
— Вы тоже. — Он в упор смотрел на нее, но от
смущения не находил слов и не знал, что делать. Здесь было не до интимных
разговоров, и он все еще не был уверен, какие чувства испытывает к ней —
Спасибо за все — Она быстро поцеловала его в щеку, прошла через ворота и,
махнув рукой на прощание, исчезла, а он все стоял и смотрел ей вслед, но вдруг
услышал вызов по рации и поспешил к телефону. Питер не мог ждать, когда самолет
взлетит. Он по звонил в больницу, и дежурный врач сообщил, что у Мари немного
поднялась температура и он хотел узнать у Питера, не надо ли изменить дозировку
лекарств. Он дал указания врачу и вернулся к машине, думая не о Мари, а о Мел,
улетавшей на самолете, который гигантской серебряной птицей взмыл вверх, а Мел
смотрела вниз на стоянку автомашин, гадая, где там он и увидит ли она
когда-нибудь еще его или его детей. И на этот раз она не сомневалась. Ей было
грустно улетать и еще грустнее возвращаться домой Этой ночью она даже не
пыталась убедить себя, что это не правда. Она просто сидела у окна, думая о нем
и о последних четырех днях, зная, что он нравится ей и что это ни к чему не
приведет. У них разная жизнь в разных мирах, на расстоянии трех тысяч миль И
ничто никогда не изменится.
Глава 10
Полет до Нью-Йорка обошелся без происшествий, и Мел, достав
блокнот, набросала кой-какие заметки о последних днях, пока все было свежо в
памяти. Ей хотелось затронуть множество моментов в своем комментарии к фильму,
но затем она закрыла блокнот и откинулась на спинку кресла, устало при крыв
глаза. Стюардесса несколько раз предлагала ей коктейли, вино или шампанское, но
Мел отказывалась. Ей хотелось остаться наедине со своими мыслями, но вскоре она
уснула. Она проснулась, когда объявили, что самолет идет на посадку, и
стюардесс; коснулась ее руки, прося пристегнуть ремни.
— Спасибо. — Мел сонно взглянула на стюардессу и
подавила зевок, застегивая ремень, а затем от крыла сумочку и достала расческу.
У нее было ощущение, что она уже несколько дней ходит в одной и той же одежде,
и Мел вновь подумала, найдет ли свой чемодан в Нью-Йорке. Казалось, прошла
целая вечность с тех пор, как она чуть не села на самолет в Лос-Анджелесе около
тридцати часов назад, когда ее остановил звонок Питера. Она снова вспомнила о
нем.
Стоило ей закрыть глаза, и его лицо, как живое, возникало
перед ней, но она заставила себя открыть их, почувствовав, что самолет уже
бежит по взлетно-посадочной полосе в Нью-Йорке. Она дома. Ее ждет гора работы в
редакции новостей и над фильмом о нем, и о Патти Лу, а также масса забот,
связанных с ее дочками. Здесь у нее своя жизнь, но Мел почему-то сожалела о
том, что так быстро вернулась. Ей бы хотелось подольше остаться в
Лос-Анджелесе, но в этом не было необходимости, и она не смогла бы объяснить дальнейшую
задержку руководству телестудии в Нью-Йорке.
Она нашла свой чемодан в специальной службе багажного
отделения, забрала его, вышла из аэропорта и, взяв такси, на полной скорости
направилась в город. В половине седьмого утра на улицах совсем не было машин, и
первые лучи солнца окрашивали небо золотыми всплесками, отражавшимися на окнах
небоскребов, стоящих по обе стороны дороги. Переехав через мост и направляясь
на юг по Ист-Ривер-драйв, она ощутила прилив знакомых чувств. Так всегда
случалось с ней по возвращении в Нью-Йорк. Это был прекрасный город. И совсем
неплохо снова вернуться домой. Это был ее город. И, улыбнувшись самой себе, она
заметила, что водитель с любопытством наблюдает за ней в зеркало заднего
обзора. Она казалась ему знакомой, но он не был уверен в этом. Возможно, раньше
ему уже доводилось подвозить ее, думал он про себя, или она была женой
какой-нибудь важной персоны, политика, или кинозвездой, и он видел ее в
новостях.
— Надолго уезжали? — Он продолжал гадать, глядя на
нее.
— Всего на несколько дней, в Лос-Анджелес.
— Угу, — кивнул он, сворачивая направо на
Семьдесят девятую улицу и направляясь на запад. — Я когда-то тоже ездил
туда. Но нигде нет такого места, как Нью-Йорк.
Она улыбнулась. Нью-Йоркцы были людьми особой породы, преданные
своему городу до конца, несмотря на нищих, на трущобы, преступления,
загрязнение окружающей среды, перенаселенность и множество других городских
изъянов и пороков. Тем не менее городу была присуща некая напряженность,
затрагивающая до глубины души. И даже сейчас, проносясь по улицам, она
испытывала это чувство, глядя на утренний оживающий город.
— Великолепный город. — Водитель опять выразил
свою любовь к родному городу, и Мел кивнула.
— Конечно. — И внезапно поняла, как хорошо
вернуться домой. Мел уже предвкушала встречу с девочками. Она расплатилась с
таксистом, внесла чемодан и поставила его в прихожей, а затем поднялась наверх
к дочкам. Они обе еще спали, и она тихо вошла в комнату Джессики, присела на
кровать и стала смотреть на нее. Огненно-рыжие волосы разметались по подушке,
как красное покрывало; девочка пошевелилась, услышав голос матери, и открыла
глаза.
— Привет, лежебока. — Мел наклонилась и поцеловала
ее в щеку, и Джессика улыбнулась.
— Привет, мам. Ты дома. — Она села, потянулась и
обняла мать с сонной улыбкой. — Как съездила?
— Удачно. Как хорошо снова оказаться дома. —
Калифорния вместе с Питером Галламом и Мари Дюпре и центральной городской
больницей остались позади. — Мы сняли потрясающий фильм.
