А сейчас она смотрела на него, стоя в коридоре возле своего
кабинета, уставшая, но обрадовавшаяся встрече с ним в конце этого долгого дня.
Грант давал ей то, чего не мог дать никто другой. Двойняшки были еще малы и
требовали постоянного внимания, любви, заботы.
— Я готова съесть с тобой по гамбургеру завтра вечером.
— Исключено. — Он с сожалением покачал
головой, — У меня свидание с парочкой дураков.
— Ты самый отъявленный женоненавистник из всех, кого я
знаю.
— Угу!
— И гордишься этим.
— Ты права.
Мелани улыбнулась и взглянула на часы.
— Мне пора домой, а то Ракель закроет дверь на засов и
не впустит меня; она — настоящий деспот.
Эта экономка жила в их доме уже семь лет. Для девочек она
стала просто находкой, но была очень строгой. Ей чрезвычайно нравился Грант, и
она все эти годы пыталась убедить Мел сблизиться с ним.
— Передай Ракель пламенный привет.
— Я скажу ей, что задержалась по твоей вине.
— Ладно, а завтра я передам тебе список кардиохирургов.
Ты будешь здесь?
— Разумеется.
— Я загляну.
— Спасибо. — Мелани послала ему воздушный поцелуй,
и он отправился к себе, а она заскочила за сумкой в свой кабинет и мельком
взглянула на часы.
Уже половина восьмого. Ракель будет ворчать. Мел поспешила
вниз, схватила такси, и через пятнадцать минут водитель свернул на Семьдесят
девятую улицу.
— Я пришла! — крикнула она, проходя через
прихожую, оклеенную обоями с нежными цветами, с белым мраморным полом. Каждый,
кто переступал порог этого изысканного дома, ощущал приветливую атмосферу,
царящую в нем. А от ярких красок, больших букетов цветов, желтых и пастельных
деталей интерьера сразу же поднималось настроение. Этот сугубо женский дом
всегда изумлял Гранта. Мужчина, поселившийся здесь, захотел бы все переделать.
В прихожей удивляла большая старинная вешалка для шляп, увешанная шляпами Мел и
любимыми вещами, оставленными там девочками.
Гостиная была нежного персикового цвета, с глубокими
диванами, обтянутыми шелком, которые так манили погрузиться в них; муаровые
занавеси ниспадали мягкими складками, которые были подвязаны на французский
манер; стены такого же нежного персикового оттенка украшали лепнина и изящные
рисунки пастелью. Спальню Мелани отделала в нежно-голубых тонах и обставила
мебелью, обтянутой муаровым шелком; столовая была белая, а кухня —
желто-оранжевая с голубым. Дом излучал счастье, и по нему хотелось побродить.
Элегантность обстановки не пугала, а вызывала ощущение уюта и покоя.
Дом был небольшой, но их он вполне устраивал.
Мелани поняла это с первого взгляда и влюбилась в него.
Она быстро поднялась наверх к девочкам, чувствуя легкую боль
в спине. День оказался очень длинным. Она не стала задерживаться возле своей
комнаты, прекрасно зная, что ждет ее там: груда корреспонденции, которую ей не
хотелось видеть, в основном счета за дочек, да и многое другое Сейчас ее
интересовало не это. Ей не терпелось увидеть двойняшек.
Обе двери на третьем этаже были закрыты, но музыка звучала
настолько громко, что уже на середине лестницы у нее заколотилось сердце.
— О Боже, Джесс! — воскликнула Мел, пытаясь
перекричать грохот, рвущийся из магнитофона. — Убавь громкость.
— Что? — Высокая хрупкая рыжеволосая девочка,
лежавшая на кровати, обернулась к двери. Повсюду валялись учебники, а она
прижимала к уху телефонную трубку. Она махнула матери и продолжала разговор по
телефону.
— У тебя разве нет экзаменов?
В ответ на молчаливый кивок лицо Мелани помрачнело. Джессика
всегда была серьезнее сестры, но в последнее время ей наскучила школа. Ей
надоели занятия, и роман, который длился почти год, закончился, но это не могло
служить оправданием; сейчас надо было еще усерднее готовиться к экзаменам.
— Заканчивай разговор, Джесс. — Мелани стояла,
прислонившись к письменному столу, скрестив руки, и Джессика слегка
забеспокоилась, буркнула что-то невнятное в трубку и положила ее, глядя
неодобрительно на мать.
— Теперь выключи магнитофон.
Джессика спустила с кровати длинные, как у жеребенка, ноги и
пошла к стереомагнитофону, отбросив на плечи копну длинных, с медным отливом
волос.
— Я просто сделала перерыв.
— Надолго?
— О ради бога! Что мне прикажешь теперь делать?
Завести секундомер?
— Так нечестно, Джесс. Ты можешь проводить свое время
как захочешь. Но дело в том, что твои оценки…
— Знаю, знаю. Сколько я должна выслушивать это?
— Пока ты их не исправишь. — Мелани сделала вид,
что слова дочери не произвели на нее впечатления. Джессика стала вспыльчивой по
окончании романа с молодым человеком по имени Джон. Скорее всего именно это
повлияло на ее оценки, ведь у Джессики это первое увлечение. И Мелани
чувствовала, что все уже становится на свои места. Ей просто не хотелось
выпускать Джессику из-под своего контроля, пока не убедится в этом
окончательно. — Как провела день? — Она обняла дочь за плечи и
погладила по волосам. Музыка оборвалась, и в комнате воцарилась необычная
тишина.
— Нормально. А ты?
— Неплохо.
Джессика улыбнулась и при этом стала очень похожа на Мелани
в детстве. Она была более угловатой, чем мать, и на два дюйма ее выше, но ей
передались многие черты матери, что создавало между ними редкостную духовную
близость. Иногда они понимали друг друга без слов. А в иные моменты именно их
схожесть становилась причиной разногласий между ними.
— Я видела в вечерних новостях твой репортаж о защите
прав инвалидов.
— Ну и как, по-твоему? — Ей всегда нравилось
" выслушивать мнение дочерей, особенно Джессики.
Она высказывалась разумно и откровенно, не в пример своей
сестре, которая была намного добрее и мягче и менее критична.
— Мне он показался хорошим, но недостаточно жестким.
— Тебе трудно угодить. И спонсорам тоже.
Джессика пожала плечами, встретившись взглядом с матерью, и
улыбнулась.
— Ты учила меня критически воспринимать услышанное и
требовательно относиться к новостям.
— Разве? — И обе улыбнулись. Она гордилась Джесс,
а та, в свою очередь, гордилась матерью. Дочери считали ее потрясающей
женщиной. Они втроем пережили трудные годы, и это сблизило их.
Мать и дочь еще раз обменялись долгим взглядом.
У Мелани выражение было чуть мягче, чем у старшей дочери. Но
та была из другого поколения, из другой жизни, из другого мира. А для своего
времени Мелани зашла весьма далеко. Но Джессика пойдет дальше, даже более
решительно, чем Мел.
