Да, в Городе он давно бы сунул ствол этого самого карабина себе в рот, царапая нёбо и морщась от жирного привкуса смазки. Повозился бы, примериваясь к курку. И снес поехавшую крышу ко всем чертям. На потолке остался бы неровный узор красных брызг.
Один раз он уже видел такой, вместе с Глебом. Над взорвавшейся головой их коллеги, найденного ими через год после бегства из лаборатории.
Он покончил с собой за час до их несостоявшейся встречи. Кто-то снял с его руки браслет, и для них он так и остался безымянным. Именно пропажа браслета навела Глеба на мысль, что самоубийце помогли.
Но Сергею казалось, что в этот единственный раз обошлось без невидимой смертоносной руки, постоянно тянувшейся к ним из прошлого. Встречи с которым покойный испугался так сильно, что предпочел сбежать, запачкав мозгами кабинку вокзального туалета. О, как он его понимал!
Сергей давно поступил бы так же, если бы не шумящий за окном лес. И не Ирина,
Он зашел к ней на рассвете. Постоял, с привычной болью глядя в безмятежное лицо, кончиком пальца поправил на виске каштановую прядку, прикоснулся разом пересохшими губами к прохладному лбу, на коленях у Иры лежала вырезанная из дерева кукла, смешной человечек с очень большой головой и тонким тельцем. Ручки и ножки, болтающиеся на кусочках проволоки, нарисованные углем черты лица. Это был его подарок,
Он никогда раньше не делал для нее кукол, поэтому вышло у него не очень убедительно. Но ей должно было понравиться, ведь он так старался. Извел целую гору деревянных заготовок и до мяса порезал себе большой палец. Вон, темный след от его крови на кукольном животе. Если бы она могла, то обязательно сказала бы ему «спасибо».
– Смотри, что я купил для Иры.
Кукла. Японская фарфоровая кукла с лицом капризного, но очаровательного ребенка. Розовое платье – кружевной водопад с белыми змеями лент. Бальные туфли с крохотными серебряными пряжками. В руке пышный букет роз.
Над этой куклой уже ахала вся женская половина Проекта.
– Красиво, – сказал Глеб. Так, вежливо заметил.
– Что такое? – Чувствовать людей у Сергея всегда получалось хорошо, а Лейтенанта в особенности. Если тот не замыкался в себе, то эманировал очень сильно.
Сейчас можно было с уверенностью сказать: ему что-то не нравится.
– Ничего. Все в порядке.
– Ни хрена не в порядке. Ты бы свою рожу видел. Что не так?
Лейтенант сделал над собой усилие.
– Кукла, – сказал он. – Не дари ей куклу.
– Почему? – удивился Сергей.
Ответ поразил его еще больше.
– Она слишком похожа на человека.
Он так и не понял, что Лейтенант хотел этим сказать. А объяснять тот отказался, Но когда Сергей принес куклу жене,
Ира взяла ее и посадила за зеркалом, у которого обычно причесывалась.
И никогда больше не доставала ее оттуда.
– Спасибо, – сказала она, мягко целуя его в подбородок. – Мне очень приятно, Сережа. Но, пожалуйста, никогда больше не дари мне кукол.
С рассветом, удивляясь неизвестно откуда взявшейся энергии, он спустился в подвал, чтобы повозиться с барахлившим накопителем «подсолнуха». Нешуточное дело, его поломка грозила оставить весь дом без электричества. Потом, так и не докопавшись до причины неисправности, полез в вырытую под подвалом землянку. В ней ему с Ириной предстояло переждать надвигающийся Прорыв.
Называть это сооружение землянкой было преуменьшением. Просторная, снабженная светом, регенератором воздуха, месячным запасом пищи и воды для двух человек. Со стенами, укрепленными специальным раствором, предотвращающим оседание и осыпание, она скорее тянула на небольшое бомбоубежище. Глеб, чьи фортификационные таланты стояли за ее сооружением, именно так ее и называл. Или просто «убежище». Для него что-то особенное крылось в самом этом слове,
Землянка-убежище, как и следовало ожидать, была в порядке. Оставалось протестировать лишний раз аккумуляторы и загрузить внутрь коробки с консервами и жидким пищевым концентратом. А меньше чем через две недели и самим потихоньку прятаться под землю.
Кстати, насчет прятаться: а не пора ли начать прибирать в доме перед приходом зверья? Уж очень нравится этим любознательным тварям в отсутствие человека пробовать на зуб его собственность. Особенно нужные в хозяйстве вещи вроде разбитого в прошлый раз перегонного куба, месяц пришлось сидеть без самогона, пока не выменял у проезжавших торговцев нужные части и не собрал новый аппарат. Чтобы не было так тоскливо, кое-как перебивался, покуривая дичку, разросшуюся в невиданном количестве. И толок в ступке кое-какие грибы, прогнав их предварительно через анализатор на предмет яда. Но, видно, однажды чего-то недоглядел, потому что наяву его посетил ужасающий в своей отчетливости и жути глюк.
Он сидел на поляне, подложив под руку карабин и жуя хлебцы с запеченной грибной смесью. На его глазах центр поляны вспучился и стал покатым холмом, высотой метра четыре.
Не прошло и минуты, как этот холм прорвало. Вверх ударил фонтан земли, камней и обрывков корневищ. Оттуда, из земляной раны, потекла струями жидкость, напоминающая прозрачную, янтарного оттенка смолу.
Сначала она вела себя как обычная текучая субстанция. Она разливалась многочисленными лужами, свободно перетекающими друг в друга, скатывалась вниз с холма. И, как вода в ливень, подбиралась к ногам жмущегося к деревьям Сергея. И тут…
Происшедшее очень трудно было объяснить словами. Возьмись Сергей пересказывать свое видение еще кому-нибудь, кроме Ирины, он бы предпочел нарисовать.
В доли секунды «смола» начала застывать, формируя причудливые кристаллические формы, но без граней, характерных, скажем, для алмаза. Скорее происходящее напоминало многократно ускоренный рост сталагмита. Загадочная жидкость, наплевательски относясь к закону всемирного тяготения, поднималась по уже затвердевшей поверхности, образовывая вытянутые вверх наросты, по которым уже текла новая порция. И так снова и снова, пока перед ошеломленным Сергеем не предстал целый сад абстрактных скульптур высотой до двух метров. Все они имели характерную оплавленную форму и располагались вокруг ямы, оставшейся после выброса «смолы».
Внешний круг «скульптур» был ощутимо ниже внутреннего, и в этом прослеживалась некая закономерность, Как и в том, что ни одна «скульптура» не стояла дальше чем в трех метрах от центра ямы.
Все это Сергей успел разглядеть перед тем, как сталагмиты опять пришли в движение. Тогда ему и стало по-настоящему страшно. До того он испытывал скорее простое человеческое любопытство и интерес ученого. Но когда эти неорганические на вид конструкции изогнулись друг к другу, как щупальца гигантской каракатицы, переплетаясь и шевеля утончающимися кончиками, он вскочил и сделал первый шаг назад.
Побежал. А сплетенные в один толстый неровный «ствол» щупальца вытянулись вверх, отбрасывая десятиметровую тень.
