– Фелисити, – тихо позвал он.
– Я так и подумала, что это ты, – отчетливо произнесла Фелисити.
Прозвучало это так, будто она вовсе не спала. Очевидно, за эти дни ей повезло со сном не больше, чем ему. Подумав об этом, Найджел приободрился. Вспыхнула спичка, и Фелисити зажгла лампу. Она сидела на кровати и смотрела на Найджела.
– Что ты здесь делаешь?
– Именно это ты сказала, когда я был здесь последний раз. Тебе надо бы подумать о новом приветствии.
– Хорошо. Я подумаю. А сейчас уходи. Тем же способом, что и пришел. Пожалуйста.
Найджел шагнул к кровати.
– В прошлый раз, когда я был здесь, ты спросила, не пришел ли я изнасиловать тебя?
Фелисити подняла бровь:
– А ты пришел за этим?
– А это возможно? – В голосе его прозвучала надежда.
Фелисити отбросила одеяло и выскользнула из постели. Относительно скромный ночной наряд обрисовывал каждый изгиб ее тела, а когда она встала перед лампой…
– Зачем ты пришел? – Она схватила халат, лежавший у изножья кровати, и накинула его.
Слабая надежда, что Фелисити бросится к нему в объятия, была, по-видимому, тщетной. Ему явно лучше всего избрать своей тактикой честность. Да, хорошо, он будет с ней откровенен.
– Я хотел поговорить с тобой.
– Говори.
– Такое впечатление, будто ты разговариваешь с собакой. Фелисити, я признаю, я вел себя как животное. Ты сможешь простить меня?
– Смогу ли я простить тебя? Это все? Это все, что ты хотел сказать?
– Нет. Вовсе нет. Конечно, нет. Гораздо больше.
Он попытался придумать что-то еще, но не смог. Он думал, что слово «животное» отражает все его грехи.
– Высокомерное, невнимательное, эгоистичное животное.
– Что еще?
– Фелисити, я не мастер говорить.
– Скандально известный Найджел Кавендиш? Который очаровал бог знает сколько женщин? Не мастер говорить?
– Ну хорошо, я мастер говорить. На самом деле меня считают довольно-таки речистым. Видно, я не особенно речист, когда слова имеют смысл. Я не знаю, что надо было бы сказать сейчас.
– А ты подумай.
– Я понимаю, ты на меня сердита, и не без оснований. Я был…
– Да-да, ты был животным. Высокомерным, невнимательным, эгоистичным животным. Продолжай.
– Тебе не стоит это так подчеркивать, – пробормотал Найджел.
– Сомневаюсь, что я это достаточно подчеркнула!
– Конечно, я этого заслуживаю. Более чем. Я знаю. Просто мне хотелось бы еще узнать, как это все исправить. – Он пригладил волосы. – Наверное, тебе стоило пристрелить меня, когда была такая возможность. – Найджел остановился и взглянул на жену. – Вот!
Фелисити посмотрела с подозрением и спросила:
– Что «вот»?
Найджел прошел к столику у кровати, выдвинул рывком ящик, достал пистолет и протянул ей:
– Возьми.
Фелисити убрала руки за спину.
– Зачем?
– Просто возьми.
– Это нелепо, – пробормотала она, но все-таки взяла пистолет.
– А теперь, – он отступил, – стреляй!
– Что?
Найджел открыл глаз.
– Давай стреляй в меня.
– Ты сошел с ума!
– Вовсе нет. Я не сошел с ума, я просто влюблен.
Фелисити смотрела на мужа так, будто тот и впрямь утратил рассудок.
– Я не собираюсь в тебя стрелять.
– Я заслуживаю того, чтобы меня пристрелили, а недавно я узнал, что пристрелить супруга в нашем роду – не новость, значит, прецедент есть. Однако у меня есть просьба.
– Я бы сказала, что ты не в том положении, чтобы просить.
Найджел смотрел на пистолет с тревогой. Он был совершенно уверен, что Фелисити не станет в него стрелять. Он с самого начала не дал бы ей пистолет, если бы думал иначе. Все же однажды он уже выстрелил совершенно случайно, непредумышленно.
– Будь с этим аккуратнее. Мне бы не хотелось, чтобы ты застрелила меня случайно. И вообще я бы попросил тебя целиться в небольшую, незначительную часть тела. В конечном счете дело не в том, чтобы убить меня…
– Разве нет?
– Я предложил бы целиться в мизинец или нанести легкое ранение в плечо.
Фелисити долго смотрела на мужа, в глазах ее вспыхнули легкие искры веселья. Хороший знак.
– А может, тебе просто испортить прическу пулей?
– Ты говорила, что хорошо стреляешь.
– Не настолько хорошо.
– Фелисити. – Он сделал выразительную паузу. – Брак…
Она озадаченно сдвинула брови:
– Что?
– Брак, – повторил он еще выразительнее. – Тьфу, черт! Я могу четко выговорить это слово без того, чтобы не испытать удушья. Брак, брак, брак, брак…
– Я поражена, Найджел. Долгий же ты путь проделал, чтобы сказать мне это.
– Я должен был пройти долгий путь. – Он шагнул к Фелисити. – Понимаешь, я почти с первого момента нашего знакомства хотел, чтобы ты исчезла из моей жизни, потому что я был в ужасе от одной мысли о браке. Ответственность и конец юношеских устремлений. Я знал, однажды это случится, но не испытывал желания столкнуться с этим и не был готов это принять. Не уверен, что был бы когда-нибудь готов принять что-то из этого, если бы не был вынужден это сделать… За последнее время я многое узнал о самом себе. Я не неспособный или некомпетентный. Мой отец… Мой отец знал это задолго до меня. Я могу заменить его. Может быть, сейчас не в такой степени, но я больше не сомневаюсь в собственных способностях. А еще теперь я знаю… что я не могу ничего делать, если тебя нет рядом.
Он подошел ближе и заглянул ей в глаза.
– Чтобы понять это, мне потребовалось слишком много времени, но я не могу, нет, не желаю жить жизнью, в которой нет тебя. Ни часа, ни дня. Когда я впервые забрался к тебе на балкон, я не предполагал, что поступок этот станет самым лучшим в моей жизни.
Фелисити смотрела на мужа, не отрываясь.
– Ты сказал, что любишь меня.
– Я думал, ты меня не слышала.
– Я слышала. Просто я… теперь я не знаю, что сказать.
– Скажи, что любишь меня.
Она кивнула:
– Люблю. И всегда любила.
– Поскольку дело обстоит так… ты выйдешь за меня замуж?
– По-моему, я уже вышла, – произнесла Фелисити, слабо улыбаясь.
