Гиллиам кивнул и передал вещи лакею.
– Одну минуту, мисс. – Он вернулся к двери, которая, по-видимому, вела в контору, вошел и закрыл за собой дверь, но не плотно. Корделия подошла ближе. – Каштановые, сэр, – произнес дворецкий по другую сторону двери, по-видимому, отвечая на вопрос. – Я вполне могу отличить светлые волосы от каштановых, и у мисс Палмер они, несомненно, темно-каштановые.
Уоррен – вернее, Дэниел – задал вопрос, смысл которого Корделия не могла до конца понять.
– Зеленые, сэр, – продолжал Гиллиам. – Не сомневаюсь, что зеленые. Совершенно неповторимые, сэр. – Последовало молчание. – Не уверен, что когда-нибудь видел океан перед штормом, сэр.
Корделия отошла от двери. Уоррен – Дэниел – спрашивал о цвете волос и глаз женщины, которая хотела видеть мистера Льюиса. И зачем бы ему…
И внезапно она нашла ответ. У настоящей Сары волосы светлые, а глаза карие, но Уоррен – Дэниел – никоим образом не мог этого знать, если только он не…
…если только он не видел настоящую Сару Палмер. А это значит, ему известно, кто такая Корделия на самом деле!
Корделия пришла в негодование. Все оказалось хуже, чем она думала. Теперь вопрос в том, как давно он это знает и что ей теперь делать?
Гиллиам вышел в холл, проводил ее в контору и закрыл за ней дверь.
Уоррен – нет, Дэниел, она должна привыкать думать о нем как о Дэниеле – встал из-за письменного стола и направился к ней через комнату. Без пиджака, в рубашке с расстегнутым воротом он выглядел расслабленным и довольным, если не считать удивленной и слегка испуганной улыбки на лице.
– Сара, какой приятный сюрприз!
Корделия мгновенно поняла, что ей нужно сделать – что ей хочется сделать и как правильно обойтись с ним.
– Уоррен! – Промчавшись через комнату, она бросилась ему в объятия.
– Сара, – прошептал Дэниел, едва ее губы коснулись его губ. Удивление мгновенно превратилось в удовольствие и желание – настойчивое и почти непреодолимое. Губы Корделии теплые и мягкие, а поцелуй – полный страсти. Дэниел привлек ее к себе и на секунду забыл обо всем на свете от ни с чем не сравнимого ощущения, возникшего от тепла ее тела, прильнувшего к нему, от прикосновения ее губ, требовательно прижавшихся к его губам. Дэниел хотел ее почти с самого первого мгновения их встречи, но теперь…
Теперь это колоссальная ошибка. Что он делает? О чем он думает? Нет, он вообще ни о чем не думал, и это всегда доводило его до неприятностей. Дэниел мягко разжал ее руки, обвившиеся вокруг его шеи, держа их в своих руках, отступил назад.
– Ко… Сара, – решительно произнес он, напомнив себе, что должен называть ее Сарой, хотя уже начал думать о ней как о Корделии. В это утро у него уйма времени, чтобы выучить наизусть ее полное имя. – Вам не кажется, что это не совсем прилично? Не считая того, что вам не следовало бы быть здесь одной.
– О, Уоррен, Уоррен, Уоррен. – Корделия глубоко вздохнула и, взмахнув ресницами, посмотрела на него. – Вам не кажется, что нам ни к чему слишком беспокоиться о приличиях, Уоррен?
– Не вижу почему, – осторожно ответил он.
– Господи, почти каждый раз наши встречи оставались в тайне, Уоррен, – многозначительно пояснила Корделия.
– Но они всегда происходили в общественных местах. Можно возразить против того, что в наших… случайных встречах было что-то неподобающее. – О Боже, он говорит как настоящий ханжа; наверное, он слишком долго прожил в Англии.
– Вы не думаете, что это довольно стыдно, Уоррен? – спросила Корделия, немного приблизившись к нему.
– Что вы подразумеваете под словом «стыдно»?
– Думаю, вы понимаете, Уоррен.
– Почему вы все время так произносите мое имя?
– Мне нравится произносить ваше имя. Мне нравится, как оно перекатывается на языке. Уор-р… – она набрала воздуха после первой половины слова и, медленно выдыхая, выговорила вторую половину: —…рен-н.
Дэниел с трудом сглотнул; он никогда не подозревал, что простое имя может звучать так возбуждающе.
– Да, мне нравится ваше имя. Нет, я в восторге от вашего имени, Уоррен, – мило выдохнула она его имя. – Это удивительное имя. Надежное, мужественное и честное. Вам известно, что на немецком оно означает «верный»? И вполне соответствует самому мужчине.
– Обыкновенное имя, как любое другое. Как… как, например, Дэниел. Дэниел – красивое имя. И «Дэниел» означает… – Он не мог ничего придумать.
– Оно означает «Бог мне судья». На древнееврейском языке. – Корделия невинно улыбнулась – слишком невинно, и это насторожило Дэниела.
– Полагаю, что это основа всего. Бог каждому судья, – серьезно заметил Дэниел.
– Тогда мы все, вероятно, должны зваться Дэниелами. – Корделия ослепительно улыбнулась ему. – Хотя, должна сказать, это не очень удобно. Дэниел Синклер, Дэниел Льюис, Дэниел Палмер, Дэниел здесь, Дэниел там, Дэниел всюду, куда ни глянешь. Если в толпе окликнуть Дэниела, сразу же отозвались бы все.
– Это нелепо, – улыбнулся он вопреки собственной воле.
– Но забавно. – Освободив свои руки, Корделия положила их на грудь Дэниела и взглянула вверх на него. – Однако мне гораздо больше нравится верность, чем гнев Бога.
– Вы сказали, оно означает «Бог мне судья», – нахмурился Дэниел.
– Но раз он судит, то, несомненно, будет и карать. – В подкрепление своих слов она похлопала Дэниела по груди, а потом отошла. – Хотя я считаю, что все имена одинаково хороши.
– Шекспир тоже так думал. – По-видимому, все опять возвращалось назад к верности и честности. Никто не был более честным и верным, чем Шекспир. В этот момент никто не пребывал в большем сомнении, чем сам Дэниел, как бы ни называла его Корделия. – Какое значение имеет имя? Назови мы розу как-нибудь по-другому, она все равно будет так же ароматно пахнуть.
– Вы прибегаете к Шекспиру? Мое неожиданное появление, должно быть, поставило вас в еще более неловкое положение, чем я думала. – Корделия усмехнулась. – Я нахожу это просто очаровательным. Но если вы хотите обратиться к Шекспиру… Он сказал много такого, что вполне может подойти к любому случаю. Дайте подумать. – Некоторое время она молча постукивала себя указательным пальцем по подбородку. – «Любите всех, доверяйте немногим. Никому не причиняйте зла». Это «Все хорошо, что хорошо кончается». Или: «Нет более богатого наследства, чем честность». Это опять «Все хорошо, что хорошо кончается». Итак?
– Что – итак?
– Итак, за вами очередь привести цитату. У вас есть хоть одна?
– Ничего не приходит в голову, – пробурчал Дэниел.
– Я думала, вам нравится Шекспир. – Корделия неторопливо прошлась по комнате и остановилась, рассматривая висящую на стене гравюру в раме. – Вы же сами это начали.
