Меряя шагами свою комнату, она думала о том, в какое сложное положение попала. Вчера она хотела признаться Оливеру, что память вернулась, но появление девушек сорвало ее попытку. Сегодня в библиотеке слова признания уже готовы были сорваться с ее губ, как вдруг решимость ей изменила. Это было особенно обидно потому, что Кэтлин всегда считала себя храброй женщиной. Разве не поехала она в свое время из Шотландии в Англию, чтобы выйти замуж за человека, которого прежде даже никогда не видела? Но то дело прошлое. Теперь же при мысли о том, как изменится выражение лица Оливера, когда он услышит правду, ее охватывал такой страх, какого она еще никогда не испытывала, ведь она рисковала потерять самое дорогое.
Ах, как ей нужен сейчас совет, сочувствие… Жаль, что Ханны нет рядом. Глупая колдунья по крайней мере придумала бы какой-нибудь план — пусть нелепый и без всяких шансов на успех, но это было бы лучше, чем ничего.
Из тягостных раздумий Кэтлин вывел стук в дверь. «Наверное, кузины», — решила она. Несносные девчонки скорее всего хотят убедиться, что Оливер не у нее. Господи, даже в собственной комнате они не дают ей покоя!
— Да, войдите, — пригласила Кэтлин, с трудом сдерживаясь.
На пороге появилась леди Норкрофт.
— А я все удивлялась, куда вы исчезли, милочка, — сказала она, прикрывая за собой дверь. — Чем вы занимаетесь в своем уединении?
— Размышляю, пытаюсь разобраться в своих чувствах…
— Относительно моего сына?
— По большей части.
Графиня села на стул и внимательно посмотрела на гостью.
— Каковы ваши намерения?
— В том-то и проблема — я не знаю, что делать.
— Вам нужен план.
— Конечно, — грустно усмехнулась Кэтлин. — Но у меня его нет.
— С другой стороны, бессмысленно что-то планировать, пока к вам не вернулась память.
Кэтлин кивнула.
— Однако нужно быть готовым ко всевозможным случайностям, — продолжала ее сиятельство. — Я не могу допустить, чтобы вы и Оливер потеряли то, что обрели.
— Не понимаю вас, — пробормотала Кэтлин, садясь в кресло.
— Не притворяйтесь, дорогая. Я видела, что Оливер хотел вас поцеловать, когда вы танцевали — подумать только, под носом у матери! Он никогда не вел себя столь легкомысленно. Я заметила: когда вы оба в комнате, возникает ощущение, что должно произойти что-то необычайно важное, значительное, вокруг вас словно сгущается воздух. Вы — судьба Оливера, моя дорогая.
— Судьба?
— Или суженая, предназначенная ему пятьсот лет назад.
У Кэтлин екнуло сердце. Неужели она знает? Нет, не может быть.
— Я вас не понимаю.
— Все вы понимаете, — махнула рукой леди Норкрофт. — Не забывайте, я полна секретов, которые, кстати, умею очень хорошо хранить. Я знаю не только кто вы, но и зачем вы здесь.
— Тогда поделитесь своими знаниями со мной, пожалуйста, — попросила Кэтлин, стараясь ничем не выдать своего панического состояния — сейчас не время паниковать. К тому же тон графини свидетельствовал о том, что она готова стать союзницей своей странной гостьи.
— Что касается вашего происхождения, дорогая, то сам Бог послал вас сюда, услышав мои молитвы.
— Вот как?
— Да, да. Вы даже не представляете себе, как долго я ждала, что появится женщина, на которую мой сын будет смотреть такими глазами.
— Вы сказали, что я была ему предназначена пятьсот лет назад.
— Правда? Я преувеличила, конечно. Должно быть, слышала где-то это выражение, и оно мне понравилось. Я с таким же успехом могла сказать не пятьсот, а тысячу, миллиард лет назад.
Кэтлин вздохнула с облегчением: любимая фраза ее бабушки в устах леди Норкрофт — совпадение, хоть и странное, но всего лишь совпадение.
— Понимаете, совпадений не бывает, — заметила графиня, словно читая ее мысли. — По правде говоря, поиском подходящей пары для сына я озаботилась не очень давно, всего два-три года назад. Просто, когда ждешь, время тянется очень долго. И вдруг в Норкрофт являетесь вы — прямо магия какая-то.
— Магия? — Кэтлин сглотнула подкативший к горлу ком.
— Да, магия, — кивнула графиня. — Вы в нее верите, моя дорогая? Впрочем, ничего не говорите. Как глупо спрашивать, ведь у вас амнезия. Причем, кажется, я уже вас об этом спрашивала. Должно быть, вопрос почему-то запал мне в память. Вы просто не можете помнить о столь абстрактных вещах.
— Конечно, нет.
— И не беспокойтесь о том, что произойдет, когда вы вновь обретете память, милая. — Графиня встала со стула. — Никакие заклинания и чары в мире не сравнятся с магией любви, потому что это единственная истинная магия.
— Может ли она быть истинной, если в ее основе лежит ложь? — спросила Кэтлин, тоже вставая.
— Милая, ложь может быть разной, как и магия. Часто любимых обманывают ради их спокойствия и безопасности. А бывает и ненамеренный обман — когда человек сам не знает, что обманывает.
— Но намеренный и ненамеренный обман бывает трудно различить, не так ли?
— Да, но разница все-таки есть. Кроме того, иногда приходится совершать неблаговидные поступки из чувства долга или ради какого-то доброго дела.
Леди Норкрофт замолчала, пытаясь подобрать нужные слова, и добавила:
— Я уверена, что вы просто созданы для Оливера. Если вы считаете, что мой сын — тот, кто вам нужен, то поступайте, как вам подсказывает сердце. У нас, женщин, много способов добиться своего.
— Вы так считаете?
— Разумеется, дорогая, — усмехнулась графиня. Она повернулась было к дверям, но вдруг остановилась и вытащила из кармана браслет Кэтлин. — Простите, я забыла вернуть вам эту любопытную вещицу. Мне понадобилось некоторое время, чтобы перевести выгравированную на амулете надпись. Весьма впечатляет — коротко и ясно, и очень к случаю. — Она вложила браслет Кэтлин в руку и сжала ее. — Кстати, все уже собрались в гостиной. Не хотите присоединиться?
— С удовольствием, — сказала Кэтлин, глядя ей в глаза. — У меня нет слов, чтобы выразить вам свою благодарность.
— Это я вам благодарна, моя дорогая.
И ее сиятельство вышла из комнаты. Кэтлин посмотрела ей вслед. Похоже, графиня только что дала ей разрешение соблазнить Оливера, используя для этого любые средства. Увы, Кэтлин не могла похвастаться богатым выбором, ведь у нее не было даже собственного гардероба. Кроме того, очевидно, графиня не имела в виду брак. По светским законам вдова Кэтлин, хоть и не имевшая связи с мужчиной после смерти мужа, уже не считалась настолько целомудренной, чтобы ее семья могла настаивать на браке с соблазнителем.
Но самое главное, Оливер, узнав правду, мог от нее отказаться. До сих пор она его не обманывала, но поверит ли он ей? На его месте самой Кэтлин было бы трудно поверить. И еще. В своих чувствах к Оливеру она была уверена, но вот его чувства? Не влечет ли его к ней прежде всего тайна, которая ее окружает, желание испытать что-то новое, необычное? Ведь до тех пор, пока неизвестно ее семейное положение, Кэтлин для него — запретный плод. Не пропадет ли у графа интерес к этому плоду, когда правда выплывет наружу? Мужчины часто страстно желают того, что не могут получить.
