— Я не хочу сейчас это обсуждать, — надменно произнесла Оливия.
— И все же, — не унимался Стерлинг, — имей в виду, что таким мужчинам, как граф де Сарафини, нельзя доверять в том, что касается прекрасного пола.
— Не нужно читать мне нотаций, точно я несмышленый ребенок. Я вдова, и прекрасно представляю, как устроен свет.
— Сомневаюсь, — пробормотал Стерлинг.
Оливия посмотрела на него.
— И кстати, что это значит — «такие мужчины, как граф»? Ты познакомился с ним всего несколько минут назад, и не можешь знать, что он за человек.
— Я знаю этот тип мужчин. Есть в нем нечто этакое, — с чувством превосходства ответил Стерлинг. — Он напоминает мне Куинтона.
— Да, он красив и обладает шармом.
— На мой взгляд, даже слишком. Нельзя доверять человеку, настолько красивому и с шармом. Кроме того, он иностранец.
— Это мы иностранцы, Стерлинг. — Она вновь посмотрела в ту сторону, куда удалился граф. — Подозреваю, в зале найдется немало гостей, которые скажут то же самое о тебе.
— То, что мне нельзя доверять, потому что я слишком красив?
— Ты красив…
— И обладаю шармом — не забывай об этом.
— Ну, это твое заявление я поставила бы под сомнение.
Стерлинг поправил манжеты и оглядел зал.
— Осмелюсь сказать, что многие из присутствующих леди сочтут меня неотразимым.
Оливия лишь еле заметно усмехнулась.
— Мне кажется, ты ревнуешь.
— Ревную? — Стерлинг негодующе фыркнул. — С какой стати?
— Потому что я флиртую с ним, а не с тобой.
— Со мной ты воюешь, — еле слышно произнес он.
— Что это значит? — Оливия вопросительно взглянула на Стерлинга.
Его губы изогнулись в загадочной улыбке, как если бы он знал нечто такое, о чем Оливия не имела понятия. Но потом он посмотрел куда-то поверх плеча Оливии и произнес:
— Твой поклонник возвращается.
Виконтесса развернулась и теперь смотрела на приближающегося к ним графа.
— Готова поспорить, что, кроме всего прочего, он еще и великолепный танцор.
— Не сомневаюсь, — усмехнулся Стерлинг.
— Ты слишком самодоволен сегодня.
— Ведь я в твоем списке.
Граф де Сарафини подошел ближе, и Оливия одарила его самой ослепительной из улыбок. А потом наклонилась к уху Стерлинга и прошептала:
— Роман с красивым итальянским графом тоже в моем списке.
— Сегодня вечером меня интересует не столько твой список, — вкрадчиво произнес Стерлинг, — сколько его.
— Не стоит беспокоиться. Я сама могу о себе позаботиться. И заботилась на протяжении многих лет.
Оливия взглянула на Стерлинга, но на его губах играла вежливая улыбка, в то время как выражение лица оставалось холодным и спокойным.
Граф остановился перед Оливией и отвесил поклон.
— Леди Рэтборн, мне кажется, это наш танец.
— Так и есть, милорд.
Взяв виконтессу под руку, граф вывел ее на середину зала. Она обернулась и посмотрела на Стерлинга, но тот не выглядел обеспокоенным, скорее раздражающе самодовольным.
Граф взял Оливию за талию, и та поняла, что оказалась права: он превосходный танцор.
— Вам понравилась Венеция, леди Рэтборн?
— Мы приехали лишь сегодня утром и поэтому не успели ничего увидеть. — Оливия улыбнулась. — Но, должна сказать, город очень красив.
— Венеция, La Serenissima. — С его губ сорвался тихий смех. — Самый безмятежный город в мире.
— В самом деле?
— В большинстве своем да. История города насчитывает много веков, но прошлое его не всегда было таким безоблачным. — Он грациозно развернул ее в танце. — Это город света и любви.
— И искусства?
— Искусство — неотъемлемая часть нашего существования. Оно окружает нас и необходимо жителям Венеции как воздух. Плафоны, что украшают потолок этого дома, принадлежат кисти Тьеполо — художника прошлого века. — Граф улыбнулся. — Однако в Венеции эти творения считаются относительно молодыми.
— Но Тициан…
— А вот его молодым назвать нельзя. — Граф тихо засмеялся. — Однако сейчас, когда я сжимаю в своих объятиях красивую женщину, мне менее всего хочется обсуждать дела или даже высокое искусство безмятежной Венеции. Если, конечно, речь идет не об искусстве любви.
Оливия рассмеялась.
— Хорошо. Так о чем же тогда будем говорить?
— О вас. — Граф улыбнулся. — Своим присутствием вы украшаете этот зал.
— Осторожнее, иначе вы вскружите мне голову, милорд.
— О да, это только лишь начало. — Он широко улыбнулся в ответ. — Как давно вы овдовели?
— Виконт скончался немногим более месяца назад.
Граф прищурился.
— Но вы не носите траур.
Оливия вздернула подбородок.
— Не ношу.
Граф с любопытством взглянул на свою партнершу.
— Вы не сожалеете о его смерти?
— Не сожалею. Но если бы сожалела, это бы ничего не изменило.
Граф с минуту изучающе смотрел на Оливию, а потом улыбнулся.
— Уверены, что вы англичанка, а не итальянка? Есть в вас что-то от Медичи.
Оливия вскинула бровь.
— Я его не убивала.
— И даже если бы убили, не признались бы мне в этом. — Граф широко улыбнулся. — Ваша прямота словно глоток свежего воздуха. Среди женщин из моего окружения вы единственная в своем роде.
— У меня нет причин избегать разговоров о моем покойном муже. Более того, одна из радостей моей жизни состоит в том, что я наконец могу называть его «мой покойный муж».
— Женщины из рода Медичи очень хорошо разбирались в ядах.
— Моему мужу перерезали горло.
— Да, не женский способ убийства. — Граф поморщился. — Судя по переписке, он был… не слишком приятным человеком.
— Верно. Приятным человеком он не был.
— Понятно. — Де Сарафини немного помолчал. — А граф? Он приятный человек?
Оливия кивнула.
— Очень приятный.
— Вы его любовница?
— Любовница? — Оливия едва не споткнулась. — Господи, да отчего вы так решили?
— Вы не женаты, а путешествуете вместе… — Он пожал плечами. — Подобное предположение само приходит на ум.
— Вы ошибаетесь. Лорд Уайлдвуд старинный друг нашей семьи. А помогает он мне лишь потому, что думает, будто должен вернуть мне долг.
