Стерлинг сжал руку Оливии.
— Тебе необязательно…
— Я должна выговориться. Потому что держала это в себе слишком долго. — Она замолчала, словно подыскивала правильные слова. — Ему нравилось, что он мне ненавистен. Нравилось мое сопротивление. Нравилось то, что он может делать со мной все, что захочет. Брать, что захочет. Ибо я была его собственностью, как и любой из принадлежащих ему артефактов. — Оливия посмотрела на Стерлинга. — Но я поняла, что сопротивление напрасно. Он получал наслаждение от того…
— Ливи…
— Причиняя мне боль, он получал физическое наслаждение. Если я не сопротивлялась, меня не нужно было принуждать или бить. А раз так, то и ко всему остальному интерес пропадал. Поэтому… — Оливия закрыла глаза, словно молила Бога дать ей сил. — Я сдалась. Перестала с ним бороться. И вскоре он окончательно потерял ко мне интерес. Я жалею о том, что сдалась. Мне стоило быть сильнее. Но… — Оливия вздернула подбородок. — Он мертв, а я никогда еще не была так жива. — Она шумно выдохнула. — Я хочу быть с тобой, Стерлинг. Хочу разделить с тобой постель. Но…
Стерлинг покачал головой.
— Тогда мы можем подождать.
— Нет, — Глаза Оливии расширились, и она с силой толкнула Стерлинга в грудь. — Ты с ума сошел? Я думала, ты хочешь этого. Хочешь меня.
— Так и есть.
— И все же ты хочешь подождать? — Оливия вновь толкнула его в сторону спальни.
— Нет, — медленно промолвил Стерлинг. — Но…
— У меня нет никакого желания ждать. Мы и так ждали слишком долго. — Оливия в очередной раз толкнула Стерлинга, и толкала до тех пор, пока его ноги не коснулись края кровати. — Я вновь хочу ощутить то, чего уже почти не помню. Хочу вновь почувствовать, как это: быть обнаженной в твоих объятиях, прикасаться к твоей теплой коже и слышать, как твое сердце бьется в унисон с моим. — Оливия обвила шею Стерлинга руками, и он потерял равновесие. Они вместе рухнули на кровать, и Оливия принялась целовать его страстно и неистово. — Я хочу того же, что и ты. Я слишком долго этого хотела.
— Ливи. — Стерлинг со стоном обнял женщину и крепко прижал ее к себе. Он будет делать то, что она попросит. И так будет до конца их дней.
Губы Оливии приоткрылись, и Стерлинг погрузился в их гостеприимную глубину. Они благоухали вином, страстью и многообещающим настоящим.
Оливия принялась стаскивать со Стерлинга одежду, а тот, в свою очередь, боролся с застежками на ее платье. Стерлинг не мог насытиться прикосновениями, его рассудок затуманился желанием и любовью. Жесты влюбленных становились все более хаотичными и отчаянными. Стерлинг тщетно боролся с многослойными юбками, а Оливия пыталась стянуть с его плеч сорочку. Наконец платье сдалось на милость победителя, и Оливия, извиваясь всем телом, освободилась от него и отшвырнула в сторону. Губы Стерлинга были теперь везде: на ее губах, шее, плечах. Оливия поспешно развязала галстук на его шее, а он освободился от сорочки, которая тут же последовала за платьем. Губы Стерлинга спустились ниже, к холмикам грудей, возвышавшимся над корсетом. Ватными от нестерпимого желания пальцами Стерлинг развязал ленты и швырнул корсет на пол, в то время как рука Оливии, уже расстегнув пуговицы на его брюках, ласкала обнаженную кожу. Стерлинг даже не понял, как все произошло, но в мгновение ока их с Оливией одежда оказалась разбросанной по всей спальне, а она лежала подле него совершенно нагая.
С минуту Стерлинг мог лишь любоваться открывшейся его взору картиной: белокурыми волосами, разметавшимися по подушке, теплой кожей цвета спелого персика, полными грудями, округлыми бедрами и плоским животом.
— Стерлинг. — Оливия протянула руку. — Это не страху в лицо мне предстоит заглянуть.
— Прекрасно, — пробормотал в ответ граф, зарываясь лицом в ее шею. Его руки блуждали по телу Оливии, не пропуская ни одного дюйма восхитительной, похожей на шелк кожи, а потом сомкнулись на ее пояснице. Мягкие груди Оливии прижались к груди Стерлинга, а он обхватил ладонями ее ягодицы, нежно массируя их и лаская. Стерлинг говорил себе, что торопиться не следует, смакуя каждое пьянящее мгновение, думая о ее наслаждении, но сдержаться не мог, требуя большего.
Коснувшись губами груди Оливии, он легонько сжал зубами сосок и ласково прошелся языком по его тугой вершинке. Оливия охнула и выгнулась ему навстречу. Стерлинг играл с ее сосками, переключая внимание с одного на другой, в то время как его пальцы спустились вниз, к самому сосредоточию ее страсти. Нежное лоно было влажным и горячим от возбуждения, и Стерлинг легонько погладил бархатистые складки. Оливия сжалась, а ее пальцы с силой впились в его плечи.
Стерлинг немного отстранился и посмотрел ей в глаза. Он видел, как настороженность сменилась восторгом. Оливия тонула в эмоциях и ощущениях, порождаемых его искусными руками, в то время как самого Стерлинга окончательно поработило необузданное желание.
Он немного приподнялся, а потом медленно и осторожно погрузился в ее лоно. Оно было тугим, влажным и горячим, и с губ Стерлинга сорвался стон наслаждения. Он двигался медленно, старясь держать себя в руках и продлить это чудо соития. Но Оливия обхватила его ногами и прижимала к себе, побуждая к действию. Стерлинг медленно приподнялся, а потом так же медленно подался вперед. Теперь он слышал лишь стоны Оливии, перемежающиеся с его собственными. Он приподнялся и вновь подался вперед. Оливия покачивала бедрами в такт его движениям. Вновь и вновь Стерлинг мощно погружался в ее лоно, и вновь и вновь Оливия требовала большего. Стерлинг потерялся в ощущении ее кожи под своими ладонями, в удовольствии от единения их тел, в радости от слияния их душ. До тех пор пока борьба с желанием освобождения не разорвала его на части.
Внезапно Оливия замерла и сжалась, а потом содрогнулась всем телом. Она выкрикнула его имя, выгнулась и впилась пальцами в его плечи. Ответная реакция не заставила себя ждать. И вот уже собственное тело Стерлинга содрогалось от накатывающих на него мощных волн наслаждения.
С его губ сорвался протяжный стон, и он в последний раз подался вперед, заполняя лоно Оливии, объявляя ее своей. Еще несколько мгновений он смаковал это ощущение единения. Они вместе. Навсегда.
Влюбленные лежали рядом, крепко обнявшись, и их сердца бились в унисон. Оливия тяжело дышала. Стерлинг тоже пытался перевести дыхание. Он погладил волосы Оливии и услышал, как она тихонько вздохнула в ответ — вздох удовлетворения и, без сомнения, любви.
— О Господи. — Оливия издала легкий смешок, и при звуке этого глупого, до сих пор не стершегося из памяти девичьего смеха у Стерлинга сжалось сердце. Он улыбнулся, хотя еле сдерживался, чтобы не рассмеяться в ответ.
— И в правду: о Господи, — пробормотал он.
Оливия подняла голову и заглянула Стерлингу в лицо.
Ее собственные зеленые глаза были темными от страсти.
— Это вообще нормально?
Стерлинг рассмеялся.
— Что ты хочешь сказать?
