– Джоселин?
Она услышала, как муж закрыл за собой дверь, и повернулась к нему.
– Всего лишь раз, Рэнд? Я полагала, ты должен мне дюжину извинений, никак не меньше.
– Всего дюжину? – Он сделал по направлению к ней несколько неуверенных шагов, держа одну руку за спиной. – Тогда дела обстоят много лучше, чем я ожидал.
Она уже решила простить ему почти все. Конечно, могло быть и так, что она просто обманывала себя, но сама Джоселин находила это маловероятным. В конце концов, несмотря ни на какие утренние высказывания, поведение Рэнда за столом свидетельствовало о многом… Неприязненные взгляды, которые ее муж бросал на Алексиса, сурово сжатые челюсти Рэнда, его откровенная ревность, категорический отказ даже рассмотреть предложение кузена – все укрепило уверенность Джоселин в том, что она ему небезразлична. Осталось только заставить его осознать это!
– И на этот раз… – Он вынул из-за спины руку, в которой держал пышный букет белых роз из замкового сада, и протянул Джоселин. – Я пришел подготовленным.
Джоселин некоторое время пристально смотрела на мужа.
– Ты это всерьез?
– Сознаю, что здесь уместна была бы еще и ценная безделушка, но в данный момент я располагаю только…
– Нет, – фыркнула она. – Я не о том, как ты подготовился. Я о том, что ты сказал сегодня утром!
Рэнд сдвинул брови. Он явно не понимал, какое из его высказываний, полуправдивых или полностью лживых, она имеет ввиду.
– Нет… – произнес он настороженно, не столько утвердительно, сколько вопросительно. Он выглядел таким растерянным, что Джоселин с трудом сдержала смех.
– Ты, кажется, даже не понимаешь, о чем идет речь?
– Разумеется понимаю! – Но конечно, это было не так.
– Что ж, неудивительно. Ты сегодня столько необдуманных вещей… – Джоселин встала с подоконника и подошла к мужу. – Когда ты сказал, что этот брак ни одному из нас не нужен, ты в самом деле так думал?
– Я… – Рэнд сдвинул брови, словно решая, какой из возможных ответов предпочесть. Может быть, ей следовало пожалеть его?
– Ты сказал: «Этого брака не хотел ни один из нас». Ты действительно это имел в виду? Что сегодня, сейчас, в настоящий момент тебе не нужен наш брак?
Лицо его прояснилось, он решительно покачал головой:
– Нет, конечно же, нет! Я как раз имел в виду, что мне этот брак нужен. Я просто обмолвился. Мне следовало сказать «был не нужен». Просто оговорка. Я был расстроен и…
Она схватила его обеими руками за лацканы сюртука и притянула к себе.
– Тогда ни слова больше! Поцелуй меня.
Он выронил розы, обхватил ее руками и страстно прильнул к ее губам. Невыразимая радость захлестнула Джоселин. Мужчина не может так целовать, если он ничего не чувствует. Конечно, он любит ее! Временами он способен жутко раздражать, но этим раздражителем она будет дорожить до конца своих дней.
Наконец Рэнд оторвался от нее и заглянул ей в глаза.
– Значит, ты больше не сердишься? Я прощен?
– На первый раз да, – улыбнулась Джоселин. – Но я не могу обещать, что это надолго. У тебя досадная привычка говорить совсем не то, что следует. Хотя… я уже начала догадываться, что это происходит по недомыслию. К счастью для тебя, я достаточно умна, чтобы это понять!
– Я вообще жуткий везунчик, – рассмеялся Рэндалл.
– Конечно, – сказала она надменно. – Тем более что ты не имеешь ни малейшего представления о том, как следует обращаться с женщинами.
– Напротив, я прекрасно умею обращаться с женщинами. – Он выразительно взглянул на кровать. – И буду счастлив немедленно это продемонстрировать.
Она со смехом высвободилась из его объятий.
– Я вовсе не это имела в виду, ты знаешь.
– А жаль, – сказал он с коварной улыбкой искусителя и нагнулся, чтобы собрать рассыпавшиеся по полу розы.
– Теперь ответь мне… – Джоселин некоторое время молча смотрела на мужа. – Почему ты не сказал мне, что ты – принц?
Он на секунду замер, затем снова возобновил свое занятие и заговорил осторожно, взвешивая каждое слово:
– Думаю, по той же причине, по какой ты не сказала, что плохо видишь. Ты не…
– Да, знаю, я не спрашивала, – нетерпеливо перебила она. – Но ты прекрасно понимаешь, что эти две вещи несопоставимы по своей значимости. Я полагаю, что мой секрет сравнительно пустяковый…
Он взглянул на нее, приподняв бровь.
– Конечно, пустяковый, ты сам это знаешь. Кроме того, я ведь сказала, что не видела тех людей, а ты просто истолковал это по-своему.
– А Найджел сказал тебе, что я принц… – Губы Рэндалла слегка покривились. – Но ты тоже истолковала это по-своему.
– Это неравноценные вещи, ты сам прекрасно понимаешь…
– И тем не менее.
Он выпрямился и протянул ей розы. Их изумительный аромат окутал Джоселин. Как это мужчины не догадываются, что женщине трудно сердиться, когда ей дарят такое ласкающее глаз и обоняние чудо! Она обвела комнату взглядом и направилась к стоявшему на умывальном столике кувшину.
– Ты ведь слышала, я не считаю себя принцем, – продолжал он уже более серьезным тоном.
Джоселин в молчаливом ожидании принялась один за другим ставить цветы в кувшин.
– Я не сказал тебе, поскольку для меня это несущественно. Я просто не держу это в голове. – Рэнд замолчал, и Джоселин повернулась к нему лицом. – В моей жизни этот факт не играет никакой роли. Я не придаю ему значения.
– Алексис, как видно, придает…
Рэнд помрачнел.
– Мы с Алексисом живем в разных мирах. Из него воспитывали будущего правителя. А я рос, зная, что стану английским виконтом. И я вполне доволен своей судьбой. – Он пожал плечами беспомощным движением, которое почти разжалобило Джоселин. – Я и не ждал, что ты поймешь…
– Все-таки попробуй объяснить.
Он внимательно посмотрел на жену, словно пытаясь понять, в самом ли деле ее интересуют его соображения.
– Я англичанин, – заговорил он, тщательно взвешивая каждое слово. – Англия – моя страна, король Георг – мой король. И король, и страна могут рассчитывать на мою преданность. В прошлом я готов был рискнуть жизнью ради Англии, и сделаю это без колебаний, если понадобится. Утром ты говорила, что роль хорошенькой женщины стала твоей второй натурой… хотя я нахожу эти очки, сидящие на твоем носике, все более и более соблазнительными, – Он выразительно ухмыльнулся, но тут же снова стал серьезным. – Я шестой виконт Бомон, это вошло в мою плоть и кровь, стало частью моей натуры. Англия – моя родина. Авалония не представляет для меня никакого интереса, как и наследственный титул в ней. Она не вызывает во мне сыновних чувств. Для меня Авалония – точка на карте, и только. Я не испытываю никакого желания даже побывать в этой стране.
