Джоселин сознавала, что разумнее всего было бы оставаться на одном месте, но страх гнал ее вперед. Стоило остановиться, как ее охватывала паника. Однако уже начинала давать о себе знать и усталость.
В одной руке Джоселин сжимала пистолет, в другой, вытянутой вперед, – громоздкий фонарь и чувствовала, что ей едва хватает сил бороться с растущим отчаянием.
Найдет ли ее Рэнд? Найдет ли ее кто-нибудь?
Она постаралась сосредоточиться на мыслях о муже и ожидающем их счастливом будущем. Но столкновение с вероломным графом и его подлые речи не выходили у нее из головы. Разумеется, все сказанное им – ложь. Что бы в конечном счете ни решил Рэнд относительно Авалонии, он не откажется от Джоселин. Он любит ее, он сам ей это сказал.
Но разве не Англия стояла для него всегда на первом месте? И разве ради победы своей страны он не рисковал жизнью? Если Рэндалл Бомон решит, что его настоящая родина – Авалония, разве чувство долга и ответственность не повелят ему поставить на первое место интересы страны?
Нет! Джоселин решительно прогнала эту мысль, вызванную усталостью и пережитым потрясением. В этом жутком туннеле ей понадобятся все ее силы, все умственные способности. Она во что бы то ни стало должна отсюда выбраться.
Джоселин свернула за угол и остановилась как вкопанная, сердце ее ушло в пятки.
– А я все гадал, когда наконец вы доберетесь сюда. – Футах в десяти от нее, едва попадая в отбрасываемый фонарем круг света и в поле ее слабого зрения, небрежно прислонясь к стене, стоял граф Борлофф.
– Простите, что заставила себя ждать. – Слова прозвучали на удивление спокойно и ясно, и звук собственного голоса придал Джоселин храбрости.
– Ваши дела плохи, принцесса. – Граф неторопливо выпрямился. – У меня трещит голова и чертовски болит рука, в таком состоянии я решительно не расположен к терпению и снисхождению.
– Еще раз приношу свои извинения.
– А теперь… – Его голос зазвучал жестко, и он шагнул к ней. – Если вы отдадите мне пистолет, мы наконец-то сможем двинуться в нужном нам направлении.
Джоселин отступила.
– Для умной женщины, какой вы меня считаете, это было бы большой глупостью.
– Бросьте, все равно стрелять в меня вы не станете. – Он сделал еще один шаг, а она продолжала пятиться. – Я прекрасно вижу, что вы его едва удерживаете. Вы не сможете одновременно светить себе фонарем и стрелять.
– Похоже, мне остается только одно… – Она быстро поставила фонарь на землю и, схватив пистолет обеими руками, прицелилась негодяю прямо в сердце. – Вы правы – так гораздо удобнее.
– Браво! Мне следовало этого ожидать. – Борлофф рассмеялся, и хохот зловещим эхом прокатился по туннелю, вызвав усиленное шуршание невидимых существ. Джоселин невольно вздрогнула. – Вы не могли не заметить, что масла в фонаре осталось совсем чуть-чуть. Когда он погаснет, обезоружить вас мне не составит труда. Я не боюсь ни темноты, ни ее обитателей. – Его глаза жутковато блеснули в полумраке. – А вы?
– Я – нисколько, – солгала она, смутно отмечая, что шуршащие крошечные лапки подступают все ближе.
– Мы, конечно, можем подождать, пока фитиль догорит, но разумнее с вашей стороны будет отдать мне пистолет сейчас и избавить себя от неприятных ощущений. – В его голосе зазвучал металл. – Я вовсе не склонен церемониться с вами!
– Я обязательно выстрелю! – Джоселин изо всех сил пыталась унять дрожь в руках и голосе. Пламя в фонаре тем временем задрожало, свет померк, по стенам заметались фантастические тени.
– Сомневаюсь, что сможете…
Тут он замолк, и Джоселин отчетливо расслышала приближающиеся шаги существ гораздо более крупных, чем крысы.
– Рэнд! – крикнула она изо всех сил. И в это мгновение фонарь потух.
Ее окутала непроницаемая тьма. И в следующий миг на нее обрушилось тяжелое тело, сбило с ног, прижало к земле. Пистолет вылетел из руки Джоселин и выстрелил. Ногу обожгло словно кипятком.
Раздались громкие голоса, и неожиданно со всех сторон ее окружило множество фонарей. Сильные руки подняли Джоселин, рядом появилось взволнованное лицо Рэнда. Она посмотрела на него широко открытыми глазами и сказала первое, что пришло ей в голову:
– Почему тебя так долго не было?
Спустя каких-нибудь полчаса Джоселин полулежала на обитой шелком кушетке в своем будуаре. Врач, который промыл, обработал и перевязал рану на ноге, объявил, что она не особенно серьезна. Болело, правда, довольно сильно, но это не имело никакого значения. Рэнд, наконец, был с ней.
С удивлением Джоселин узнала, что вместе с мужем приехали Ричард и Томас. Все они стояли в дверях рядом с Алексисом и беседовали с доктором. Рэнд поймал взгляд Джоселин, подошел к ней, присел на краешек кушетки и взял ее за руку. Несмотря на то, что Джоселин столько всего собиралась сказать ему, о стольком расспросить, ею овладела странная робость, и она никак не могла подыскать нужные слова. Она поняла вдруг, что врозь они были дольше, чем вместе.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Рэнд вежливо, словно тоже не знал, с чего начать разговор.
– Неплохо, спасибо за заботу, – ответила она скованно. – Конечно, меня похитили, пинали ногами…
– Этот мерзавец пинал тебя ногами? – В глубине темных глаз вспыхнул гнев. – Мне следовало пристрелить его на месте.
– Возможно, – ответила Джоселин сдержанно. – Но пусть нам обоим это и принесло бы удовлетворение, правильнее будет предоставить Алексису разбираться с ним. То, что я вся в синяках, что я заблудилась и ранена, дело рук только графа Борлофф!
– Пуля, должно быть, попала в стену, и тебя ранило каменным осколком. Борлофф пострадал сильнее, – усмехнулся Рэнд. – Некоторое время он будет испытывать неудобства в положении сидя.
– Это хорошо, – прищурилась Джоселин. – Поскольку ты сохранил ему жизнь, приятно знать, что она будет не слишком комфортной.
– Это еще пустяки. Ему придется предстать перед…
– Рэнд! – Она с трудом выпрямилась и, набрав в легкие воздух, заглянула мужу в глаза. – Почему ты так задержался?
– Джоселин, туннель очень длинный и закручен, как спираль, а мы понятия не имели, в каком месте Борлофф…
– Я не об этом, – нетерпеливо затрясла она головой. – Почему ты так долго добирался до Авалонии? Я уже начала думать, что ты не веришь мне, не любишь меня и… – она неожиданно всхлипнула, – что все между нами было ложью.
Он твердо взглянул ей в глаза.
– Я говорил тебе только правду.
Они долго смотрели друг на друга, затем Рэнд порывисто привлек жену к себе и прильнул к ее губам. Он сжал ее крепко-крепко, и ей захотелось навсегда остаться в его объятиях. От него пахло мужчиной, лошадью, дорогой, и сейчас ей казалось, что нет на свете запаха чудеснее.
– Это добрый знак, – пробормотал Ричард.
